— Возлагаю на себя заботу о сей прекрасной донне. Если понадобится ваша помощь — я вас призову. А пока что присоединяйтесь к вашим коллегам, охраняющим двух юных дев; им может понадобиться помощь.

«Будет исполнено, мессир! Прощайте, донна Ива!»

Лёгкое дуновение ветра — и скорее догадываюсь, чем чувствую, что охранники унеслись куда-то в неизвестном направлении. Похоже — по приказу старшего по званию.

И осознаю услышанное.

— Постойте! Что значит — «может понадобиться помощь»? Девочки в беде?

Глядя мне в глаза, он говорит чётко:

— Всё. Будет. Хорошо. Поверьте.

И окутывает нас знакомым радужным облаком, которым в различных вариациях так любит впечатлять Тим-Тим.

— Всё будет хорошо, Ива, но подстраховаться не мешает. И даже не в целях охраны — с этим справятся те двое, что уже приставлены к нашим девочкам — а ради безопасности горожан, тех случайных прохожих, что могут оказаться рядом с эпицентром событий. Три сильных ведьмы, настроенных агрессивно — это не шутки, их нужно блокировать сразу, при малейшем намёке на враждебные заклинания. Сущности прекрасно с этим справятся. Их присутствия ведьмы не ощущают, и фактор внезапности сыграет в нашу пользу.

Он говорит, говорит… а тем временем мир по ту сторону радужной сферы приходит в движение. Вернее, это мы плывём сквозь него, понемногу разгоняясь, набирая скорость.

— Ещё немного — и мы на месте. Потерпите. Способ передвижения не столь быстрый по сравнению с портальным, но в данных условиях более приемлем для вашего положения.

— Что происходит?

Спрашиваю нетерпеливо, но уже без затаённой дрожи, несмотря на упоминание о ведьмах. С появлением этого удивительного человека меня накрывает чувство, что всё и впрямь будет хорошо. Абсолютно всё. Абсолютно хорошо.

— Используя терминологию вашего мира, можно сказать и так: проводится операция по захвату. Тщательно продуманная, спланированная и подготовленная. Но не ваша, моя дорогая донна. Участие обережницы свелось здесь к минимуму: вы подтолкнули наших юных заговорщиц на решительные действия. Они поняли, что, скорее всего, некто Даниэла Иглесиас уже в Тардисбурге. Запустили поисковое заклинание. Приняли меры безопасности. Вычислили местоположение объекта охоты и скоро окажутся рядом. Как и мы.

Движение сферы замедляется. Мельтешение за её плёнкой перетекает из сплошной полосы в показ отдельных домов, прямо как при остановке вагона метро, и, наконец, мы останавливаемся.

— Это же наша улица! — говорю, отчего-то возмущённо. — Только наш дом — в двух кварталах отсюда, а здесь, совсем рядом…

— Ну-ну! — подбадривает меня Георг.

Обвожу взглядом окрестности.

— Вон в том угловом доме живут Лора и Аркадий. А они-то тут причём? Ой!

Парадная дверь Аркашиного жилища распахивается. По широким ступеням спускается, придерживая на руках собачонку, изящно одетая девушка в меховом капоре.

— Это не Лора… — говорю обескуражено.

— Разумеется. Это спасённая вами девочка. Глория. Не узнали? Конечно, ведь она удивительно расцвела, когда оправилась от нервного истощения. У вас ещё будет возможность встретиться и поговорить, но позже. Прямо сейчас нас не видно и не слышно. Мы с вами, донна, должны оставаться лишь свидетелями того, что произойдёт.

— Но что должно случиться?

— Встреча. По мнению Даниэлы — случайная, на самом же деле весьма тонко организованная. Обратите внимание сперва на Глорию…

Девушка опускает на тротуар зверька. И я вдруг понимаю: это не болонка, не такса, не шпиц, вообще не собачка! Это взрослый хорёк, сытый, гладкий, в меховой попонке и в ошейнике, украшенном драгоценными камнями. Зверь с любопытством поводит носом и зарывается в сугроб, наметённый вдоль стены. Придерживая поводок, Глория с улыбкой следит за его прыжками. И даже посмеивается:

— Хо, какой же ты глупый! Это тебе не лес, тут норку не вырыть!

Это Хорхе? На поводке у Глории?

За моей спиной слышится сдавленное рычание. В смятении обернувшись, вижу неподалёку три тёмных силуэта, на фоне заснеженной мостовой кажущихся чёрными, словно иероглифы. Лица прячутся под низко надвинутыми капюшонами, только рдеют в провалах алым три пары глаз.

