— Знаешь, кто есть кто? — Ларкатал старался говорить сдержанно. — Это значит, ты можешь назвать имена всех в отряде?

— Да, Ларкатал, могу. Тебе правда от этого станет легче? — Волк больше не искал ссоры и говорил воистину как с гостем.

На краткое время нолдо опустил глаза, раздумывая, а затем твердо ответил:

— Да. Лучше знать правду.

Ларкатал чувствовал, что что-то изменилось… Испытание? Возможно, в самом деле… Он не знал, что именно проверял Гортхаур, и не сомневался, что у него были свои цели. Однако умаиа мог знать заранее, что эльфы не станут отвечать на вопросы о Наркосторондо и войне. И не станут вести непринужденный разговор о пытках. Саурон оставался палачом и врагом, но ситуация как будто вернулась к началу: он, Ларкатал, согласился прийти, сесть за один стол и беседовать, и не знал, что будет.

— Хорошо, — кивнул Волк, но без издевки, а словно с уважением принимая выбор нолдо. — Линаэвэн, посол к Кириамо; Ламмион, наркосторондец, но с поручениями короля часто ездил за пределы королевства; Нэльдор, наркосторондец, впервые поехавший в другие земли; Тандаполдо, Верный Финдарато; Морнахэндо, его друг, Верный Артарэсто; Ароквэн, младший лорд Наркосторондо; с его напарником, Химйамакилем, уже бывшем однажды в плену, я только начал говорить, но мне сообщили о вашем желании быть гостями, и я его оставил; Лаирсулэ, целитель погибших арафинвингов, им же служил и Вэрйанэр; Тардуинэ, беглец из Ангамандо, друг Финдарато; его товарища, второго беглеца, я не успел допросить. Равно как, благодаря вашему вмешательству, я не успел допросить и двоих последних из вашего отряда. — Волк сделал короткую паузу. — Ты доволен моим ответом, гость мой?

Кирион шире распахнул глаза. Каждое названное имя, каждое знание было для него как еще один удар. Ларкатал слушал внимательно — ему было горько, но лучше было действительно знать, а не гадать. Саурон узнал большинство имен так быстро. И возможно, их назвали сами нолдор — как они сейчас.

— Да, я хотел узнать, — ответил Ларкатал, не опуская глаз. Затем только вернулся к еде.

Волк был доволен — многое из того, что он назвал, кроме имен, было его догадками, и теперь эльфы своей реакцией все подтвердили. Но при этом — пусть Ларкатал думает, что Маирон сделал уступку, раскрыв то, что ему известно. А еще «гости» должны были помнить, что своим согласием они защитили других и пока они здесь, допросов не будет.

— Я ответил, как ты и просил. И теперь я хотел бы вновь повторить свой вопрос, — голос Маирона звучал не мягко, но серьезно, и не давяще, не с угрозой. — Чем бы вы могли заняться, что бы не скучать? Хочешь, Кирион, что-то резать из дерева? Я найду для тебя материал и инструменты. А ты, Ларкатал… Что тебе предложить? Ты знаком с ювелирным делом? Я обещал Линаэвэн сделать для нее украшение, хочешь сделать для нее другое?

— Резать из дерева? Это возможно? — переспросил удивленный Кирион.

— Да, Кирион, конечно. Я прикажу отнести все необходимое в твою комнату, — улыбка на лице Маирона вышла очень естественной, легкой: как естественная реакция на изумление собеседника.

— Мы, в самом деле, устали и больше всего нуждаемся в покое и беседе, — ответил Ларкатал надеясь, что его напряжение не бросается в глаза. Саурон предлагал им что-то сделать как вид отдыха… Но вдруг они изготовят что-то, а потом враг использует их творения для своих целей?

Нолдо ответил отказом, но Волк был терпелив.

— Конечно, вы получите отдых, Ларкатал. Но скажи, сколько ты планируешь предаваться сну и беседе? День, три, неделю, две? Тебе, и правда, не наскучит? — Маирон смотрел на «гостя» с легкой иронией и любопытством.

— Отдохну и узнаю: к чему загадывать наперед? Наверное, я буду томиться от того, что я не на свободе, — ответил Ларкатал; такой ответ никак не могло быть новостью для Саурона. — Но несвобода, как мы оба понимаем, не так уж зависит от того, чем именно я буду занят. А что ты имеешь ввиду под скукой? Какие бы вещи ты назвал скучными?

— Ты мог бы получить и свободу, — заметил Волк. — А скука это просто. Вот тебе несколько примеров. Например, представь, что ты день за днем сидишь в комнате. Ты можешь есть, спать, даже говорить с товарищем, но скоро все слова будут сказаны, и ты не будешь знать, чем заняться, и это будет тяготить и даже мучить. Или другая скука: представь, что ты должен делать одинаковые фибулы, одну за одной, раз за разом, изо дня в день. Или вот тебе третий пример, только не обижайся на меня. Вам было скучно в Амане, все уже было построено и переделано, и многие из вас хотели уйти. А теперь вы тут и даже забыли, что значит скука.

Ларкатал едва не хмыкнул: обижаться на Саурона? На врагов не обижаются.

— Значит, скука это несвобода? — уточнил нолдо. Ему не нравилось вести вот такие философские разговоры с Темной тварью, впрочем, ему вообще не нравилось вести с Сауроном какие бы то ни было разговоры. Но выбор был невелик. — Если я не могу оставить комнату или меня вынуждают делать одинаковое, то в этом есть несвобода. Ведь если я не хочу делать одно и то же, я и не начну; а если начну, то для меня это в радость.

Об Амане и Исходе Ларкатал говорить не стал. Кто-то как-то уже сказал что-то Темным об этом, и, вот искаженное и преувеличенное, это знание дошло до тиндар… В результате чего Тинголло запретил квэнйа и приказал не допускать в Дориат даже нолдор Третьего Дома, верных потомкам его родича Ольвэ*(2).

Но Волка ответ эльфа устроил: сейчас умаиа искал знания не об истории нолдор, а о самом нолдо. И он найдет то, что ищет — не здесь, так там.

— Вижу, ты не ювелир, — усмехнулся Волк. — Они точно, что такое скука, знали, — впрочем, Маирон, не желая задевать эльфа, не стал развивать тему, уточняя, откуда именно нолдо знает то, что знает. — Если познакомишься со скукой, скажи мне; будет интересно узнать твои первые впечатления.

Ларкатал, в самом деле, не был ювелиром, как и оружейником, хотя любил камни и руды и умел находить их: весной и летом нолдо присматривался к цветам и травам и по ним определял, какие жилы могут пролегать рядом; осенью эльф рассматривал золу опавших листьев, брошенных в костер — там, где скрыты железные руды, она могла побуреть. И в любое время по одному типу камня Ларкатал мог найти другой, что, будто брат или друг, наверняка окажется рядом. Найденным нолдо любовался, и, собрав немало, с радостью дарил все другим, а сам вновь уходил на поиски.