— Она очень красива, мистер Глоин. Уверен, среди сородичей ты считаешься счастливчиком.
Глоин откинулся назад и громогласно расхохотался, от души хлопнув Бильбо по спине.
— Именно, парень! Именно так!
Отсмеявшись, он выпрямился и вдруг уставился на Бильбо подозрительным взглядом, в котором, впрочем, плясали веселые искорки.
— Надеюсь, мне не стоит волноваться о некоем хоббите, который так проникся красотой моей жены, что воспылал страстью, едва увидев ее портрет?
Бильбо в ужасе уставился на него.
— Что?.. Нет! Конечно, нет! Я бы… мне даже в страшном сне подобное не приснится!
Несчастный хоббит уже вообразил было, что жизнь его самым бесславным образом оборвет один из боевых топоров Глоина, который зарубит его в припадке ревности, но гном не стал длить его мучения и добродушно ухмыльнулся.
— Ха! Видел бы ты себя сейчас — заалел как рубин. Я пошутил, мистер Бэггинс, не волнуйся так.
Бильбо криво улыбнулся и задышал поглубже, успокаивая колотящееся сердце. Со стороны Глоина это было жестоко — в последнее время у хоббита и так было предостаточно поводов для волнений.
— Хотя я бы не удивился такому повороту, — невозмутимо продолжал Глоин. — Она самая прекрасная гномка в Синих горах, и тысячи воинов преодолевают долгий путь, чтобы хоть одним глазом взглянуть на нее.
Бильбо удивленно заморгал.
— Неужели?
Глоин вновь ухмыльнулся.
— Ну, может, с тысячей я погорячился, но почему бы и нет? Ее борода — словно текучая драгоценная жила в недрах горы, ее глаза — переливающийся янтарный огонь!
Бильбо рассмеялся — его бесконечно очаровывала и завораживала своеобразная поэзия гномов.
— И она подарила мне сына, мое самое ценное сокровище!
Глоин указал на второй портрет.
— Это он? — Бильбо с любопытством склонился ниже. Теперь-то он видел, что юный гном был почти точной копией своего отца.
— Да, его имя Гимли, — сказал Глоин, раздуваясь от гордости. — Обликом пошел весь в меня, а от матери унаследовал упрямство и поразительную настойчивость. Помяни мое слово, мистер Бэггинс, когда-нибудь он станет выдающимся гномом!
Он с любовью погладил изображение сына.
— Надеюсь, так и будет, мистер Глоин, — сказал Бильбо. — Он вырастет достойным гномом и даст родителям много поводов для радости.
Глоин с готовностью закивал, горделиво оглаживая бороду.
— О да, он уже мастерски управляется с мечом и топорами! Хотя топоры все же предпочитает больше. Весь в меня.
Было очевидно, что Глоин с удивительной силой любит свою семью, и Бильбо вдруг стало до крайности любопытно, почему же он решился оставить дорогих сердцу жену и сына и отправиться в опасное путешествие за призрачной мечтой.
— Почему?.. — выпалил он, не сумев удержаться, и замолчал, испугавшись, что рассердит Глоина.
Тот вопросительно вскинул брови, ожидая продолжения. Поняв, что отступать поздно, Бильбо, запинаясь, закончил фразу:
— Почему ты отправился в этот поход? Если, конечно, мне можно о таком спрашивать…
— А, — понятливо протянул Глоин. — Почему я пошел на Эребор, вместо того чтобы жить-поживать рядом с женой и сыном?
Бильбо кивнул, надеясь, что гном не обиделся и не оскорбился на такую бесцеремонность.
— Ну… как тебе сказать. Я должен был это сделать. Но вовсе не потому, что состою с Торином в дальнем родстве — это, знаешь ли, не определяющая причина. Дело в том, что я должен был пойти, чтобы было кому приглядывать за братом. Оин… ум его все так же остер, как в молодости, но годы все-таки берут свое, да и тот несчастный случай…
Бильбо покосился Оина, который похрапывал неподалеку, завернувшись в свой спальник.
— Мой брат сколотил состояние, вкладывая сбережения в рискованные предприятия, которые он считал прибыльными. За долгие годы он приобрел деловую хватку и отличный нюх на то, куда и сколько золота следует потратить, но со временем стал подозрителен и тревожен и не позволял совершиться ни единой сделке без его пригляда и одобрения.