— Мой Хорхе! — шипит та, что в центре. — Эта с-сука водит его на сворке!

И замахивается — не трудно опознать эту короткую палочку с сияющим камнем в навершии! — магическим жезлом. Те, что по бокам, хватают её за руки.

— Эль, остановись! Мы не за ней сюда пришли!

— Нам нужна другая!

Она свирепо огрызается:

— Прочь! Моей силы хватит на всех сук!

Лёгким движением отбрасывает обеих. Вихрь, закружившийся вокруг воздетого к небу жезла, срывает капюшоны… и я содрогаюсь. У женщин, всех троих, нет лиц. Обугленные, как головешки, черепа с угольками глаз, с клочьями волос и провалами ртов.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​



— А что это вы здесь делаете, а? — слышится насмешливый голос.

Крутанувшись на пятках, я с какой-то обречённостью вижу Соню. Моя старшая дочь, этакая аккуратная гимназисточка в белоснежной шубке и шапочке, помахивая сумочкой, приближается к ведьмам. Будто не видя жутких масок вместо лиц. Будто не чувствуя ауры злобы и ненависти.

— В Хеллоуин играете, тётеньки? Так опоздали уже, он месяц назад как прошёл!

— Она! — глухо говорит одна из ведьм — уж не знаю, мать или тётка Даниэлы, их теперь вряд ли кто различит. — Одна из её отродий… Эль, лучше хватай эту!

— Выкуп за неё! — хрипит вторая. — А сами перекинем на неё Карму! О-о, это будет лучшая месть!

Но Даниэла не поддаётся.

— Заткнитесь! Там мой Хорхе!

— Выкуп! Карма! Исцеление! Хватай девчонку Торресов! — визжат ведьмы, вновь повиснув у неё на руках.

И та, кажется, теряется. Всего на несколько мгновений. Я ещё успеваю рвануться к Соньке, почувствовать, как сдерживает меня дядя Георг, увидеть за спиной дочери на миг проявившийся лик Алехандро, укоризненно на меня взглянувший… Дескать: «Да здесь мы, здесь, бдим!»… И тут Сонька швыряет под ноги женщинам свою сумоч…

Ридикюль бабушки Софи! Матриарха!

И поперёк мостовой разверзается пропасть. От стены до стены. Огромный бездонный разлом, ширящийся на глазах.

Ведьмы невольно пятятся.

— Иллюзия! — фыркает, опомнившись, Даниэла. — Нашла, чем напугать меня, девчонка! Высшую ведьму!

И, всем видом выражая презрение, шагает вперёд, волоча за собой мать и тётку. Кто из них справа, кто слева — уже неважно. В провал разом, с истошными воплями, соскальзывают все. Трое.

У меня перехватывает дыхание.

Удаляющиеся крики затихают где-то далеко-далеко в недрах земли.

Не спеша, моя старшая дочь нагибается за сумочкой.

Дождавшись, когда розовый туман утянет за собой и пропасть, и часть горной тропы, и кусок скалы, контрфорсом подпиравший стену ближайшего дома, она захлопывает ридикюль и суёт под мышку.

Оборачивается.

— Машка, ты как там? У меня всё, нам пора!

Машутка, оказывается, с удовольствием гладит хорька по узкой длинной спине. Я слышу её весёлый голос:

— Какой он хорошенький! Вот бы нам такого! Но у нас уже есть собачка, щенки, котик и мантикорыш, а ещё сто пятнадцать мышек. И хоть за мышками присматривает Дорогуша, боюсь, мама заругает, если мы заведём ещё кого-нибудь. Спасибо, донна! Я побежала, сестрица зовёт!

— Всего хорошего, милая девочка! — ласково отвечает Глория. И тут только я понимаю, что она ничегошеньки не видела из страшной сцены; что, скорее всего, моя Маха отвлекла на себя внимание. Что-что, а это они могут, мои девчонки. Уболтают кого угодно.

Сестрицы шлёпают друг друга по ладоням:

— Есть!

— … Молодцы, доньи!

Из портала странного вида — какого-то полупризрачного, полупрозрачного — шагает Софья Мария Иоанна дель Торрес. И завершает фразу:

— Я знала, что вы справитесь. Далее уже дело Теймура — почистить Совет от ренегатов. Однако я его, пожалуй, подстрахую, а вы, стрекозы, домой! Мы с Теймуром заглянем вечером, прикроем вас от родителей.