— Людей называют детьми Солнца, и им будет тяжело жить во мраке. А как вы намерены поступить со светилами, с Анор и Итиль, если победите?

— Почему ты думаешь, что мы будем делать что-то с Луной и Солнцем? — удивился Фуинор. — Мэлько принес свет всему миру, тогда как Валар хранили его лишь для себя.

Тэлэрэ было нечего ответить, и тогда дева сказала:

— Создал ли ты, Фуинор, или другие умаиар, что-нибудь прекрасное на этом острове, в этой крепости со времени, как ее захватили? Гортхаур показал мне, что вы способны на это, но поступали ли вы так сами, украшали земли вокруг себя по собственному желанию? Я пока видела здесь только то красивое, что было создано прежде эльдар, или людьми.

— Мы творим здесь, Линаэвэн, а те, кто не умеет… например, Ханор, ведь он не ювелир, но охотник и страж, занимается своим важным делом… Видишь, Март, ты не создаешь скульптур, украшений, не поешь песен, так твоя работа и не ценится эльфами. Это для нас и Повелителя ты Мастер, а для них просто стряпуха. — Умаиа было легко говорить с Линаэвэн: он отвечал на то, на что хотел, и опускал то, на что отвечать не стоило, и смеялся про себя над тэлэрэ. Что она ему теперь скажет? Будет ли глупо пытаться уличить его или отступит от задуманного? Она сама себя запутывает и погружает в пучины.

— Фуинор, ты сказал немало, но не ответил ни на один мой вопрос, зато отвечал на что-то свое, — Линаэвэн решила говорить без обиняков. — Разве я спрашивала, как ты видишь те годы до Солнца и Луны, или говорила, что не ценю ничего, кроме искусства? — дева думала, что этих слов довольно. Если Март захочет услышать несоответствие, он услышит, если не захочет, предпочтет уйти от всех вопросов и не задумываться, снова обвинив эльфов, то все бесполезно… Атан (как считала Линаэвэн) уже мог убедиться, что Больдог лжет, но не усомнился, говорили ли ему правду в других случаях. Не нашел в крепости милосердия, но и это ни к чему не привело.

На протяжении оставшегося ужина тэлэрэ молчала, однако, когда трапеза подходила к концу, к деве обратился Ханор:

— Март сказал, Линаэвэн, что ты хочешь убедить Марта встать на сторону Света. Ты думала, к чему это может привести? Март станет врагом Повелителя и всех нас. И Март не сможет воспользоваться гостеприимством, потому что если сделает это, то снова увидит нелепость войны, снова станет нашим другом. Значит, если ты добьешься своего, то для Марта останется один путь: быть казненным. Вот чего ты добиваешься, «светлая» эльдэ. Чтобы Март хотел убивать своих друзей, а друзья должны были казнить его. Это так, Линаэвэн?

— Март не воин; если я сумею убедить его в том, что вы враги, то, конечно, не смогла бы вручить Марту оружие, какого не имею сама, и не смогла бы научить биться. Но сейчас, когда мы, эльдар, для него враги, Март вовсе не желает убивать нас, наоборот, поддерживает и пытается убедить примириться. Если бы он перешел на сторону Света, то стал бы пытался убедить тебя, Ханор, что вы неправы. Как бы ты тогда поступил? Это выбор каждого из вас, — она вздохнула. — Да, я понимаю, что Гортхаур не потерпит, чтобы атан стал его врагом. Даже думаю, что не потерпит никакого отказа или неподчинения. Я хочу, чтобы Март был жив и не страдал, но участь фэа важнее того, что может испытать хроа. Я и сама предпочту быть казненной или отправиться в подземелье (даже сейчас, если вы потребуете доказать слова делом), но не сдаваться перед Тьмой, хотя это дало бы много внешних благ. Когда воин идет в бой, хотят, чтобы он вернулся живым и без ран, но сдаться врагам хуже, чем пасть в битве.

— Видишь, Март, как бы Линаэвэн не петляла, если из ее долгой речи откинуть всю шелуху, то остается одно: да, она хочет что бы ты стал врагом мне и Повелителю. Вот каков этот ее Свет. Он лжет, увиливает и несет раздор.

— А когда вы убеждали Марта в своей правоте, вы хотели, чтобы он стал врагом своим родичам-атани? — спросила эльдэ в ответ. Она могла бы еще сказать, что сам Март тоже старался убедить ее восстать против Валар, но не хотела.

Март вздохнул, услышав тэлерэ.

— Давай не будем портить ужин, Линаэвэн. К чему это все? Никто не настраивал меня ни против других атани, ни против эльфов. Наоборот, как видишь, мы все хотим мира с вами. Мы не враги. Свет настроил тебя против нас, но Тьма никогда не настраивала меня против вас. Я ничего не сделал тебе, равно как и Фуинор, и Ханор. Мы хотим мира, а ты ищешь, как затеять с нами ссору.

— Я ничего не сделала вам, — развела руками Линаэвэн. — Но не буду больше спорить. — «Не настраивали против эльфов»! Март не видел даже совершенно очевидного: то, что ему говорили об эльдар, и было настраиванием против них… но Линаэвэн считала, что о себе она говорила истинную правду: она действительно почти ничего не сделала Темным. Ну и что, что лишь потому, что не могла?

— Линаэвэн, если мы друг другу ничего не сделали, мы все, здесь собравшиеся, можем дружить, ведь так? — Март смотрел с надеждой и говорил от сердца.

— Я хотела бы, чтобы мы могли быть друзьями, Март, — ответила дева. — И с тобой, и с твоими родичами. Но Фуинор, он Темный, умаиа… и мне трудно поверить, что он ничего не сделал моим родичам. Разве что, если бы он изменился… — Линаэвэн понимала, что, вероятно, все разрушает. Но она не могла сказать: «Да, я буду дружить со всеми вами».

Март был в растерянности, как это часто бывало с ним в присутствии Линаэвэн. С одной стороны, ее невозможная красота и мягкий голос будили в нем какую-то радость и тоску, с другой — будучи рядом с друзьями, он понимал, что Линаэвэн больше всего похожа на болотные огни. Если бы не товарищи, быть может, и Март поддался бы ее чарам, но сейчас он считал, что его разум брал верх.

— Тогда мы все можем дружить. Фуинор не делал зла тебе, а ты ему.

— Да, мне не делал, — произнесла Линаэвэн. Она не знала, как объяснить Марту, что с Темными нельзя быть в дружбе: ведь атан верил им и не верил эльдар. Дева была печальна, даже угнетена. Март… был совершенно опутан ложью Темных, и она неверно вела себя с ним с самого начала. Вместе с тем сейчас, освобожденная от заклятья, Линаэвэн припомнила настрой первых дней плена: нужно видеть хорошее… особенно, если в целом радоваться нечему. Она ничего не достигла на этом ужине, но ничего и не выдала на нем. И благодаря Вэрйанэру ей не пришлось встречаться с Сауроном снова… — Фуинор, ты говоришь, что хочешь мира. Если я буду просить тебя за одного из моих товарищей, за то, чтобы он был избавлен от пыток хотя бы на время, ты поможешь? У атани нет возможности, но у тебя есть.

Фуинор только улыбнулся. Эта тэлэрэ использовала присутствие Марта против них самих.