Последнюю фразу она произносила, уже перешагнув порог шлюза биочелнока перед тем, как бесшумно закрылись прозрачные створки входного люка. Так же бесшумно биочелнок стал медленно подниматься с поверхности планеты, унося девушку с её красивой улыбкой на орбиту звезды в служебный модуль.

Двое, мужчина и женщина, теперь уже полноправные владельцы планеты, остались одни. Мужчина посмотрел вверх. Высоко в небе уже не осталось никаких следов от улетевшего биочелнока. Затем он достал из внутреннего кармана портативный компьютер и внимательно посмотрел на экран. Очевидно, что и этим он остался доволен: компьютер показал полное отсутствие каких-либо следов несанкционированного доступа на поверхности планеты. После этого он повернулся к своей спутнице. До сих пор она неподвижно стояла рядом и внимательно смотрела на него. Мужчина слабо кивнул ей. Его кожа стала темнеть и приобрела фиолетовый оттенок. Некоторое время не происходило никаких изменений. Затем в разных местах на теле появились красные круги. Сначала небольшие, они стали увеличиваться, наползать друг на друга, пока вся кожа не стала красной. Женщина продолжала неподвижно наблюдать за своим спутником. Между тем он сделал шаг и ноги его коснулись морской воды. Сразу после этого кожа начала светлеть. Спустя некоторое время кожа мужчины полностью стала ярко-зелёной. Мужчина и женщина продолжали молча стоять рядом друг с другом, словно ожидая продолжения. Спустя несколько секунд тело мужчины словно высветилось изнутри, и кожа его приобрела бирюзовый цвет. Он кивнул своей спутнице и протянул ей руку. Женщина протянула в ответ свою. Та тоже была бирюзовой. Они, продолжая держаться за руки, синхронно повернулись в сторону моря и посмотрели на красивый закат.

***

До подъёма на орбиту девушка сидела неподвижно в кресле биочелнока. Постепенно голубизна беспечного неба астероида сменилась чернотой первозданного космоса. Девушка включила внешнюю связь и вызвала представителя службы безопасности. Ждать оказалось не долго. Когда тот отозвался, Виктория сказала в микрофон так же дежурно, как она произносила до этого рекламную информацию: «Звёздная система…, – она произнесла название, – планета кодовый номер…, – глянув на экран компьютера, проговорила по порядку набор букв и цифр, – заселена Арктоидами. Сделка осуществлена официально с соблюдением всех необходимых процедур. Прошу поставить на учёт. Конец связи».

Наискосок, под очень острым углом была ещё видна пока ещё яркая звёздочка удаляющегося астероида. «Как активно Арктоиды стали заселять наши поселения, – подумала Виктория. – Уже почти каждая третья сделка происходит с ними. Скоро станет каждая вторая». Слегка пошевелившись, она почти незаметно поменяла позу в кресле. «Когда-нибудь мы будем обустраивать звёздные системы только для них», – подумалось ей. Она с удовлетворением посмотрела, как в экране компьютера пополнился её банковский счёт. «Ладно, пусть голова болит у службы безопасности. В конце концов нам всегда говорили, что Вселенная бесконечна и безгранична».

Макс всегда достаточно уверенно проходил предполётные психологические тесты. Он полностью отдавал себе отчёт об опасности однажды выбранной им по велению сердца профессии и никогда не относился легкомысленно при подготовке даже к далеко не первому полёту. Хотя их и накопилось за время служебной деятельности более десятка. И, казалось, можно было запросто воспринимать очередную подготовку, как наскучившую рутину, отнимавшую слишком много, по его мнению, времени. Но, тем не менее, Макс со своей стороны в общении с врачами всегда был предупредительно корректен и никогда не давал повода почувствовать им излишнюю назойливость их, казалось бы, бесконечных диагностических тестов. Даже не взирая на то, что обе стороны были уверены в отличной физической форме испытуемого. Совсем иначе представлялись в его восприятии психологические тесты. Макс по своему внутреннему убеждению не мог отнести их к вполне медицинским. Поэтому именно эту часть подготовки считал совершенно бессмысленной. В самом деле, рассуждал он про себя, какая может быть психологическая неустойчивость у космонавта с его послужным списком? Может быть, это и нужно для подготовки к первому и, возможно, второму полётам, как он объяснял это себе, но после третьего считал это излишним и бесполезным. После нескольких совершённых полётов космос за стенками звездолёта совершенно переставал быть пугающей бездонной чёрной бездной и воспринимался совершенно буднично. А осознание того, что ни один психолог при этом никогда не находился на его месте и, соответственно, не представлял этого себе вполне, позволяло ему внутренне, про себя, подшучивать над ними во время проведения тестов. Хотя внешне Макс не позволял себе давать повода усомниться в серьёзности воспринимаемой им этой части подготовки в глазах специалистов. Именно специалистами он называл психологов, а не врачами, поскольку не считал их вполне причастными к медицине.

