Что, если это Лиза?

Один взгляд на определитель номера сказал ей, что это не так, но она все равно сняла трубку, отвернув лицо, чтобы ее прерывистое дыхание не было слышно на линии.

— Д-да?

— Привет. Это Вэл?

На этот раз она забыла отвернуться.

— К-кто это?

— Это Джейд. Ну, помнишь, вечеринка... друг Мэри.

— Джейд? — Ее губы онемели. Она поняла, что сжимала их, чтобы не задохнуться в ожидании плохих новостей. — Ох. Ох, слава богу.

— Какая необычная реакция. — Его голос был легким. Обманчивым? Вэл не знала его достаточно хорошо, чтобы судить.

— Нет, я просто... эм, да, да, наверное, так и было. — Она заставила себя рассмеяться. Для ее собственных ушей смех прозвучал фальшиво. Может быть, он спишет это на связь. — Прости.

— Это круто. Так что в любом случае, я собирался спросить, не хочешь ли ты еще пойти выпить кофе. Может быть, завтра?

— Кофе. Завтра. — Вэл закрыла глаза и попыталась составить мысленный календарь. Он оказался пустым. В ее мире не было места для кофе. Все, что она могла видеть, были глаза этих молодых девушек. И убийцы. — Хорошо.

— Увидимся в шесть?

— Хорошо, — повторила она.

— Ты нормально себя чувствуешь? У тебя больной голос.

— Отлично. Я в порядке. Аллергия. Ну ты знаешь.

Откуда взялась вся эта ложь? Она никогда не умела хорошо лгать. Даже в детстве ей было легче признать свою вину и сказать правду.

«Это не я».

Страх преображал ее, перестраивал ее. Она превращалась в версию самой себя, которую больше не узнавала, и это пугало Вэл.

Она не думала, что Джейд купится на такое явно надуманное оправдание — она даже не шмыгала носом, — но он, должно быть, поверил, потому что сказал:

— Тогда увидимся завтра? В Студенческом союзе?

— Ага.

Вэл подождала, пока он повесит трубку. Она уставилась на телефон в своей руке. Детали их разговора начали становиться туманными всего через несколько секунд. Она чувствовала себя так, словно ее разум плыл, а конечности были свинцовыми грузами, удерживающими его на месте. Люди умирали. Люди умирали из-за нее. А у нее намечалось свидание.

Реальность выбрала этот момент, чтобы поразить ее со всей силой потерявшего управление грузовика. Она никогда не сможет жить нормальной жизнью. Прошлое настигнет ее, что бы она ни делала. И даже если бы прошлое не догнало ее, Гэвин сделал бы это. Разницы в принципе никакой.

(Я — ее будущее, а она просто — моя)

Вэл бросила телефон и зарыдала.

Студенческий кафетерии был небольшим, уютным местом с обшитыми панелями белыми стенами и пластиковыми столами. «Комфортно» — не то слово, которое Вэл использовала бы для описания своего нынешнего душевного состояния. Неловко, нервно, параноидально — да. Удобно? В меньшей степени.

Факты о серийных убийцах и мелочи всплывали в ее голове, периодически выскакивая на поверхность, как монстры из глубины. Их убийства часто основывались на фантазии и фетишизме, извращениях настолько ужасных, что ни один нормальный человек никогда не стал бы действовать так, не говоря уже о том, чтобы обладать ими.

Она не могла перестать задаваться вопросом, делал ли Гэвин что-нибудь из того, о чем она читала. Каннибализм. Некрофилия. Отвратительные поступки, которые были универсальны в том отвращении, которое они вызывали. Она видела, как он слизывал кровь, ее кровь, как будто это вызывало у него какое-то эротическое возбуждение. Вампиризм. Она вздрогнула.

Колледж должен был стать ее безопасным местом. Она покрасила волосы, сменила имя. Только родители знали ее адрес и номер телефона, хотя Лиза, вероятно, тоже знала последнее. Сейчас.

Бедный Блейк. Бедный, бедный Блейк.

Единственное преступление, которое он совершил — это выжил в той страшной игре.

Вэл выбрала свободный столик в дальнем конце кафетерия. Она старалась не зацикливаться на автоматических дверях. Обрывки разговора доносились до нее, но она не могла разобрать ни одного слова. Приглушенные тона, отзвуки и интонации просто подпитывали ее истерику, имитируя голоса в ее собственной голове.

