Рустемас сошел с возвышения. Неожиданно на его место поднялся пожилой маг в сером одеянии.

   - Послушайте меня, люди! Все вы умеете решать за других, что они должны делать, что не должны, что хорошо они делают, а что плохо. А за себя вы это решить можете? Или вы никому ничего не должны, и всегда поступаете лучше некуда? Так вот знайте. Я только что с юга, от устья Нанлии. Дракон летит вверх по реке, и вода кипит под его крыльями. За ним движутся суда и войска Агнала, и они жгут и грабят наши хутора, ибо им нужна еда, а чтобы прокормить один отряд, нужно высосать сотню наших дворов! И вы знаете, что такое войско, идущее по земле. Вы не хотите спасти своих жен и дочерей? Свое добро? Свою жизнь? Вы знаете, что принесет вам новый хозяин - что так легко отказываетесь от старого? Вы уверены, что там вам будет лучше, или хотя бы не хуже - и ради этого вы, чтобы не напрягаться, собираетесь предать своих защитников? Вы готовы купить свою жизнь предательством - но такое не прощается. Вы предали один раз - вам не будет уже доверия. Дан Хорнас Йонард, правитель Агнала, запомнит, как вы пришли к нему просить милости, отвергнув того, кто защищал вас на протяжении многих веков, и, поверьте, сделает все, чтобы на ваших землях поселились верные ему люди - а не те, кто не помнит добра, если не надеется на новые милости.

   - Так кто же кого предает? - непонимающе спросил первый маг, молодой. - Мы ж их не выгоняем, они сами собрались уходить. В спину никого не бьем. Они должны нас охранять. Они этого сделать не могут. На кой они тогда нам нужны?

   - А вы им на кой нужны? - с презрением спросил выступающий.

   - Ну, вот и разойдемся полюбовно, - заметил второй. - Никто никого не предает.

   Однако, похоже, мысль, что их действие может быть расценено как предательство, зацепила многих. По рядам вновь пошло перешептывание.

   - Тот, кто любит в радости, но не способен помочь в горе, не может быть другом, - с горечью произнес говоривший. - Были дни славы Дивианы, и вы кричали: "Да здравствуют наши канхарты, защитники земли". Теперь нам грозит беда, и вы говорите: "Позор вам, рыцари, вы не можете выполнить своего долга". А вам - не позор, что вы не хотите помочь встать тому, кто упал, и говорите: "раз лежит - значит, сам виноват"? И это вы говорите о тех, кто столько лет честно выполнял свой долг!

   - Оставь их, Дамир, - Рустемас узнал вышедшего на помост мага. - Мы уходим, и пусть они сполна вкусят плоды своего отступничества.

   - Но... - неуверенно возразил один из магов, обращаясь к собратьям, - может быть, все будет и не так плохо? Мы же можем многое дать дану Хорнасу!

   - Зачем ему с вами договариваться, если он все это возьмет и сам? - не оборачиваясь, бросил через плечо Рустемас. - Ему надо просто не останавливать свои войска, и вскоре Лодь станет выжженной пустыней. А такие ненадежные подданные ему не нужны. Чему вы научите своих детей? Тому, что, если стало плохо, надо идти туда, где хорошо, пока там тоже не станет плохо?

   Он обернулся, остановившись. Над стеной города поднималось далекое пламя и, закрывая солнце, стелились клубы дыма.

   - Он пришел, - произнес Рустемас сквозь зубы. И головы всех собравшихся повернулись за ним следом.

   ********************************************************************

   Напуганные вышедшими против них магами Лоди, маги Агнала увели дракона прочь. К стенам города, не теряя времени на захват разрозненных селений, подошли пешие отряды Агнала, пройдя тяжелым походом через всю равнину Лоди, но внезапно у них в тылу возникли ополчения Севинов, собранные вернувшимися к своим подопечным магами. Осада была снята, а вскоре и сам дан Делас во главе своей гвардии прискакал в Лодь - добивать остатки врагов.

   Война вновь откатилась к границе. Рустемас взял с собой Дамира и нескольких магов, выразивших готовность помогать ему, и отправился на южные рубежи Лоди, доходившие почти до самого Внутреннего моря.

   - Ответь мне, почтенный Дамир, - спрашивал Рустемас, взяв старейшего мага в свою колесницу, - откуда вообще у севинов родилась эта мысль? Почему они решили, что вправе разорвать давний договор, с нашей стороны ни разу не нарушавшийся?

   - А почему у твоего нынешнего хозяина родилась мысль начать войну за далекий бесплодный остров? - вопросом на вопрос ответил Дамир. - Жадность и желание легкой наживы. Севины тоже посчитали, что им дешевле будет откупиться от нового завоевателя, чем гибнуть, защищая свою землю в угоду далеким хозяевам.

   - Но что они собирались делать дальше? Они принесли бы присягу верности дану Хорнасу, а потом, когда вторглись бы на их землю воины Вогурома, так же разорвали эту присягу и поклялись бы служить и платить дань новому захватчику? Я думаю, уже дан Хорнас предпочел бы скорее выгнать их со своей земли, чем оставлять столь ненадежных союзников у себя в тылу.

   - Именно поэтому, осознав, что, если ты не собираешься никому помогать, тебе тоже никто помогать не будет, они и пошли за тобой.

   - Но изначально - разве они этого не знали? Почему понадобился полет дракона, вторжение - чтобы они вспомнили о долге или хотя бы о простой благодарности?

   Дамир пожал плечами.

   - Наверное, кто-то им подсказал, что верность не всегда хорошо оплачивается. Не спроста они поверили, будто их маги их бросили. И не спроста родился этот слух. Да и, как ты сам видел, маги тоже не являли своим сородичам пример верности данному слову.

   - Но как, как можно жить, если никому не доверяешь? Если думаешь, что, пообещай кто-то лучшие условия - и человек, которому ты доверился, уйдет, бросив все? Жить с вечным подозрением, что каждый может обмануть, если ему это покажется выгодным?

   - Тут все-таки вопрос жизни и смерти, - ответил Дамир. - Не каждый захочет класть голову на полях сражений не вполне понятно за что - только из верности долгу. Мои соплеменники не очень доблестные воины, и их можно понять.

   - Тпрру! - Рустемас натянул поводья коней.

   Они ехали вдоль обрывистого правого берега реки, направляясь к югу. А навстречу им по реке поднимался огромный флот из множества кораблей. Сотни весел, казавшиеся издалека тонкими палочками, взмывали вверх - и дружно опускались, толкая суда вперед. Круто изогнутые носы, распущенные паруса - отсюда, сверху, все казалось словно игрушечным, и маленькими муравьями выглядели черные воины, снующие по кораблям.