— Перестаньте, вы оба. Я уже давно не ребенок и не собираюсь бродить неизвестно где.

Фили тут же наклонился поближе и горячо зашептал ему на ухо:

— Открою страшный секрет, мистер Бэггинс! Это не столько для тебя, сколько для моего братца. У него есть несносная привычка теряться, и он проделывает это даже чаще, чем наш дядя.

Кили, услышав его громкий шепот, возмущенно ткнул Фили в плечо.

— Эй, вовсе я не теряюсь!

Фили на это только фыркнул, привязывая полоску ткани к лямке рюкзака Бильбо.

— А мне казалось, что именно по твоей милости наш путь до Шира растянулся на лишние два дня.

— Я… да я… — горячо возразил Кили, от возмущения растеряв все слова, — это все та карта!

Бильбо захихикал. Запирательство было, видимо, еще одной фамильной чертой рода Дурина.

— Конечно, дорогой братец, раз ты так говоришь. — Фили отвесил Кили шутливый полупоклон. — Значит, я ошибся.

Кили надулся и тоже принялся привязывать свой конец полоски ткани к другой лямке на рюкзаке Бильбо.

— Прощаю. Но теперь ты должен мне небольшую услугу за то, что опорочил меня в глазах нашего друга, и я стребую ее с тебя в любое время по моему усмотрению.

Теперь захихикали все трое. Они несколько подотстали от отряда и шли бок о бок, как привыкли, вот только теперь были в буквальном смысле привязаны друг к другу.

По мере того, как компания гномов углублялась все дальше в лес, солнечного света, который и без того с трудом просачивался сквозь листву, становилось все меньше. И вскоре Бильбо поймал себя на том, что напряженно вглядывается в изменчивые тени на тропе — они казались ему живыми и опасными. Глупо, конечно, но он был даже благодарен, что братья озаботились его безопасностью и догадались покрепче привязать к себе. Фили и Кили весело болтали и перебрасывались шутками, немного пригашая смутное предчувствие чего-то ужасного, все сильнее тревожившее Бильбо и ледяными иглами вонзавшееся в самое его сердце.

Постепенно тропа делалась все неприветливее. Лес с каждым пройденным шагом становился угрюмее, сплошной стеной обступал дорогу. Деревья переплетались корнями и ветвями, нависали над головами путников, тянули к ним свои сухие мертвые сучья. Даже грибы, попадавшиеся им на пути, становились все больше, и в конце концов Бильбо стало мерещиться, что каждая шляпка куда выше его собственного роста. Он мог поклясться, что несколько раз отчетливо слышал подозрительное шуршание и щелкание, раздававшееся вдоль дороги, но едва он замирал, прислушиваясь к странным звукам, все замолкало.

Однако, несмотря на мрачные предчувствия, охватившие Бильбо, он вынужден был признать, что пока путешествие через лес идет совсем неплохо — хотя это не означало, что впереди их не подкарауливает неведомая опасность. А как правило, предчувствия, особенно нехорошие, его никогда не подводили — путешествие не располагало к умиротворению и благодушию, которые полагаются всякому добропорядочному хоббиту.

Уже вечерело, когда путь отряду преградила темная бурная речушка. Немного в стороне виднелся причал и лодка, мягко покачивавшаяся на воде. Правда, Бильбо она не внушала особого доверия — он бы не рискнул сесть в это утлое суденышко, которое явно сколотили на скорую руку, кое-как забив досками щели. Оно и на воде-то держалось чудом, скорее вопреки стараниям неведомых строителей, чем благодаря им.

Но выхода не было, и Торин все равно решил переправляться — партиями по трое, включая Бофура, который вызвался грести. Нагружать больший вес на посудину, которую лишь с натяжкой можно было назвать лодкой, он не рискнул. Первыми форсировать реку определили Бильбо, Бофура и Балина.