Глоин глянул на брата с добродушной, но грустной улыбкой.
— А потом он вложил много монет в одно предприятие по рытью шахт в Синих горах. Они должны были пробиться к самым глубоким недрам. Оин был уверен, что там их ожидают россыпи золота, но не особо доверял гномам-проходчикам, которые прорубали скважины. И вот этот старый дуралей решил самолично проверить, как идут работы, а один из взрывателей возьми да взорвись раньше времени. Наделал переполоху, раскидал всех рудокопов, а брат в результате почти оглох.
Бильбо всегда занимал вопрос, как получилось, что Оин не расстается с забавным рожком, который постоянно подносит к уху, но прежде полагал, что это — печальный признак подступающей старости.
— Но больше Оин никак не пострадал от того взрыва?
— Нет, парень, — Глоин покачал головой. — Отделался легче, чем иные рудокопы. Я всегда восхищался его напором и отвагой, но когда брат похвастался мне, что решил вложиться в поход Торина Дубощита, я прекрасно понял, что означают его слова.— Тут он вздохнул и сокрушенно покачал головой. — Нет, он, конечно, говорил иное. Что мы должны вернуть дом, принадлежащий нам по праву, что Торин — наш родич и мы обязаны ему помочь, но я знал — в глубине души он, как всегда, хочет проследить, чтобы все прошло, как надо.
— И ты пошел с ним… чтобы помочь? — спросил Бильбо.
— Я пошел с Торином, потому что Оин все говорил верно, парень. А еще затем, чтобы уберечь старого дуралея от меча орка, нападения которого он даже не услышит по причине своей глухоты.
— А жена легко согласилась с твоим решением уйти в поход? — задал Бильбо следующий интересующий его вопрос, и Глоин опять рассмеялся.
— Не сказал бы, что это было легко, парень. Но она всегда знала, что семья мне дороже золота и всех драгоценных камней в мире — поэтому и приняла мои ухаживания много лет назад. Хотя… стоило ей только попросить, и я бы остался. — Глоин пожал плечами и вновь с нежностью глянул на медальон. — Конечно, я не хотел расставаться с ней и сыном, но и бросить Оина одного не мог. Я бы никогда не простил себе, если бы его ранили в этом походе или того хуже… Она знала это и потому не удерживала меня.
Бильбо задумчиво кивнул.
— Наверное, она замечательная гномка, мистер Глоин.
— Да, так и есть, парень, так и есть. А если со мной что-нибудь случится — о ней есть кому позаботиться, Гимли уже подрос. На свете есть только две вещи, которые он любит всей душой: свою мать и свои боевые топоры. Может быть, — доверительно проговорил Глоин, пряча медальон обратно под ворот рубахи, — когда мы отвоюем Эребор и дороги станут безопасны, ты сможешь познакомиться с ними. Моя супруга очень любит истории о разных существах, населяющих Средиземье, и наверняка будет рада воочию лицезреть настоящего живого хоббита.
Бильбо закашлялся, пытаясь замаскировать рвущийся наружу смех.
— Я могу только приветствовать похвальное желание твоей супруги расширять кругозор и готов всецело этому способствовать в пределах своих скромных способностей, как и подобает добропорядочному хоббиту, мистер Глоин. Для меня будет великой честью встретиться с твоей семьей, если вдруг представится такой шанс.
Глоин одобрительно похлопал его по спине.
— Да, а теперь лучше возвращайся обратно к Кили. Время позднее, пора укладываться спать.
Бильбо кивнул и поднялся, намереваясь последовать его совету, как вдруг Глоин добавил:
— Благодарю тебя, парень. За то, что вернул мне медальон.
Бильбо улыбнулся.
— Не стоит благодарности, мистер Глоин. Отдохните хорошенько, завтра нам всем понадобятся силы.
С этими словами он откланялся и отправился к своему спальнику. Кили встретил его счастливой улыбкой:
— Он пошевелился, мистер Боггинс! — взахлеб затараторил он, от возбуждения едва не давясь словами. — Перевернулся на правый бок и что-то пробормотал!
Бильбо счастливо рассмеялся, чувствуя, как железные тиски на сердце начинают разжиматься.
