Март не знал, что и думать. Теперь Линаэвэн, моментально сменив тон, смотрела на него, воина Твердыни, с жалостью, и горец вспыхнул от обиды — она считала себя лучше какого-то Смертного, смотрела на него как на убогого. Но Март сдержался, заставил себя смолчать.

— Я сделаю, что смогу, — сухо ответил повар. Не было смысла спорить, не было смысла доказывать. Она сама сначала согласилась на одно, а потом вдруг передумала, и теперь винит его в том, что не подготовил, или даже в том, что собирается подвергнуть тяжелому испытанию, после которого надо будет приходить в себя. Наверное, так же она вела себя и с Повелителем, когда она сначала согласилась, а потом отказалась быть его гостьей. И если ей нужно будет приходить в себя после обычного ужина, то как она собиралась продержаться в подземелье, куда так порывалась уйти?

— Для меня твои слова противоречивы, — продолжила дева, и в ее нежном голосе была печаль, — но даже если ты говоришь то одно, то другое, ты уверен, что каждый раз говоришь искренне; при этом ты принимаешь за обман и коварство всякий случай, когда я не понимаю тебя или даже когда ты не понимаешь меня. Но к чему мы придем, если будем на каждом шагу обвинять друг друга во лжи?

Последние слова Линаэвэн прозвучали так… ласково, что не смотря на обиду и гнев, беоринг смутился и дрогнул; его лицо смягчилось.

А Линаэвэн недоумевала про себя. Адан отвечал сухо и держал себя так, будто эльда причинила ему зло или хотя бы нанесла обиду; она совсем не была уверена, что Март услышал ее слова, а если и услышал, то понял именно то, что говорила ему тэлэрэ, а не что-то свое, искаженное и преломленное.

И еще тэлэрэ с запозданием подумала, что едва ли ей стоило рассказывать атану о том, что она помнила, о временах возле Куивиэнэн и всем прочем, о чем Темные могли не знать. Саурон наверняка использует услышанное во вред эльфам, а Март либо пропустит ее слова мимо ушей, либо не поверит им. И все же Линаэвэн стоило попытаться помочь беорингу… Вряд ли в крепости сейчас был кто-то другой, кто захотел бы донести до Марта правду, да к тому же имел бы возможность говорить с Мартом так же свободно, как могла говорить она.

И еще Линаэвэн осознала, что из-за ее ошибок атан теперь относился к ней куда хуже, чем вначале, когда она только пришла на кухню. И хорошо, если только к ней, а не ко всем эльдар.

***

Дева последовала за беорингом, ожидая возможных насмешек от Саурона. Тэлэрэ знала, что умаиа сумеет высказать их таким образом, что Март ничего не поймет и будет недоумевать, почему Линаэвэн опять так тяжело реагирует на обычные слова. И дева напоминала себе, что ей нужно держаться, а самое главное — не выдать умаиа случайно что-либо важное.

Глядя на бледную и напряженную эльдэ, Март поколебался и предложил ей свою руку. Не столько как жест заботы, сколько… желая коснуться и поддержать.

— Я не знаю, к чему ты собираешься готовиться, но, если это поможет, я готов рассказать тебе и об ужине, и о моем обычном дне.

Линаэвэн приняла руку Марта. Подумала, что при таком отношении, таких взглядах, таком состоянии ума… любую доброжелательность в беоринге нужно ценить куда больше.

— Благодарю тебя, и да, мне будет легче узнать заранее. Тогда я не буду тревожиться о том, чего на самом деле не будет, и не окажусь в неожиданной ситуации от того, что я не представляла себе, что меня ждет… Расскажи мне, прошу тебя.

Дева понимала, что только что пошла на очередную жертву, и после этих коротких фраз Повелитель Волков узнает, что ее пугает неизвестность, и что она может беспокоиться и испытывать тревогу, если происходит не то, что она ожидала.

— Я не знаю даже, что рассказать, — подавил вздох Март, не слышавший мыслей Линаэвэн. — Сейчас мы спустимся в малую залу, там всегда на ужин собираются воины Твердыни. Мы говорим о том, что было днем, делимся планами. Собственно, я не вижу, к чему тут готовиться.

Но Линаэвэн считала иначе и еще больше подобралась. Воины Твердыни… это орки? Она не поверила бы прежде, что дортонионец может ужинать вместе с орками, но Март… он мог, он упоминал, что среди них есть «неплохие»… Или воины Твердыни это умаиар? Если орки, ей нужно будет вытерпеть их мерзость и издевки, но наверняка ее товарищи в подземельях терпят куда больше насмешек; зато от орков не нужно ожидать изощренных ловушек.

— Кого ты называешь Воинами Твердыни? — спросила дева. — Из какого они народа?

— Воины Твердыни это все, кто служит Учителю Мэлькору, и Твердыне, — пояснил Март. — В основном это люди, но есть и лучшие из орков, и ммм… такие же, как Повелитель. Я тоже Воин Твердыни, — с гордостью закончил Март.

***

Линаэвэн с Мартом направлялись на ужин с рыцарями Твердыни, а к Ларкаталу и Кириону шел орк, чтобы пригласить их на ужин с Повелителем Маироном.

Примечания:

*(1) Если лаванда и росла в Валариандэ, то в восточных землях фэанариони, например, в Таргэлионе; либо же ее могли доставлять гномы из-за гор, как доставляли для нолдор виноградное вино из Дорвиниона.

16. Ужин с Сауроном

Весь день Ларкатал и Кирион так и оставались рядом, разговаривая шепотом: обыкновенная возможность поговорить вдруг стала драгоценным сокровищем и было не известно, когда удастся сделать это снова. Но вот пришел орк, и товарищам пришлось прерваться. Следуя за тварью, Ларкатал невольно сравнивал орка с Сауроном. Орк был отвратителен для нолдо, но ведь Саурон, с которым они сейчас будут ужинать, причинил куда больше зла…

В этот раз «гостей» провели не в кабинет, а в маленькую залу этажом выше. Свечи отражались в заботливо восстановленных витражах, и так как одно из окон было прикрыто неплотно, уютный шум дождя разносился по помещению.

Саурон поднялся навстречу гостям.

— Что ж, я пришел, — почти так же, как и несколько часов назад, произнес Ларкатал. Только теперь он не спрашивал о правилах.

— Вы пришли, — то ли поправил, то ли согласился умаиа. — Как прошел ваш день? Вы получили тот отдых, что хотели?

— Да, мы хорошо отдохнули, — сдержанно отозвался Ларкатал. Обычный вопрос угнетал эльфа, напоминал о том, что они принимали от Саурона, от врага.