В дверях вновь показался Больдог, которому Волк передал обездвиженного пленника.
— Верю, ты в самом деле не отступишь… И однажды твой Лорд узнает, как ты боролся против врагов, — сказал Вэрйанэр на прощание фэанорингу и посмотрел вслед молодому воину, закусив губу.
Мальчишку же вернули в подземелье, в ту камеру, где он был в самом начале, усадили в кресло и притянули к нему ремнями.
***
— «Твой Лорд», значит? — усмехнулся Волк, когда юношу увели. — Решил подтвердить для меня, что, несмотря на юность, этот нолдо стал Верным? Хорошо, я учту, — умаиа сел за стол. — Ты выбрал для фэаноринга злую участь.
Саурон, который мог найти полезное и в рассказе о языках, никак не мог пропустить мимо ушей то, что Хэлйанвэ прямо упомянул о своем Лорде. Но Вэрйанэру приходилось отвечать — ради Лаирсулэ, ради того же Хэлйанвэ…
— Ты хочешь, чтобы я сам сказал тебе связать моего товарища? Я не орк, чтобы поступать так, что бы ты ни обещал; а ты не обещал… ничего. — довольно было и того, что он сделал сам, чтобы еще принимать ответственность за сауроновские решения. Только Хэлйанвэ теперь наверняка будут пытать… — Впрочем, подземелье не означает пытку и допрос. Если я расскажу еще что-то о себе, это избавит юношу от пытки?
— Видишь ли, хотя ты и пытаешься отказаться от ответственности, но в данном случае у тебя действительно был выбор, и не из двух зол, а из злого и достаточно доброго. В жизни не всегда бывает все идеально, иногда нужно выжимать максимально пользы из того, что есть под рукой. Да, тебе пришлось бы сказать, чтобы товарища связали, но он бы был рядом с тобой и рот бы ему не заткнули. Мы бы закончили обед, и ты со своим гостем отправился бы в комнату. Плохо ли? Большая ли цена за это связанные руки? Но ты отказался, и теперь фэаноринг в камере. Ты хочешь, чтобы его не пытали? Это возможно сделать, но одних твоих бесполезных рассказов мало, кстати, ты еще и первый не закончил: ты обещал рассказать о себе, а кое-как дошел лишь до того места, как отправился в Исход. Когда ты родился, где твои родители, что братья-сестры, женат ли ты, где твои дети? Ты ничего не сказал, хотя обещал, и теперь хочешь от меня уступок? Вот что я тебе скажу. Ты сам назначил цену за Лаирсулэ, не я. Хочешь выкупить его покой на неделю: выкупай. Если же хочешь, чтобы мальчишке не досталось за его выходку, иди работать на кухню. Пленные будут есть то, что ты им дашь, а щенка не тронут.
— Я говорю о себе то, что является немаловажным, и «рассказать о себе» не значит рассказать все. — Слова умаиа не зацепили Вэйанэра и не заставили задуматься. Нолдо скорее негодовал от того, что с ним поступли несправедливо, требуя рассказать больше, чем он дал. — Но я отвечу… Родился я в Тирионе, в тысяча триста девяносто шестом году*(4), раз тебе это интересно. Мои жена и дочь в Амане, — он сам же и уговорил их повернуть назад, ради их безопасности…*(5) — родители и брат в Мандосе. — «Не дотянешься ты до них, Саурон».
— Ну, не переживай, — ободрил Волк «гостя». — Кто знает, быть может они скоро покинут Мандос? Выйдут из его залов в светлый Аман, и будет все у них хорошо. — Как обстоят дела в Амане, конечно же, Волка интересовало. Ведь однажды Среднеземье падет к ногам Мэлькора, и тогда придет пора Земель Богов. Но всему свое время, иначе информация может и устареть.
«Соболезнования» погибшим в Охта Вэрканаро (Дагор Браголлах) коробили. Вэрйанэр вновь спросил себя — зачем Саурон это говорит? И решил, что из злобы, потому, что тоже знает — не дотянется.
