— Ну хорошо. Но только потому, что ты спас Ори жизнь. И не вздумай сболтнуть что-нибудь Дори или Ори. Я тут же узнаю, и ты пожалеешь, что не удержал язык за зубами.

У Бильбо по спине пробежал холодок, и он еще раз хорошенько задумался, а надо ли ему влезать в эту тайну. Нори был способен на многое. Осторожно покосившись на него, Бильбо отметил напряженно сжатые челюсти и настороженность, угнездившуюся глубоко в его взгляде. Настороженность, рожденную многолетней привычкой скрываться и тяжким бременем тайны, лежавшей на сердце. Не успев ничего толком сообразить, Бильбо кивнул, как завороженный, не сводя глаз с Нори. Тот фыркнул, пожал плечами и насупился. Кажется, он уже пожалел о своей внезапной откровенности.

— Ори говорил… ты связался с какой-то преступной шайкой?

Нори рассмеялся горьким смехом.

— Ну да, так обычно и вступают на воровской путь. Но не в моем случае.

Он глубоко вздохнул, очевидно, окончательно отбросив сомнения и настраиваясь на долгий разговор.

— Все началось давным-давно, когда Ори был еще несмышленым гноменком. Уверен, он говорил тебе, что мои родители держали вполне доходную лавку. Наша семья не испытывала недостатка в рубинах и изумрудах, но с годами родители становились все неосмотрительнее в ведении дел, все рисковее. Не думаю, что Ори и Дори знают об этом — да и хорошо, что не знают, — потому что все, что я сделал, я сделал ради их благополучия.

Бильбо слушал с неослабевающим вниманием — определенно, этой части истории не знал даже Ори.

— Наши родители связались… скажем так, с отъявленными проходимцами. Те убедили их вложить средства в весьма сомнительное предприятие… воспользовались их неискушенностью в подобных делах. Родители так и не поняли, с кем и во что ввязываются. В общем, одно потянуло за собой другое, и через некоторое время наша семья была по уши в долгах, а кредиторами оказались не самые честные и уважаемые гномы.

Бильбо поежился.

— Надеюсь, твои родители никак не пострадали?

Нори бросил на него быстрый взгляд и отрицательно покачал головой.

— Нет. Я выяснил, к какой шайке они попали в кабалу, и пришел потолковать с их главарем. Я тогда был молод. Искренне полагал, что сумею договориться с ними, чтобы получить отсрочку в выплате ссуды для моих родителей. — Тут он вздохнул. — Они предсказуемо отказались. Выпроводили меня, наставив синяков и ссадин. Пришлось сказать Дори, что я подрался в трактире — кажется, он мне так и не поверил. Но на следующий день я вернулся. И пришел еще раз — через день. И на следующий день после этого. Каждый раз они смеялись надо мной, советовали не совать нос не в свое дело и вышвыривали вон, на прощание хорошенько отметелив. Не знаю, на что я надеялся — наверное, что они убедятся в моей настойчивости и послушают меня.

Бильбо проникся сочувствием к гному, которого за все путешествие едва ли выделял среди прочих, а с тех пор, как узнал о его темном воровском прошлом, вообще сторонился. А на самом деле оказалось, что Нори очень любил свою семью и ради нее, ради своих братьев пошел на риск и жертвы.

— Как ни странно, это сработало. Главарь шайки понял, что я в отчаянии и готов на все, чтобы уберечь братьев от беды. Смекнув, какие выгоды ему это сулит, он решил, что глупо не воспользоваться шансом заполучить в банду гнома, который пойдет на что угодно, лишь бы Ори и Дори не поплатились за неосмотрительность наших родителей.

Нори угрюмо скрестил руки на груди, ковыряя пальцем дырку на рукаве рубахи.

— В общем… я много всякого совершил. Много такого, чем не горжусь. И я скорее умру, чем расскажу Ори, чем занимался в той банде.

Бильбо едва удержался от порыва как-то утешить Нори, но побоялся, что тот не оценит его сочувствия.

— Моя семья была в безопасности, и это главное. Со временем я расплатился с родительскими долгами. И я был на хорошем счету в банде, чуть ли не одним из лучших, и понемногу продвигался вверх по воровской иерархии. Старался быть поближе к Ори, опекал его, пока он рос, но чем больший вес я приобретал в воровских кругах, тем труднее мне было скрывать свою тайную жизнь от Ори и Дори.

