Март терпеливо ждал, пока Повелитель торопливо заканчивал какие-то подсчеты и делал записи в разложенных на столе бумагах.

— Я приказал начать строить дорогу, Март. Хочу многое успеть до зимы, и тогда весной армия Твердыни сможет начать наступление. Это очень важно, мой друг, — Волк поднял голову и посмотрел на атана, — Как бы я хотел, чтобы эта война скорее закончилась. Но я боюсь, что эльфы смогут учиться жить с нами в мире, только когда мы их захватим.

Март медленно кивнул:

— Да, я понимаю, Повелитель.

Волк делал вид, что торопится закончить важное дело, чтобы пойти с Мартом, а на самом деле ждал, когда Больдог кончит развлекаться с Нэльдором. Наконец, Волк услышал, что все готово, и сложил бумаги.

— Пойдем, Март, — беоринг выглядел внутренне подавленным, но решительным, и умаиа спросил: — Ты уверен в своем выборе? Там кровь и боль, и это та цена, какую нужно платить за свободу.

— Да… Я ведь это давно знаю, Повелитель. Просто раньше пытался стоять в стороне от этого.

— Я горжусь тобой, — улыбнулся Волк, и они спустились в подземелье.

***

Когда открыли дверь камеры, и их взорам предстал лежащий в цепях, истерзанный Нэльдор, Волк на всякий случай напрягся. Но Март лишь слегка побледнел, и только.

Пленник, чьи страдания не закончились с окончанием пытки, глянул на Саурона и решил, что будет молчать; Марта эльф посчитал безмолвным рабом, таким же, как женщины, что прислуживали им в ванной. Но юный нолдо не спешил судить Смертного: быть может, беоринга мучили еще сильней, чем их сейчас, чтобы заставить склониться? Нэльдор едва не заговорил с молодым атаном, но заметив, что тот не сострадал пленнику, не ужасался ранам, промолчал.

— Ты видишь его. Что скажешь? — спокойно и холодно спросил Волк у Марта.

— Что я бы был бережнее к своим друзьям, — так же холодно ответил беоринг. — Боязнь что-то выдать не стоит такого.

— У эльфов странные ценности, — подтвердил Волк.

Нолдо не знал, что Темные говорят о Линаэвэн, и решил, что этот человек осуждал Ларкатала и Кириона, издеваясь над тем, что было только что.

— Кирион не сдался, и он не виноват ни в чем! — лицо эльфа дрогнуло от отвращения. — Нужно быть хуже зверя, чтобы, зная все, обвинить его. Не думал, что среди людей есть… такие.

— Кирион? — искренне удивился атан. — О чем ты?

Нэльдор выдохнул (от боли получился полустон):

— Так ты не знаешь… — но продолжить ему не дал Саурон.

— Думаю, Кирион один из его спутников, видимо, и его допрашивали, — и после обратился к пленнику. — Мы удивляемся, что вы предпочитаете пытки друг друга тому, чтобы вытащить отсюда и себя, и товарища. Кстати, скоро твой брат будет в крепости.

— Ламмион?! — с болью вскрикнул юноша, и вспомнил о том, что он выдал… если бы не он, их не пытали бы всех, как сейчас. И резко закончил. — Никогда больше.

Пленник говорил сбивчиво и несвязно, но не был похож на сумасшедшего, а Волк вовсе не хотел, что бы Нэльдор сказал что-то что может помешать Марту пасть, и поспешил покинуть камеру вместе с воспитанником.

— Почему эльф так странно говорит? — спросил Март, когда они с Повелителем поднимались из темниц.

— Я думаю, он боится сказать лишнее, — ответил Волк. — Но при том не может держать свои чувства при себе, они рвутся наружу. И он думает, что по его оборванным фразам мы сможем понять, о чем речь, но не узнаем лишнего. Впрочем… скорее всего, Нэльдору, с его характером и возрастом, в скором времени очень захочется выговориться. И мы используем это. Зачем пытать, если можно просто поговорить. Ты согласен?

— Да, — ответил Март после нескольких секунд раздумий. И продолжил: — Маирон… Через три дня, когда пари закончится… Я не хочу, чтобы Линаэвэн оказалась в подземелье. Она… такая красивая и нежная… Но она все время говорит, что хочет оказаться здесь, в камере.

— У тебя благородное и доброе сердце, мой друг, — Волк мягко улыбнулся, и положил руку беорингу на плечо. Парень уже смог сделать большой шаг вперед в своем обучении, не отвернуться от Темных, глядя на окровавленного эльфа в цепях. А зрелище это то еще: прекрасное и режущее глаз своей неестественностью, Искажение, как оно есть. Но теперь беоринг стоял на пороге того, что Маирон и не думал, что сможет так скоро предложить. Скоро у беоринга будет рабыня. — Я разделяю твой настрой, Март. Дева не понимает, что выбирает, но ты знаешь лучше нее, и ты должен позаботиться о ней. Даже когда пройдут три дня, не отпускай ее, оставь рядом с собой. Если нужно, даже посади на цепь, но оберегай ее. Придет время, и она поймет, что ты действуешь ради ее же блага, но до тех пор… Нас, Темных, могут ненавидеть, как маленькие дети могут ненавидеть горькие лекарства и врачей, но мы должны быть непреклонны и исполнять то, что нужно для их же блага.

— Ты… прав, Повелитель, — отозвался удивленный Март. — Я… так и поступлю. Ты отдашь ее мне?

— Она твоя, мой брат, — тепло улыбнулся Волк.

***

Тем временем Лаирсулэ не покидал целительской, и к нему снова и снова приносили его товарищей. Увидев Кириона, нолдо пришел в ужас.

— Ты держался вопреки всему, — целитель видел это по глазам тинда. — Надеюсь, когда придет мой час, я буду таким же сильным.

Целитель не понял, что пытка для него уже началась.

— Нам… даже не задавали вопросы, и я… — у Кириона перехватило дыхание. — Нэльдора покалечили сильнее из-за моей слабости.

— Ты считаешь, если бы на твоем месте был другой, этого бы не сделали? Нэльдор… ведь он выстоял? — Лаирсулэ закусил губу. Он мог помочь товарищам своим даром целителя, но какую же боль приносил этот дар.