Осушив добрую пинту эля каждый, гномы ощутимо расслабились и забыли былую осторожность. С самого начала они устроились в уголке, чтобы не слишком привлекать к себе внимание, но задача оказалась невыполнимой – глядя, как бесшабашный отряд шумно празднует свое освобождение из лап ненавистных эльфов, Бильбо совсем не удивился, когда к пению и хохоту, раздававшемуся из темного угла, присоединилась вся почтенная публика в таверне.

Люди, поначалу с изумлением глазевшие на гномов, которых видели, наверное, первый раз за многие-многие годы, понемногу перебарывали подозрительность и подтягивались поближе – таких веселых пирушек они тоже давно не видывали. Не прошло и нескольких часов, а по всему Озерному городу уже разнеслась весть о нежданных пришельцах. В таверне яблоку негде было упасть от желающих послушать истории и песни гномов.

Эль лился рекой из бочек в подставленные кружки, выкрики и смех становились все громче и сердечнее. Откуда-то появились музыкальные инструменты – наподобие тех, которые звучали в доме Бильбо в ту памятную ночь. Умелые руки гномов извлекали из них слаженную разудалую мелодию, и люди вокруг пускались в пляс и присоединялись к нестройному хору веселых голосов.

Вскоре гномы разбились на маленькие группы, окруженные восторженными слушателями. Больше всего внимания доставалось импровизированному ансамблю Фили, Кили, Бофура и Глоина, которые виртуозно исполняли лихую песню. Глоин соорудил нечто вроде барабанов из двух перевернутых бочек, Бофур играл на странном приспособлении, в котором Бильбо с трудом признал нечто вроде флейты.

Но больше всего в этом веселом оркестре его удивили Фили и Кили. У них в руках оказались скрипки – где их прятали в дороге, Бильбо не имел ни малейшего понятия, но управлялись они с ними мастерски. Просто играть как полагается им показалось скучным – запрыгнув на стол, они вертелись волчком, пальцы и смычки так и летали над струнами, при этом ни разу не взяв ни единой неверной ноты.

Бильбо наблюдал за ними, устроившись на относительно малолюдной скамье возле стены, чтобы ничьи головы и спины не заслоняли от него зрелище всеобщего веселья. Как и всякий хоббит, он любил шумные празднества, но последние пару дней изрядно его подкосили, и Бильбо не рисковал лезть в самую гущу людской толпы. Вдруг на столешницу перед ним опустилась кружка эля, а скамья рядом чуть скрипнула. Бильбо некоторое время недоуменно пялился на кружку, потом поднял глаза – и встретился взглядом с Торином. Благодарно кивнул, ухватил деревянную посудину за ручку и сделал большой глоток. Торин расслабленно откинулся назад и тихо вздохнул, глядя на пируэты, которые выписывали на столе его племянники, но Бильбо заметил слабую улыбку, тронувшую его губы.

- У них ловко получается.

Бильбо тоже улыбнулся, услышав явственную гордость в голосе Торина.

- Ловко. И народу, вроде, нравится.

Торин тихо рассмеялся, сделав очередной глоток из своей кружки.

- Они никогда не упускали возможности показать себя. Когда было совсем трудно, мальчики играли на городских площадях за пару монет, а я работал в кузнице. Со стыдом признаю, что порой за вечер они собирали больше, чем я зарабатывал за неделю…

Улыбка Бильбо угасла. Он постоянно забывал, что были времена, когда Торин и его семья не имели ничего, кроме одежды.

- А… - спросил он, чтобы не молчать, - это ты их научил?

Торин покачал головой.

- Нет, моя сестра. Ее избранник любит… любил слушать ее игру. А потом… она считала, что скрипка будет данью памяти их отцу, и мальчики должны обязательно освоить ее.

- Ей это удалось, - тихо сказал Бильбо, глядя, как Кили и Фили скачут со стола на стол, хохоча и размахивая руками.

- Она гордится ими. Ее дети – самое дорогое, что есть у нее в этом мире, - резковато ответил Торин, пристально изучая содержимое своей кружки. А потом вдруг добавил. – Она не хотела отпускать их в поход одних.

Бильбо с любопытством покосился на него.

- Боялась, что это слишком опасно?

Торин невесело усмехнулся.

