Но, несмотря на радость от прочтения захватывающей истории, она постоянно ждала окончания учебного дня, чтобы пойти домой к маме, отведать свежеиспеченных сладостей, а затем с нетерпением отправиться с Сагой в какое-нибудь волшебное место, где нет ни души, ни тревоги, а только лишь отголоски прошлого, атмосферу которых хочется передать на бумаге.

В тот день, сидя в столовой, Франциска, как всегда, блуждала сквозь потоки мыслей, смотря в окно и жуя сочное зеленое яблоко. За окном шел дождь, и, к сожалению, звук его танца не был слышен из-за шума детей, которые, наверное, даже не знали поговорки «Когда я ем, я глух и нем».

В одно случайное мгновение, когда взор был пристально направлен на этикетку от банана, где жирным шрифтом было написано «Пакистан», а мысли были заняты представлением гор этой страны, на уши Франциски свалился громкий гул. Один задира постарше поставил подножку мальчишке, который в этот же момент обронил свой стакан с апельсиновым соком прямо перед ней, тем самым испачкав её любимую рубашку и недавно подаренную книгу. От грохота все девочки заверещали, в тот момент как Франциска просто молчала, ибо ей стала интересна чистота звука проехавшего только что стула о натертый пол, который напоминал собой умирающего на берегу кита. Вскоре она резко встала и помогла бедолаге подняться.

– Прости меня, пожалуйста, – с акцентом сказал он. У парнишки были длинные темные кудри, поэтому его лица она не успела рассмотреть, но смогла увидеть истертые штаны на коленке, которая скоротечно покрылась кровью. Кажется, не только стул соприкоснулся с полом.

– Ничего страшного, вставай, ты в порядке? – Ее спокойствие напоминало штиль в миром забытой гавани. Она протянула ему руку для того, чтобы помочь встать.

– Д-да, – слегка заикаясь, ответил он, воспользовавшись предоставленной помощью.

У нее прошла небольшая дрожь по коже от его ледяного прикосновения. Она сразу же подумала об одном заболевании под названием «Рейно», при котором кровь человека плохо поступает к запястьям. Им болеет 3–5 процентов населения Земли, быть может, этот причудливый мальчишка относится к их числу?

Остановив рассуждения в своей голове, она уверенно направилась к тому задире. Про него много витало слухов, девочки из её класса как-то обсуждали, что он жесток и бьет всех, кто ему не нравится. Франциске не верилось в эти истории, потому что на вид он был попросту жалок, а самое страшное, что может быть в его силах – скорее всего, стрельба из самодельной рогатки по птицам, в которых он к тому же не попадал.

– Слышишь, Боб, хочешь, я поговорю с твоими родителями, чтобы не обращались с тобой настолько прискорбно и злобно, что ты издеваешься над другими? Или у них нет на тебя времени, поэтому и вырастает такой агрессивный, жаждущий внимания ребенок?

После её слов тупица Боб еще как минимум секунду смотрел на нее, обрабатывая всё ранее сказанное. Он был похож на орков из сказок, причем таких, как изображены на картинках, нарисованных не совсем умелыми художниками, даже не владеющими основами живописи.

– Чё ты несешь, мелкая рыжуха? – абсолютно не понимая её слов, сказал он, достав из своего словарного запаса заезженную фразу «Что ты несешь?».

А ведь и правда, Боб не понимал, что «несет» Франциска.

– Видимо, ничего, – выгнув левую бровь и закатив глаза, процедила она, после чего, развернувшись на все 180 градусов, уверенным шагом отправилась в туалет, дабы попытаться смыть пятна с рубашки. Не успела собраться с мыслями, как её уши услышали знакомый голос.

– Эй, стой! Какое твое имя? – изо всех сил пытаясь догнать ее, спросил тот мальчик, которому досталось от Боба.

– Меня зовут Франциска, – сухо сказала она, заворачивая рукав рубашки.

– А я Александр, – воскликнул он с широкой улыбкой, в которой не хватало нескольких передних зубов. Сам он выглядел чуть нелепо: наконец-то, когда черные кудри, закрывающие ему весь лоб, были убраны, можно было разглядеть и другие черты его внешности: бледная как снег кожа, карие глаза, нос с горбинкой и много веснушек, что были усыпаны по всему лицу, словно звезды.