«Никто здесь не знает, кто ты такая».

Вместо того чтобы утешить Вэл, эта мысль заставила ее почувствовать себя потерянной, плывущей по течению в пугающем море злобных незнакомцев. Она взглянула на часы. Пять минут. Пять мучительно долгих минут.

Мэри вернулась домой, когда Вэл собиралась, и уговорила ее приодеться. Теперь Вэл чувствовала себя чопорной и чересчур разодетой. Как неловко, если он ее бросит. Все об этом узнают.

«Жалкая».

Слезы навернулись ей на глаза. Как будто всего остального было недостаточно, ей придется еще иметь дело с отказом. Она поморгала. Та маленькая гордость, которой она все еще обладала, приказывала не плакать. Только когда она останется одна, где никто не увидит, как она расстроена.

— Привет, ты пришла.

Вэл подняла голову.

Джейд держал в одной руке два готовых эспрессо, в другой — учебник. Его наряд казался более официальным, чем в общежитии. На нем была голубая рубашка того же цвета, что и его глаза, и джинсовая куртка. Из-под воротника рубашки выглядывало ожерелье из ракушек каури.

«Хорошо, что он принарядился, правда?»

Предполагается, что это для нее? Мэри бы знала. Мэри умела разбираться в подобных вещах. Она нет.

— Тебе нужна помощь с этим? — спросила Вэл по поводу предметов в его руке.

— Нет, я справлюсь. Раньше обслуживал столики у Денни. — Он поставил напитки и книгу на стол, не пролив ни капли. — Кстати, об ожидании, ты давно здесь?

— Я? Нет. Только что пришла. Ты сказал в шесть, верно?

— Да, я пришел рано. Мои часы спешат. — Он сел, бросив рюкзак на сиденье между ними. Потому что это удобно или в качестве барьера?

— О, — произнесла Вэл, которая не носила часов.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Аллергия. — Это было оправдание, которое она дала ему, не так ли? Она печально улыбнулась. — Хотя сейчас мне немного лучше.

— Это хорошо. — Он улыбнулся в ответ. — Я уже начал беспокоиться, что в конечном итоге сам выпью и то, и другое, пока не увидел эти часы. — Джейд кивнул на часы на стене. — Тогда я почувствовал себя полным придурком.

— Нет.

— О, да. Мне не хочется тебя огорчать, но я довольно странный, Вэл.

— Даже если так, все равно слишком много кофе.

— У меня был тест. Он сжигает много энергии.

Она в этом сомневалась. У Джейда не было темных кругов под глазами, как у большинства студентов колледжа. Она бы заметила — его светлый цвет лица не скрывал никаких недостатков. У Джейда казалось полно внутренней энергии. Совсем как у Мэри.

Боже, эти двое, наверное, были активистами в старшей школе. Вэл могла только представить. Но мысли о старшей школе заставили ее подумать о... других вещах.

Она сделала глоток кофе. Было слишком горячо, но хорошо. Совершенно не похоже на пойло, которое Мэри продолжала оставлять плесневеть в кружках на своем подоконнике. Вэл улыбнулась. Она стала называть их «чашками Петри» Мэри, и вместо того, чтобы обидеться, Мэри от души расхохоталась.

Ее соседка по комнате была немного неряхой — они обе, на самом деле, — но она была доброй неряхой. Слишком добра, чтобы иметь такую негодную соседку по комнате.

— У тебя снова такое выражение лица.

Вэл слишком быстро поставила стакан с кофе. Немного молочно-коричневой жидкости выплеснулось за край.

— Какое выражение?

— Как будто ты за миллион миль отсюда и не прочь оказаться еще дальше, если бы могла.

Вэл сглотнула. Здесь он был совершенно прав. Она улыбнулась, как всегда, и сказала:

— Не миллион. Только восемьсот.

— Скучаешь по дому?

«Нет, меня тошнит от дома».

— Что-то в этом роде.

— Скучаешь по кому-то конкретному?

— Нет. — Слишком оборонительно.

— Никого?

Его глаза задержались на ней, пока она не опустила взгляд на свой стакан и не подумала, не сказала ли она слишком много. Горький вкус кофе прилип к ее языку с едкостью желчи, и она поймала себя на том, что судорожно сглатывает, чтобы подавить его.