Бильбо сочувственно заморгал, жалея, что ничем не может утешить Нори.

— Я стал надолго исчезать из дома. Порой мог не показываться годами. Слишком увяз в преступном болоте. Нет, я всегда помнил, почему во все это ввязался, но чем меньше я видел Ори и Дори, тем больше меня затягивала в пучину ложь и жестокость. Банда, в которой я состоял, со временем разрослась и стала весьма успешной. Наши подвиги привлекли к себе внимание, дошли даже до власть имущих. Те прислали солдат, которые вломились в наше логово, перебив почти всю шайку. Я… когда увидел своих ребят мертвыми, впал в совершеннейшее отчаяние. Знал только, что должен увидеть братьев в последний раз, прежде чем меня вздернут на городской площади, поэтому пустился в бега, домой.

Бильбо понимающе закивал головой.

— И тогда Ори рассказал тебе о походе, который задумал Торин?

— Да. Я, признаться, ушам своим не поверил. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Такая возможность надолго исчезнуть, пока все не уляжется, а к тому же если я окажусь полезным самому Торину Дубощиту, никто не посмеет ворошить прошлое и грозить мне виселицей… Если я, конечно, доживу до счастливого окончания нашего предприятия. Я попытался отговорить Ори идти со мной, но он может быть очень упрям, ежели вобьет себе что-то в голову. — Нори усмехнулся. — А потом и Дори не захотел отпускать нас вдвоем. Вот так и получилось, что мы все вместе отправились в Шир, а теперь прозябаем в этих проклятых эльфийских клетках.

Бильбо улыбнулся. Определенно, Нори не был самым приятным гномом в отряде, но он искренне любил свою семью и старался заботиться о Ори и Дори, как и полагается хорошему брату. Так что некоторая грубоватость и отсутствие манер были вполне простительны даже на взыскательный взгляд хоббита.

— И все-таки мне кажется, что если бы ты рассказал Ори все как есть… — нерешительно начал Бильбо.

— Нет! Не желаю, чтобы он дознался, что я творил. Уж я-то знаю Ори, он еще вообразит, что в случившемся есть и его вина. Я многое могу вынести, Бэггинс, но не хочу обременять свою совесть еще и этим.

Бильбо решительно отбросил колебания и все-таки порывисто обнял Нори. Впрочем он быстро отпрянул, чтобы не дать гному шанса самолично его оттолкнуть.

— Это за Ори, — смущаясь, пояснил Бильбо.

Нори явно не ожидал такого порыва и замер, в изумлении воззрившись на него.

— Если бы он мог… если бы он знал, чем ты пожертвовал ради него, самым меньшим выражением его признательности стали бы братские объятия, но раз он ничего не знает, то… вот, пришлось мне сделать это от его имени.

— Я… — Взгляд Нори изменился. Теперь он смотрел на Бильбо так, словно вдруг увидел впервые. — Благодарю, Бэггинс, — наконец серьезно сказал он. — Только не вздумай повторить этот фокус, получишь нож под ребро.

Улыбка Бильбо увяла, и он судорожно сглотнул. Кажется… он все же перегнул палку. Натянуто хихикнув, он принялся бочком отодвигаться подальше. Нори, прищурившись, следил за его манипуляциями и наконец шумно вздохнул, закатив глаза.

— Я пошутил.

Бильбо вновь захихикал, но все же предпочел остаться там, где находился — в добрых двух футах от гнома.

— В таком случае твое чувство юмора далеко от желаемого, мистер Нори, — с опаской сказал он. — Так что на всякий случай приму твои слова к сведению.

Нори фыркнул, но ничего не ответил.

Тут за дверью послышался громкий недовольный стон и какая-то возня. Стражник, по-видимому, очнулся и теперь пытался встать на ноги. Нори тут же шмыгнул на лежанку и притворился спящим, а Бильбо поспешно надел кольцо на палец.

Эльф кое-как поднялся, держась для устойчивости за стену, и с проклятиями поплелся к выходу из коридора, шатаясь при каждом шаге. Бильбо настороженно ловил каждый звук: вот скрипнули несмазанные петли, вот тяжелая створка двери открылась и вновь закрылась. Нори тут же метнулся к окошку и выглянул наружу.