- Не совсем так. Она не хотела отпускать их одних, потому что решила отправиться с нами.

Бильбо открыл рот от изумления.

- Она хотела пойти в поход на Эребор?

Торин пробормотал что-то неразборчивое, но однозначно неодобрительное.

- Никто из них не должен был идти со мной. Я отдаю себе отчет, что возвращение Эребора может стоить многих смертей. Я хотел, чтобы мальчишки остались в Синих горах с матерью править гномами и продолжить наш род после Дис, если со мной что-нибудь случится. Потом… ее трудно было убедить остаться, тут мне очень пригодилась помощь Двалина. Она достаточно уважает его, чтобы по крайней мере прислушиваться к его словам. Фили и Кили подслушивали, конечно, за что получили хорошую трепку от своей матери – впрочем, это было неудивительно.

Торин сделал еще один большой глоток из своей кружки, прежде чем продолжить:

- Но после того разговора моих племянничков было не переубедить. Они настаивали, чтобы я взял их в поход. Думаю, что это была идея Кили. Фили любит приключения и азарт битвы, но не думаю, чтобы он… Он сознавал всю опасность нашей затеи. И конечно, не мог отпустить брата навстречу смертельной угрозе в одиночку. А Кили еще молод, он стремится доказать всему миру, что чего-то стоит, - тут Торин слабо усмехнулся. – Все еще думает, что к нему относятся как к ребенку – наверное, поэтому он так рвался в поход. И хотя он далеко уже не гноменок, в некоторых вопросах по-прежнему слишком наивен и доверчив. Слишком доверчив для этого мира.

Бильбо глубокомысленно кивнул и отхлебнул еще эля, отмечая, каким странным взглядом Торин провожал каждое движение своих племянников.

- Фили и Кили очень уважают Дис и всегда прислушиваются к ней. Но для них Эребор – это далекая мечта, призрачное королевство, которое они знали только по чьи-то воспоминаниям, и в этом есть доля моей вины. И вот Кили захотел проявить себя, а Фили не смог ранить чувства брата. Они конечно же… хотят, чтобы Эребор вновь стал королевством гномов, но я по-прежнему считаю, что им было бы куда лучше остаться в Синих горах с Дис. Но они решили иначе. Перед моим отъездом на встречу с гномами нашего клана мальчишки сбежали в Шир, оставив наспех нацарапанную записку. Дис была в ярости. Она сказала мне напоследок, что лучше бы ее сыновьям невредимыми возвратиться к ней, иначе мне не поздоровится.

Торин задумчиво водил пальцем по круглому боку кружки.

- Если с ними что-нибудь случится… от былого величия нашего рода ничего не останется. Дис сильная гномка. Очень сильная, но даже для нее потеря сыновей обернется… боюсь, ее жизненная сила окончательно угаснет.

Бильбо осторожно тронул Торина за руку.

- Они умелые воины. Кили и Фили смогут постоять за себя в битве.

Кивок Торина был еле заметен. Он медленно поднял глаза и пристально посмотрел на Бильбо.

- Боюсь, что я сам… сломаюсь. Когда погиб их отец, я приложил все силы, чтобы заменить его. Что бы ни думали мои племянники обо мне сейчас, но я дорожу и ценю их так же, как ценил бы своих собственных детей.

Бильбо улыбнулся.

- Уверен, они любят тебя, как любили бы своего отца, Торин.

Торин некоторое время молчал.

- Я молю Махала о милости – если он пожелает призвать кого-то из нашего отряда, пусть это будет кто угодно, кроме Фили и Кили. Я знаю, что это несправедливо, но… они заслуживают жить долго и счастливо.

Бильбо вновь тронул его за руку, стремясь утешить.

- Я надеюсь, что нас всех ждет новая жизнь в стенах Эребора, но если наш поход окончится неудачей… пусть у Фили и Кили, по крайней мере, будет шанс вернуться обратно к матери.

Бильбо вскинул на него серьезные глаза.

- Наш поход не закончится неудачей, нет. Я тоже сомневался в самом начале, но… потом я узнал тебя ближе. Всех вас – каждого гнома, и много раз успел убедиться в их исключительной храбрости.

Бильбо надеялся, что вера отряда в своего предводителя хоть что-нибудь значит для Торина. И что его собственная вера в Торина тоже имеет вес.