— Все у них будет хорошо, — согласился нолдо. Однажды будет. Несмотря на смерть и Рок. По крайней мере, их миновала участь оказаться в плену… — А у тебя есть брат, сестра, супруга? Ведь у аинур тоже бывают родичи…
— У меня был брат, но он не разделил мое величие, и я уже давно ничего о нем не слышал, — пара фраз вместо истории в ответ на пару фраз. Обед подходил к концу.
Умаиа оставил пустую тарелку. Остался договор, и пора расходиться.
— Если я тебе рассказываю о себе и не пытаюсь отделаться мелочами вроде любимых книг и блюд, а ты после этого все равно будешь мучить Лаирсулэ, это не будет честным, — Вэрйанэр понимал, что умаиа мог просто посмеяться над словами пленника. Но, с другой стороны, Саурон согласился на это условие, можно сказать, заключил договор, и не может не знать, что прямое нарушение договора не останется для него безнаказанным по сложным законам, что действуют в Арде. При этом Вэрйанэр не помнил, сколько раз он сам нарушал договор, считая себя честным и чистым, и полагая, что на него законы Арды не падут.
— Лаирсулэ не тронут, — подтвердил Волк. — Даже если он сам напросится на наказание, его не тронут. При условии, что ты честно исполнишь свою часть сделки.
Некоторое время назад, зная, что целителя не тронут, Вэрйанэр почувствовал бы себя свободным, только… грозить-то умаиа мог не одному Лаирсулэ.
Волк вновь наполнил кубки себе и гостю:
— Так что с тобой было после? Ты шел в Исход последним и опоздал к битве в Альквалондэ. Как твоя судьба сложилась дальше? — Вообще-то умаиа было плевать на историю жизни этого эльфа, но важным было то, что нолдо соглашался на все новые и новые уступки, по капле приучая себя сдавать рубежи. Где начинается куча? Одно зерно еще не куча, и два, и семь. А десять? Пятнадцать? Сорок? После какого одного зерна не куча станет кучей? После какой очередной уступки эльф поймет, что ему больше не за что держаться? Зачем бы Волку могло быть нужно жизнеописание этого эльфа? Но Вэрйанэр не задавал себе такие вопросы, зато рассказать о себе любил каждый воплощенный, и, конечно же, считал это важной информацией, выдать которую было большим шагом.
— Обыкновенно сложилась, — опять начал наглеть эльф. — Путь на север, проклятье, Льды, восход Ариэн… О том, что было в Средиземье, пожалуй, не буду рассказывать. — Можно было сказать еще, например о том, чего он, Вэрйанэр, терпеть не может или боится, на такое Саурон наверняка клюнет. Но, быть может, за такой рассказ эльф сможет выручить кого-то еще. А сейчас… сейчас он может помочь Хэлйанвэ… Ради его безопасности воин должен согласиться служить при кухне? Однако это… не было неприемлемым. И Вэрйанэр произнес: — И… я согласен приготовить еду взамен на то, что мой товарищ будет избавлен от пытки, — даже разговоры об утке в меду и то не были безопасны… — Только хотел бы прежде знать, что при этом ждет Линаэвэн. — Ведь сейчас готовила она. Что означало условие Саурона? Они будут вместе на кухне или ее отправят на допросы?
Умаиа приучал эльфа сдаваться шаг за шагом. И чем больше эльф пытался обмануть, тем больше ему самому приходилось сдаваться. Так же было и с приготовлением пищи. Волк говорил «готовить», а не «приготовить одну еду». Вэрйанэр решил схитрить и согласился на одну готовку, вот только не это было условием, и ему сейчас придется согласиться еще раз — уже на то, чтобы готовить долго. И чем больше Вэрйанэр будет уступать и соглашаться, тем вернее он привыкнет это делать, и однажды может стать рабом Владыки не только телом, но и душой.
