— Нет, конечно.

***

Кирион вышел, а Волк обратился к Тардуинэ (больше не безымянному эльфу! Теперь умаиа знал его имя, и чары на него будет наложить проще):

— На тебе лица нет, нолдо, — хотя этот факт и должен был устрашить Кириона, — отдыхай сейчас, с остальными поговорим завтра. Ларкатал, спасибо за твою помощь, — а помощь и правда была неоценимой: бывший раб не заговорил бы сам. А так он выдал важное и еще других уговаривал поступить так же.

Тардуинэ в самом деле, был совсем бледен. Он осознал, что если бы Кирион сейчас заговорил, то вина за это было бы на нем — он же знал, что тинда не просто страж.

Ларкатал прикрыл глаза. Вновь открыл, посмотрел на Тардуинэ.

— Знаю, ты сказал то, что было очевидным или же помощью другим, — он тоже не думал, что слова о беорингах могли быть настоящей новостью. И понимал, зачем Тардуинэ сказал, что каждый знает лишь о своем задании: если кто-то будет упорно молчать или умрет в плену, о его задании не будут допрашивать других. — А то, что ты убеждал рассказать товарищей… Если ты был уверен, что не причиняешь вреда, только даешь свободу, то это не вина. Видишь, из-за тебя никто не выдал ничего важного, Ламмион в самом деле не мог бы сказать ничего нового, но только был избавлен от плена и допросов. Сам я… — Ларкатал перевел взгляд на Саурона. — Да, я помог тебе… Стало ли это помощью и в том, что полезно Ангамандо? — эльф считал, что ничего важного не сказано, но… он мог заблуждаться. И если да, не поздно ли он это понял?

***

Тем временем Эвег закончил свою работу, погрузил Морнахэнду в глубокий сон, и его сменил Фуинор. На этот раз не с мороками и кошмарами — с заклятьем. Длинным и медленным, что оплетало Морнахэнду, пользуясь теми лазейками, что открыл эльф. Тем, что он начал молить врагов под пыткой. Тем, что раскрыл все врагу, польстившись на посулы. Тем, что он уговаривал друга предать, а друг отказался. Все это приоткрывало доступ, делало уязвимым. Все это позволяло вложить чувство страха. Морнахэнду практически лишили памяти о том, что было с ним на острове после пыток — оставили лишь отголоски воспоминаний об ужасе и вине. Глубоко за полночь Фуинор закончил свою работу. Он был Мастером своего дела.

***

Волк вернулся к себе в кабинет и вызвал туда же Вэрйанэра. В комнате кругом стояло три кресла, меж ними столик с тремя кубками и вином. Умаиа сидел в одном кресле, Вэрйанэра пригласил сесть в другое.

Третье кресло так и осталось не занято.

— Ты ведь немного знаешь, не так ли? — начал разговор Маирон. — Расскажи это, и ты сможешь уйти, а твое место займет другой и возьмет на себя заботу о твоих товарищах. Согласен?

Вэрйанэр сел и отпил вина.

— Во-первых, другой может и не согласиться. Во-вторых… я же сам знаю, что эти гости небезопасны. Что можно что-то выдать невольно, даже будучи осторожным. И прятаться от этого за спиной другого не самое благородное из решений, — эльф хмыкнул. — В-третьих, неплохое вино, хотя я предпочитаю более легкие…

Услышав последний довод про вино, умаиа рассмеялся.

— В дальнем углу погреба нашелся бочонок яблочного вина с изображением золотистых яблок по бочонку. Быть может, оно придется тебе по вкусу? Надо сказать, вино легкое, но отменное. Не знаешь, для кого оно было припасено? Бочонок маленький, видимо, этот гость бывал тут нечасто, — Волк удобнее устроился в кресле. — Что же до других твоих причин, это очень благородно. Пусть так и будет. Ты, Лаирсулэ и Хэлйанвэ можете жить в моей крепости хоть столетиями. Я не против. Единственное… когда, если, твои друзья придут осаждать Волчий Остров, на это время, боюсь, тебя придется посадить под замок в башню.

— Любопытно, — ответил Вэрйанэр. Саурон и так догадывался, что однажды нолдор придут возвращать Минас-Тирит, а теперь не мог не понять… Очень жаль, что товарищи заговорили. Хоть и хорошо, что уйдут отсюда. — Но для кого тот бочонок, не знаю, ведь тех, кому по душе легкие вина, немало. Тем более из золотистых яблок и отменного вкуса.

Волк болтал с Вэрйанэром ни о чем почти до самого ужина и думал… что в этом определенно есть своя прелесть.

— Но стоит мне отпустить Лаирсурэ и Хэлйанвэ, ты тоже уйдешь… — вздохнул Волк, когда они вставали.

— Если тебе нужно, чтобы я остался в обмен на свободу для Лаирсулэ — я, конечно, останусь, — осторожно сказал Вэрйанэр, зная, что Саурон наверняка потребует большего. Ему же и сейчас нужны были не беседы о вине и погоде, а сведения… правда, сейчас Саурон получил их иным путем.

Маирон пристально посмотрел на Вэрйанэра. Потом кивнул.

— Я поговорю с Лаирсулэ, — и если все получится… уже двое эльфов будут с ним добровольно. Собрать свою стаю из эльфов… Волк улыбался, спускаясь по лестнице в подземелье.

Вэрйанэр же, очень удивился. Саурону так нужно, чтобы он остался? Но ведь он и так остается, его держат, как на крючке, угрозой пыток других…

Саурон ушел, а дозорный остался один. Сам налил себе еще вина, поднял кубок, будучи мыслью с другими эльдар, и одновременно ожидая: неужто Лаирсулэ отпустят?

***

Когда Вэрйанэр только пришел в кабинет Саурона, на лестнице появился Март. Приближалось время ужина, и горец постучав в дверь комнаты Линаэвэн, повел ее с собой на кухню. Линаэвэн шла и думала: «Лучше сказать самой, чем скажет Фуинор…»

— Фуинор передал мне, что теперь Морнахэнду будет освобожден, и я благодарна ему за помощь… — в голосе девы слышались отголоски изумления и недоверчивой радости, какая бывает, когда в новость боятся поверить… — И еще предложил снова петь вместе с ним, завтра. Поэтому… я не уйду после завершения этого дня, как намеревалась.

— Это удивительная новость, — качнул головой Март. — Повелитель дает свободу своему врагу… Это очень щедро, но все же… разумно ли? Но главное, что ты останешься, я очень рад этому.

Вэрйанэра в кухне не было, и они стали готовить, не дожидаясь нолдо.