Ксения Мартынова Стихотворения © К. Мартынова, 2021 От автора Однажды шторм закончится, и ты не вспомнишь, как его пережил. Ты даже не будешь уверен в том, закончился ли он на самом деле. Но одна вещь бесспорна: когда ты выйдешь из шторма, ты никогда снова не станешь тем человеком, который вошел в него. Потому что в этом и был весь его смысл. Харуки Мураками Это – первый сборник моих стихов (тут я мысленно ставлю дюжину восклицательных знаков от переполняющей меня радости!). В него вошли мои стихи, написанные в период с 2004 по 2021 год. В эти 17 лет уместились моя глупость и наивность, робость и восхищение, противостояние и покорность перед неизбежным – перед стихией Чувства. Чувства, которое толкает на необдуманные поступки. Чувства, которое срывает с места морозной ночью. Чувства, которое дает силы ждать, терпеть, собирать чемоданы, просить прощения и прощать. Чувства, которое годами катает тебя на американских горках… Но мой кораблик пережил шторм. И сейчас, наконец выйдя из этого шторма, я понимаю, что на память о нем остались только слова. Слова человека, которым я уже никогда не стану. Большое спасибо моему брату и другу Федору Мартынову – за силу, правду и неподдельность; актрисам театрального проекта «Пластика и лирика» Лине Захаране, Светлане Туниковой, Екатерине Прокутиной – за симфонию; Татьяне Матвеевой – за знание и веру; Светлане Ремизовой – за мудрость и крепкое слово; издательству «Маматов» – за волшебство воплощения; Анне Моргуновой – за слова, помноженные на шаги Посвящается А. Б. Точнее, тому, кем я считаю А. Б. Ксения Мартынова «Тот, кто немыслимо одинок…» Тот, кто немыслимо одинок, до отчаяния, до безумия, вглядывается в темноту между собственных строк, прикуривая от Везувия, слышит шум океанов и пульс новорожденных ягнят, как его умоляют и как, стоя в черном, клеймят, как идут на войну с его именем на устах… Как же сильно от их «почему?» он устал… Он стоит, оперевшись о дверной косяк, чертит палочкой на песке какие-то завитки. Как им всем втолковать, что то, что в его руках, происходит так, как ему с руки?.. «А вот ты – мальчик…» А вот ты – мальчик, в колготах в рубчик, щекастый, милый, бежишь по лужам, еще не зная, что ты поступишь, как миллионы других мужчин. То будешь лучшим. То будешь падать, ругать министров, бросать курить. Любить одну, а спать с другой, молчать о третьей и с этим жить. Ты будешь другом спасен и предан. Себе признавшись, что ты не Бэтмен, хмельной, однажды, пошлешь все к черту, начав по новой куда-то плыть. И будет скучно, И будет ярко (второе реже, но что поделать). И будет надо за хлеб насущный в себе кого-то похоронить. Но вот ты – мальчик, живое лето! Ты, замерев, восторга полный, задуешь свечи и загадаешь… совсем не это. Совсем не это… «Кит, что грустишь?…»
– Кит, что грустишь? – Кит, что с тобой? – Приходил за мной мальчик-китобой… – Кит, не беда: на рассвете мы уплывем туда, где кругом – вода, небо и вода! – Кит, что затих? – Кит, что с тобой? – Как же он красив, мальчик-китобой… «Пересижу, пережду…» Пересижу, пережду, переплавлю, переплыву, перегорюю, перегорю – переживу. «Купленный Им стол…» Купленный Им стол, Подаренные Им серьги… Он-то давно ушел, Но в силу вступает закон Сохранения энергии, И вот ты уже на цыпочках начинаешь плясать Перед выпотрошенным нутром гардероба – Тебе снова хочется наряжаться и удивлять, Чтобы смотрели на тебя, не отрываясь, в оба. Гладкоствольные ружья чулок, Бархатный патронташ, гипюр. Ты хочешь, чтобы кто-то читал между строк, Глядя на твой аллюр. И кто-то будет, конечно, будет. У него от тебя застучит в висках, И сердце забьется об ребра, как студень, И будет дрожь в руках… Ты увидишь все это, Тебе это понравится. Во что бы ты ни была одета, Он скажет: «Красавица…» И ты улыбнешься ему, как маньяк, Потому что тебе невкусно, когда вот так. Потому что каждый его порыв – Дань традиции, шаг, но не импульс И не надрыв… Как ни путай, А к тебе внутрь – Надо птицей подбитой вниз, Об высоковольтные провода, Об столбы фонарные, об карниз, И только потом туда, В окно – вот оно, Твое личное арт-хаусное кино, Чтобы не человек, а кровавое месиво. Ведь только тогда тебе и красиво, и весело… |