– Что с зубами, Александр? – парируя, спросила Франциска, слегка приподняв подбородок вверх.

– Можешь звать меня Саша. Друг Боба врезал мне позавчера, но хорошо, что это были молочные зубы, которые просто никак не могли выпасть сами.

– Почему у тебя акцент? – продолжила, словно на допросе, спрашивать Франциска, хотя ей больше хотелось узнать о причине такой жестокой травли.

– Я из России, шведский достаточно сложен, вот меня и гнобят за то, что я не особо внятно разговариваю, – тяжело вздохнув, сказал он, мимолетная грусть пролетела в его круглых глазах-орбитах, после чего он снова, будто бы сменив маску, продолжил разговор.

– А сколько тебе лет, Франциска?

– Сотворение мира.

– Что? – Мальчишка так сильно дернул головой, что его длинные кудри снова закрыли глаза. Несмотря на свой серьезный образ и попытки выглядеть умно, Франциска еле сдерживала улыбку от причудливого вида этого персонажа. У него были очень маленькие плечики и длинные руки, ноги заплетались между собой, а пальцы были словно вывернуты в обратную сторону.

– Семидневное сотворение мира, болван… – все-таки не сдержав смешка, сказала Франциска. – Мне семь лет.

– Ты странная… но не думал, что младше меня, ты какая-то более интересная… и странная, – вновь повторившись, пробормотал он.

– Ясно. – Она посмотрела на него, как на дурачка, ибо он стоял в дверях женского туалета. – Это женский туалет, я сейчас попытаюсь отмыть рубашку и вернусь.

– Ах, да, точно, – уставившись на нее, сказал он. Было видно, что Александр очень хотел завести друзей, грустно было представлять, сколько он вытерпел издевок за всё свое пребывание в школе.

«Надо спросить про возраст и болезнь Рейно», – подумала Франциска, отчаянно отмывая в раковине пятно на рубашке. Кажется, его было не отмыть. Стало еще неприятнее от мокрой ткани на теле. Вскоре она вернулась в коридор.

Александр стоял, прижавшись к стене и что-то рисуя на полу мысом ноги.

– О, ты вернулась! – радостно воскликнул он, после чего, уже снизив тон, печально добавил: – Пятно не отмылось… Прости меня ещё раз, я правда не смог ничего сделать при падении. – Всё в порядке, я же сказала. Да и у меня всё равно уроков больше не будет.

– У меня тоже! Ты где живешь?

– Стой, я припозднилась с вопросом о том, а сколько тебе лет?

– Мне девять.

– А еще, у тебя случайно нет никакой кожной болезни, из-за которой твои руки такие холодные?

– Э-э, вообще-то есть, но брат говорит, что это не болезнь и не синдром, а моя особенность. Я как жаба.

После последнего заявления Франциска засмеялась так, что пришлось закрыть рот руками. Александр поддержал её хохот, а затем отвел глаза на выпавшую бумажку из кармана Франциски. Это был полугодовой абонемент поездок на автобусе отоАшликваген.

Он быстро поднял его и протянул ей.

– Значит, Ашликваген. Нам по пути, я живу в Хакансдал, – при выговоре этих слов его глаза засияли. Было видно, как он рад тому, что они живут относительно близко друг от друга. Франциска, в свою очередь, мысленно удивилась, ибо район этот был довольно элитным.

– Хорошо, поехали на одном автобусе, – сказала она в тот момент, как перед ними открылись двери выхода из школы.

Всю поездку они болтали, Франциска раскрепостилась и больше ни разу не надевала маску строгости. Ее лицо растаяло в лучах смеха Александра. За столь короткие 20 минут он успел рассказать всю свою биографию, начиная от рождения, заканчивая этим днем. Упоминание семьи явно делало ему больно, длинные ресницы умирающе наклонялись вниз, так же, как и уголки алых губ. До его рождения родители жили вместе со старшим сыном Данилой в Санкт-Петербурге, где у отца, которого звали Юрий, был некий черный бизнес. Видимо, он был главой крупной мафии, из-за которой однажды случились серьезные события, поменявшие их жизнь. Мать звали Екатерина, про нее Александр ничего не сказал, кроме того, что внешне он ее копия.