Вот в такие моменты Бильбо очень радовался, что в детстве выучился плавать, хотя это знание не очень-то ему помогало — едва забравшись в лодку, он до боли в пальцах вцепился в ее деревянный борт, который опасно кренился к воде при каждом движении весла. Течение сносило их в сторону от переправы и значительно замедляло ход лодки, но они все же благополучно добрались до противоположного берега. Бильбо с облегчением спрыгнул на твердую землю и протянул руку, чтобы помочь Балину. Они немного отошли от воды, устраиваясь поудобнее и готовясь ждать, пока Бофур не развернет посудину, чтобы отправиться за очередной партией гномов. Это было нелегкой задачей, но Бофур оказался на диво умелым гребцом и уверенно орудовал веслом. В скором времени половина отряда благополучно перебралась на другой берег, и Бофур в очередной раз развернул лодку, направившись за Фили и Кили, которые нетерпеливо приплясывали на причале, устав ждать своей очереди.

Кили наклонился, ухватив лодку за борт, и так увлеченно принялся подтягивать ее к причалу, что не сразу расслышал предостерегающий крик Бильбо, зоркие глаза которого углядели в реке подозрительное движение. И тут из воды рядом с лодкой выпрыгнуло чудище — нечто, похожее на рыбу с длинными острыми зубами, которыми оно нацелилось в незащищенную шею Кили. Фили оказался проворнее. Едва услышав крик Бильбо и увидав жуткую тварь, он что есть силы толкнул брата вперед. Кили свалился в лодку лицом вниз, чудом избежав острых зубов, но чудище все же получило свою добычу, сомкнув челюсти на руке Фили, и сдернуло его вниз, в бурлящую воду.

Бильбо почти оглушил крик Торина, едва голова Фили скрылась под водой, и на несколько мучительных мгновений воцарилась ужасная тишина, нарушаемая только плеском волн. А потом Фили вдруг вынырнул, отчаянно хватая ртом воздух, а вслед за ним показался блестящий бок чудовища, в который по самую рукоятку был всажен один из его многочисленных ножей. Тварь, однако, не спешила отпускать его руку, а, казалось, только крепче сжала челюсти. Фили закричал от боли и вновь с головой ушел под воду. Река вспенилась, и Бильбо увидел, как течение сносит Фили, боровшегося с чудовищем, к пригорку, на котором сидел он сам, обмирая от ужаса. А чуть дальше вниз по течению над водой низко нависало упавшее дерево, которое он приметил сразу после переправы… Мгновение — и Бильбо уже мчался к нему, просто потому, что находился ближе всех и знал, что если поторопится, у Фили появится шанс на спасение. Ноги горели огнем, скользили по мокрой гальке, несколько раз Бильбо едва не упал, но все же благополучно добрался до упавшего дерева. Не медля ни мгновения, он взбежал по стволу, и думать забыв о своей безопасности, и в несколько прыжков оказался почти на середине речки. Сердце оборвалось, когда он не увидел в воде барахтающегося Фили. Кровь ревела в ушах, Бильбо почти оглох от грохота собственного сердца, но вдруг поймал в бурном течении реки промельк светлых волос. Он тут же рухнул животом на шершавый ствол, мгновенно вымокнув от разлетавшихся брызг, и запустил руку в бурлящий поток. Вслепую зашарил в воде и, к счастью, почти сразу же ощутил под ладонью размокший воротник кафтана Фили. Вцепившись в него, Бильбо изо всех сил рванул гнома вверх, втаскивая на поваленный ствол. Отчаяние придало ему сил — он вытянул Фили из воды, несмотря на то, что тот, похоже, лишился чувств, а на руке его до сих пор висело речное чудовище, стиснув страшные челюсти. Взвизгнув от неожиданности и омерзения, Бильбо ухватился за рукоятку кинжала, которая все еще торчала из шеи твари, с хлюпом вытащил клинок и вновь с силой всадил его в голову чудища. Блестящие выпуклые глаза рыбины потухли, челюсти разжались, и безжизненная туша рухнула обратно в реку. Бильбо — промокший, тяжело дышащий, дрожащий — застыл с кинжалом в руке, чувствуя, как пульсирует кровь в висках и молотом бухает в груди сердце.

Да уж, это не то приключение, которое он был бы не прочь пережить еще раз.

Фили слабо закашлялся, перекатив голову по стволу. Его рука все еще кровоточила — зубы речной твари оставили глубокие следы на предплечье. Бильбо осторожно выпрямился, балансируя на покатом стволе дерева, ухватил Фили под мышки и осторожно потащил его к берегу. Продвигался он медленно — гном был тяжелый, а в насквозь промокшей одежде весил, кажется, вдвое больше, чем обычно.