Макс подождал, пока сканер не показал точное направление на место, где должен был находиться скафандр с маяком, и только после этого произнёс:

– Хорошие новости. Ты немного правее меня и чуть выше. Имею ввиду относительно моей плоскости вращения. А я как раз кручусь вправо. Только не быстро. Надо подождать примерно секунд двадцать, и я должен увидеть тебя на краешке стекла моего шлема.

– А дальше?

– Потом будем пытаться как-то стабилизироваться относительно друг друга. Я сам почти не вращаюсь, значит используем меня как основу для торможения твоего вращения.

– Для этого надо ухватиться друг за друга. Ты до меня дотянешься?

– Не знаю пока, Ал, – ответил Макс. – Подождём, немного осталось до конца моего доворота к тебе. Во всяком случае вижу много новых обломков нашего челнока. Тех, которых не видел сразу после разрушения. Тогда и полюбуюсь, как ты на «турнике» крутишься.

– Если не дотянешься, что тогда? – Голос у Ала стал серьёзнее. Шутливая интонация уступила место тревожной сосредоточенности. Максу это показалось не очень хорошим признаком.

– Метну в тебя каким-нибудь обломком. Покрупнее. Чтобы остановить или притормозить вращение. Рассчитаю так, чтобы попасть в пятку или затылок. Как, подходит? Что выбираешь? – Макс продолжал шутить в надежде, что его товарищ подхватит эту манеру общения. Чувство юмора в такой ситуации должно вытеснить лучше других способов тревогу за своё положение. Это позволило бы вернуть оптимизм насколько это вообще возможно было бы в такой ситуации и хотя бы на время тревожное состояние уйдёт на второй план и не перерастёт в панику. Но, похоже, Ал отнёсся к этому предложению слишком серьёзно. Или Максу так показалось:

– Меня крутит как-бы лицом к тебе. В затылок это вдогонку. Только ускоришь меня.

– А как ты рассчитал своё вращение? Почему думаешь, что вращаешься лицом в мою сторону?

– До развала челнока я сидел в кресле справа от тебя. По ходу нашей траектории. На диск планеты меня крутит вперёд лицом, а не затылком. Ты к планете чуть ближе. Значит, по отношению к тебе я как к планете.

«Рассуждает логично и здраво, – с оптимизмом подумал Макс. – Значит, всё в порядке пока. Однако, не хотел бы я сейчас быть на его месте. Хорошо, меня так не закрутило». В правой части стекла шлема появилась слишком крупная, как можно было вначале подумать, часть разрушенного челнока, если сравнивать её с другими. Заметно было её вращение вокруг своей оси. Макс начал пристально вглядываться. Сканер, настроенный на аварийный маяк скафандра напарника, указывал точное направление на этот объект.

– Ал, кажется, вижу тебя краешком глаза. Ты тоже остался в кресле пристёгнутый?

– Да, я в кресле, – отозвался Ал. – Пристёгнут, как был, так и остался. Ну что там с нашим контактом? Дотянешься до меня?

– Похоже, что нет, – Максу было неприятно сообщать плохую новость товарищу, но обманывать в такой ситуации не было смысла. Очень быстро этот спасительный обман откроется.

– Что теперь?

Макс пока не знал, что делать дальше. Нужно было срочно что-то придумывать. Казалось, голова перестала работать. Ни одной спасительной мысли. Он снова посмотрел на своего товарища. Вращение Ала действительно смахивало на некоторую импровизированную центрифугу и рано или поздно должно было вызвать ухудшение самочувствия космонавта. А в дальнейшем потерю контроля над своими ощущениями и, как следствие, спустя ещё какое-то время, сознания.

Включилась связь звездолёта. Она показалась чуть ли не спасательным средством:

– Любые подручные средства, любые обломки, которые в пределах досягаемости, нужно попробовать использовать. Мы почти закончили расчёты. Но лучше вас попробовать вытащить сразу двоих. Поодиночке вероятность успеха гораздо меньше. Попробуйте придумать как вам приблизиться друг к другу и связаться в одно целое. Или хотя бы находиться рядом. Чтобы один мог бы помочь другому на тот случай, если нам удастся зацепить только одного из двоих.