В реальной же космической обстановке Макс словно забывал о своей выстроенной линии поведения при подготовке к очередному полёту. Все эти психологические установки сами по себе как бы растворялись в пространстве отсеков звездолёта. Здесь, в хорошо знакомой и уютной для него обстановке космического корабля, в открытом космосе, Максу казалось нелепым сверять свои поступки с некими теоретическими поведенческими представлениями о пускай и опасной действительности. Его присутствие на звездолёте не предполагало того, что он на какое-то время оставлял свою жизнь на Земле. Нет, наоборот, он возвращался к ней каждый раз после очередного послеполётного отдыха на планете. Космос постепенно стал его настоящей жизнью. Он чувствовал, что психологи не вполне понимали его. Поэтому их тестовые задания и казались Максу очень условными. Но по всем предполётным правилам их каждый раз следовало проходить, чтобы получить доступ к очередному возвращению в космос. И Макс каждый раз относился к этому вполне серьёзно, понимая, насколько важно это было для него.

Конечно же все психологические тесты прежде всего подразумевали необходимость формирования у космонавта установки на хладнокровное поведение в опасном окружении космоса. Осознание окружающей тебя чёрной бездны, отсутствие даже теоретической возможности опереться на такую привычную земную поверхность и получить необходимую порцию уверенности, может свести с ума даже самые устойчивые психотипы. Конечно же, искусственная гравитация на звездолётах по ощущениям ничем не отличалась от земной. Но стоило бросить взгляд в чёрное окно иллюминатора, как суровая реальность тут же напоминала о себе. Особенно это первое время подавляло новичков. Но с каждым новым заданием чувство опасности притуплялось. Космонавты, разменявшие первый десяток полётов, почти уже не испытывали психологического дискомфорта. Во всяком случае по манере держаться их трудно было заподозрить в возможных панических настроениях. Максу же привыкание к космосу далось без усилий с самого первого полёта ещё на стажировке в Академии. Он не смог бы объяснить никому это своё лёгкое восприятие реальности. Оно словно родилось с ним, жило в нём и терпеливо ждало, когда он станет космонавтом.

И вот он уже опытный пилот. Количество успешно выполненных полётов давно перевалило за десяток. Время в каждом следующем он осознанно разделял на разные периоды по степени опасности. Большую часть составляли интервалы достаточно спокойных вахтенных часов и тех временных промежутков, когда его корабль находился в свободном полёте вдали от звёздных систем, между пунктами отправки и назначения. В это время, собственно, беспокоиться было не о чем. Отсутствие мощных гравитационных полей, скоплений блуждающих астероидов и комет, необходимости совершения курсового маневрирования, достаточно прочный корпус ракетного модуля, тройное резервирование систем жизнеобеспечения и, конечно же, привычка к однообразному виду космического пространства за иллюминаторами позволяли чувствовать себя более чем уверенно и спокойно. В это время Макс чувствовал себя в большей безопасности, чем, например, когда находился за рулём автомобиля в отпуске на Земле. Это чувство давало возможность закрывать глаза на некоторые строгие пункты из инструкции по технике безопасности. Но он становился совершенно другим человеком в иные периоды времени, когда, например, космический корабль, приблизившись к конечной точке путешествия, а именно к определённой звёздной системе, должен был совершать большие курсовые манёвры перед стыковками и расстыковками, осуществлял заходы и сходы с планетарных орбит. Или в ответственные моменты прохождения через зоны метеоритной активности. Именно в это время возвращалось строгое осознание ответственности за правильное управление звездолётом и подчинённым ему экипажем. Безмятежный период полёта в свободном от космических тел пространстве уступало место полнейшей концентрации внимания. Макс считал такое положение вещей вполне оправданным. Зачем иметь излишнюю предосторожность, когда она совершенно не нужна. И, имея за плечами годы и годы опыта космического пилотирования, был уверен, что никогда не будет застигнут врасплох никакими неожиданностями. Поэтому внезапное разрушение челнока в момент, когда он, казалось, как и всегда полностью контролировал ситуацию, вначале вызвало скорее чувство удивления, чем осознание опасности сложившейся ситуации.