К вечеру стали подтягиваться отставшие на перевале обозы, и Сиврэ - более из чувства вины и жалости, чем из тонкого расчета - отправил несколько телег с едой в город, тем из погорельцев, кто остался на пепелище, а не разбежался по окрестным селам и не погиб в пожаре. Это была, конечно, капля в море для многотысячного города, но с телегами Сиврэ послал разведчиков с наказом приглашать всех нуждающихся жителей в лагерь. Одновременно все обозники были отправлены разводить костры и готовить ужин для возможных гостей.

   И когда стемнело, в горы, к месту стоянки лагеря стали подтягиваться жители. Кто-то шел один, кто-то - вместе с семьей. Те из воинов, кто не знал, в чем причина пожара, смотрел на приходящих с жалостью; воины теснились и пускали вынужденных гостей к кострам.

   Обходя разожженные костры, Сиврэ вдруг заметил знакомую фигуру человека, закутанную в серый плащ. Лицо его скрывал капюшон плаща, но крючковатый нос и поблескивающие в свете костра глаза Сиврэ забыть не мог.

   - Дан Герим! - воскликнул он, радостно подходя к гостю. Тот поднял глаза, не показываясь из капюшона.

   - Дан Сиврэ? - спросил он в некотором удивлении. Скривившись в усмешке, он глубже закутался в плащ. - Впрочем, это можно было ожидать.

   - Что с тобой случилось? Мы же не виделись три года, с того славного похода, когда Южные острова были приведены под власть Дир-Амира! Ты тогда, помнится, руководил всем флотом!

   - Всего лишь несколько кораблей принадлежали мне, а прочие мореходы согласились подчиняться мне только из уважения к моим заслугам. Однако не все ценят прошлые заслуги! По возвращении я был обвинен в морском разбое и минувшие три года провел в тюрьме. К счастью, тюрьма сгорела в пожаре, - дан Герим кивнул в сторону дымящихся развалин.

   - Выходит, не всем пожар был во зло, - произнес Сиврэ. Дан Герим пожал плечами:

   - Трудно назвать это благом. В тюрьме меня хоть кормили. А здесь - я лишился друзей, кораблей, дома, всех средств к существованию.

   - Напрасно ты так говоришь о людях! - горячо произнес Сиврэ. - Оставайся, сражайся вместе с нами! Ты ведь тоже пострадал от правления Агласа - значит, тебе есть, что с него спросить. Мы дадим тебе оружие и коня, и ты будешь биться за утраченное место под солнцем!

   - Наездник из меня неважный, - покачал головой дан Герим. - Я ведь, как ты знаешь, больше по морскому делу. А кораблей у вас нет.

   Сиврэ задумался. Потом кликнул писца, сгреб кружки, стоявшие на бревне возле костра, в сторону, и разложил на бревне чистый холст.

   - Вот что мы сделаем. В Брастуземе сейчас находится мой друг, дан Тэй. Думаю, если ты с ним поговоришь, он сможет дать тебе корабль. А остальное - в твоих руках.

   Запечатав письмо, Сиврэ протянул его дану Гериму и, кликнув конюхов, велел выдать воину коня из числа запасных. Дан Герим поклонился с достоинством.

   - Если теперь тебе понадобится помощь, вспомни дана Палигера Герима, - произнес он, садясь в седло.

   - Ну, вот, - заметил Сиврэ, когда дан Саве и ратник Виллар подошли к нему с вопросами, - думаю, у нас теперь появились и морские силы.

   Любой день промедления играл на руку Агласу - к нему стягивались войска из верных земель, восставшие же утрачивали дух, решимость, а главное - веру в справедливость своего дела. А потому, хотя ночь выдалась бессонной, Сиврэ отдал приказ с утра готовиться к битве.

   За ночь его войско выросло, пополнившись не только спасшимися воинами из его отряда, но и некоторыми добровольцами из числа жителей города, лишившихся своего дома в пожаре. Непонятно каким образом, среди них пронесся слух, что виновные в пожаре - воины Агласа, решившие лучше спалить город, чем отдать его восставшим. Эта мысль утешала и самого Сиврэ, и он с готовностью ухватился за этот слух, хотя был ли он правдой, вряд ли кто-то мог бы уже сказать.

   Новобранцев Сиврэ поставил в резерв, решив воспользоваться им только в крайнем случае.

   Правое крыло было отдано дану Саве, левое - Виллару. В центре Сиврэ встал сам, собрав отряд из пеших и конных воинов. Левое крыло, укрепившись в холмах, с краю прикрывалось непроходимым лесом, где были поставлены редкие часовые. Правое упиралось в обрыв, сходящий к реке. Основные конные силы Сиврэ поставил здесь, отсюда был выход сначала на дорогу, ведущую в город, а оттуда - в бок армии Агласа. В центре и на левом фланге Сиврэ планировал сдержать натиск Агласа, на правом же нанести решительный удар противнику конницей дана Саве.

   В утреннем свете на шлемах и наконечниках копий, поднявшихся над редеющим у подножия гор лесом, заиграли розовые отблески. Дорлас, вышедший с утренним обходом дозоров, замер на миг и присвистнул.

   - К бою! К бою готовсь! - он кинулся к трубачам, велев трубить сбор.

   - Что случилось? - на площади в середине лагеря появился Аглас, потягивающийся после ночного сна.

   - Восставшие зажали нас в ловушку! Мы окружены! - в ответ крикнул Дорлас.

   - Успокойся, - старший брат сгреб младшего за воротник и встряхнул. - Пусть стоят. Скоро подойдут наши силы из столицы, подтянется Иль Росс - тогда они сами окажутся в ловушке!

   - До той поры нас перебьют!

   - Ну, всем нам когда-нибудь умирать, - заметил Аглас равнодушно.

   - Я не хочу умереть, как зверь, загнанный в ловушку!

   - И что ты предлагаешь?

   - Выйдем из лагеря, опрокинем их, вырвемся к реке!

   - Тогда нас прижмут к реке и уничтожат. Самое разумное - сидеть в лагере и отбиваться от их попыток взять его штурмом. Не думаю, чтобы у них были для этого силы.

   - Они сожгли город, точно так же они выкурят нас из лагеря огнем! Несколько десятков зажигательных стрел - и мы будем задыхаться в дыму и молить о пощаде.