Экипаж звездолёта попытался смягчить свой вердикт для попавших в беду. Но оба космонавта из этого сообщения поняли, что если у Макса и была возможность спастись благодаря относительной свободе действия даже в такой отчаянной ситуации, то Ал никак не мог контролировать своими ощущениями даже то небольшое пространство вокруг себя. И если, как предполагали космонавты, их попытаются вытащить с помощью физического контакта со спасательными фалами, то за них нужно было бы ещё как-то зацепиться и закрепиться. Макс, возможно, и смог бы это сделать при условии относительно него небольшой скорости фалов. Но Ал при таком быстром вращении вряд ли мог расчётливо и хладнокровно осуществить то же самое. Слишком быстро перед его взором менялись картины, чтобы он мог более-менее осознанно рассмотреть около себя даже спасательные круги в виде аварийных фалов. А уж попытаться ухватиться и зафиксироваться на них и вовсе представлялось фантастической задачей.

– Вы нас будете вытаскивать фалами? – уточнил Макс.

– Да, – последовал ответ с палубы звездолёта, – только фалами. Электромагнитные поля не годятся. У вас нет достаточной энергии, чтобы создать индивидуальную электромагнитную ячейку, которую мы бы уловили и смогли бы подтянуть к себе. Поэтому решили выслать челнок в автоматическом режиме, который выбросит вам фалы приблизительно рядом с вами. Вам нужно будет их перехватить и зафиксировать на скафандре. Затем челнок подтянет вас к себе, и вы попробуете зайти в него. Расчёты показывают, что этот вариант имеет самую высокую вероятность спасения.

– У меня нет шансов, – как-то уж слишком спокойно отозвался Ал. – Всё крутится достаточно быстро перед глазами. Обзор очень узкий. Я фалы не смогу увидеть. А если и увижу, то не успею отреагировать и зацепиться. Меня повернёт быстрее, чем я вытяну руку.

– Ал, успокойся. Между нами меньше десятка метров. – Макс старался говорить убедительно. – Я тебя попытаюсь достать. Во-первых, для начала ты можешь сам попробовать погасить своё вращение.

– Как?

– В идеале нужно вытянуть руки параллельно плоскости вращения. У тебя параллельно не получится, но попробуй под углом. Это хоть немного будет гасить импульс твоего вращения.

– А во-вторых?

– Здесь у меня обломок пульта управления. Может, из него попытаюсь собрать палочку-выручалочку, чтобы достать до тебя.

– Не выйдет. Там только оборванные провода и пластик обшивки.

– Знаю. Если бы можно было обрывками проводов скрепить какое-то количество частей каркаса? – Макс словно бы советовался с напарником.

– Провода нечем резать. А как ты каркас вытащишь? Там без ножа и молотка не обойтись.

– Это как раз не проблема. В кресле под сиденьем есть ремкомплект с инструментами.

Макс услышал вздох Ала в эфире:

– У тебя всё равно нет опоры. Любое усилие будет толкать тебя в противоположную сторону.

– Отлично. Буду резать и рубить с таким расчётом, чтобы меня отталкивало в твою сторону.

– Для этого нужен объект с массой, хотя бы сопоставимой с твоей. Пластиковый пульт не тот случай.

– Ага. А когда-то пульты делали с корпусом из металла. Почему нам такой не достался?

– Их делали из металла в самом начале космической эры. С тех пор памятники первопроходцам несколько раз отреставрировали. Не везёт нам.

– Есть хорошая новость, Ал, в связи с этим. Может, нам тоже памятники соорудят. Как покорителям космоса. Но только героически погибшим.

– Шикарно, Макс. Ты такой умный. Хорошо, что ты мой напарник. Всегда поддержишь в трудную минуту. – Максу послышалось как Ал усмехнулся. – Но лучше бы я улетал в следующем челноке.

Макс ответил:

– А я бы тебя ни на кого не променял, будь моя воля. За время перелёта звездолёта к этой планете я присматривался к тебе на вахтах. Твои знания и отношение к выполнению обязанностей по службе неплохи. Кстати, твоя фигура почти по центру моего визуального наблюдения.

– Тогда вытяни руки в разные стороны как ты советовал мне. Вдруг ты погасишь своё вращение? И я буду у тебя под присмотром постоянно.