Март был вынужден согласиться. И тогда Больдог продолжил:

— Но, Март, ты все время за спинами своих товарищей, словно боишься испачкать свои руки. Подумай об этом.

Март сказал, что подумает, но тут его окликнул Повелитель Волков:

— Я иду к Линаэвэн, если она вновь не передумала меня видеть. Хочешь пойти со мной?

Поднимаясь в комнату к тэлэрэ, Март с пылающим лицом вспоминал ее слова: «Ты изменился». О нет, это не он изменился. Он просто больше узнал об эльфах. Пленные бывали в замке и раньше, но это были воины, которых Повелитель не отсылал вместо подземелья на кухню. А Линаэвэн была девой, к ней Повелитель проявил жалость… Которую эльфы не ценят. Вэрйанэр так и не попросил ее оставить мысли о застенке, не сделал ничего, чтобы уберечь Линаэвэн от боли и тягот плена.

***

Через несколько минут в дверь комнаты эльдэ раздался стук. На пороге стояли Саурон и Март. Линаэвэн поприветствовала их, а потом сказала, обращаясь к умаиа:

— Я прошу тебя избавить от пыток одного из моих товарищей, что ныне в подземелье… — Но «одного из», это было слишком общей просьбой, и дева назвала уже известное Саурону имя. — Нэльдора.

— Ты ведь знаешь, Линаэвэн, — ответил Волк, — что ты могла избавить любого, в любой момент. Тебе просто нужно было попросить меня принять вас обоих как гостей.

— Как гостей, и вести беседу, не иначе? — спросила Линаэвэн. Нет. Вновь идти в гости к Саурону и выдать что-нибудь еще она не хотела.

— А что ты предлагаешь? — пожал плечами Волк. — Вы зовете меня врагом и желаете со мной войны. Ты предлагаешь мне отпустить одного из тех, кто убивал и будет убивать мой народ и моих друзей? Это странная просьба, ты это должна понимать. Однако, если вы не можете оказаться от своей вражды навечно, откажитесь от нее хотя бы на время, став моими гостями.

Линаэвэн опустила глаза. Саурон отказал ей так, что она не смогла бы ничего показать Марту…

— Убивает и будет убивать… как это делают и атани? — спросила тэлэрэ. — Я прошу тебя… не требовать от нас беседы. Был ли хоть один, кто согласился бы пойти в гости и не выдал тебе нечто важное? — Но тэлэрэ думала, что после своих слов вряд ли добьется согласия, не поступаясь слишком многим. И еще понимала, что если у нее и была возможность убедить Марта… наверное, теперь она окончательно потеряна.

Саурон задумчиво и словно с болью посмотрел на тэлэрэ, хмыкнул, но все же ответил:

— Да, был один. Ларкатал. А ты ответь мне, как ты видишь это: быть с Нэльдором моими гостями, но не говорить со мной?

Дева словно бежала по замкнутому кругу. Снова уступать? Или снова никому не помочь? Она устала.

— А если я спою тебе песню, Нэльдор получит время? — наклонила голову дева, считая, что спеть для умаиа будет большой жертвой и достаточной платой.

— Прости, — покачал головой Волк, — я не в настроении слушать песни. Но если ты, вместо того, чтобы быть гостем, хочешь торговаться, то расскажи мне что-нибудь о письме или о том, зачем все Лорды из Наркосторондо, да, я это знаю, послали гонцов к Кириамо. И тогда Нэльдор получит время. Расскажи сама, что захочешь. И Нэльдор будет отдыхать до рассвета или даже неделю, в зависимости от твоих слов.

Прямое требование Саурона, как ни странно, было облегчением для Линаэвэн. Теперь эльдэ могла не сомневаться и не метаться в поисках верного ответа. Она стыдилась бы новой уступки.

— Нет, ни о письме, ни о посольстве, ни об иных тайнах я тебе не скажу.

— Вот видишь, — мягко вздохнул Волк, играя для Марта, — ты не хочешь идти мне навстречу. Даже чуть-чуть. Вы хотите только брать.

— Ты хочешь от меня ответов на вопросы, которые задал бы на допросе, и называешь это «чуть-чуть»? Тогда тебе всего будет мало, и ты будешь требовать все большего, если только мы не сдадимся, — в сущности, Линаэвэн знала это и так. — И да… ты говоришь, мы берем, не отдавая? Возвращаю тебе твое. — С этими словами она протянула умаиа заколку.

Волк принял украшение — так даже проще. Раз ее чары все равно известны, то она больше не поможет, к тому же умаиа в любом случае хотел заполучить ее обратно — пригодится еще. С другими. И деву он теперь знает, как достать. А чары можно наложить не только на заколку.

— Я хочу прекратить войну, Линаэвэн, — жестко ответил Волк. — Мне не нравится, что приходится пытать Нэльдора, но иначе не выходит. Облегчи его участь. Скажи хоть что-то о вашем задании, ведь есть безопасное, и Нэльдора неделю не тронут, прекратят пытку прямо сейчас и тебе дадут за ним ухаживать.

Тэлэрэ побледнела. Нэльдора уже пытали. Если она скажет что-то, то юноше дадут отдых на неделю. В обмен на тайну. А потом неделя пройдет…

— Нет безопасного, — с горечью ответила Линаэвэн. — Кроме того, о чем ты уже сказал… Хотя нет… Я могу сказать тебе, что Нэльдор почти ничего не знает о задании: перестань бессмысленно мучить его.

— Что ты имеешь в виду под «почти ничего»?

— Мы все знаем, куда мы шли. Это уже не «совсем ничего», — большего Линаэвэн рассказывать не желала.

— Если я буду знать все, что известно Нэльдору о вашем пути, то мне незачем будет его допрашивать. Я велю прекратить пытки сейчас же, и больше Нэльдора не тронут вовсе.

«Все, что известно о пути» — это и путь из Наркосторондо, и место встречи, куда можно послать войска или хотя бы лазутчиков…

— Я пока сказала тебе кое-что, и это… может быть полезным для тебя, — с горечью произнесла дева. — Дашь ли ты Нэльдору отдых?

— Март прав, ты любишь играть словами и требовать, — презрительно поморщился Волк. — Ты ничего мне не сказала о вашем задании. Ты сказала, что о задании говорить не будешь, а Нэльдор о нем мало знает. У меня нет времени играть с тобой, эльдэ, и слушать твои глупости. Хочешь освободить Нэльдора на неделю: расскажи о вашем задании. Хочешь полностью избавить Нэльдора от пыток: расскажи все, что он знает о задании. И если ты все же хочешь помочь ему, то поторопись. Думаю, он уже потерял голос, но это не повод останавливаться, а вот дать ему отдых: самое время.