Литмир - Электронная Библиотека

 

Шея Дис, в которую он уткнулся носом, казалась почти горячей, а пульс бился неровно и быстро. Бильбо вдруг вспомнил свой разговор с Бофуром – тогда тоже стояла ночь, и луна светила с небес. Он говорил тогда, что любая жизнь драгоценна и должна цениться всеми и каждым. А ведь это значит, что и жизнь Бильбо такова – а он в своем горе совершенно позабыл об этом. Дис права, они не могут жить ради ушедших любимых, они должны жить ради самих себя.

 

Дис потрепала его по затылку и тихонько шепнула:

 

- Мне жаль, что наша первая встреча принесла тебе столько слез, Бильбо. Наверное, ты считаешь меня ужасной гостьей.

 

Бильбо отстранился, подавившись смешком пополам со всхлипом.

 

- Разумеется, нет, леди Дис. Это я, кажется, испортил твой плащ.

 

Вышло неловко, а смех прозвучал неуместно и надрывно, но впервые за долгое время внутри Бильбо поселилось тепло – и это было восхитительно.

 

- Это старье? – Дис пожала плечами. – Я просто поменяюсь плащами с Двалином, ему все равно, он и не заметит.

 

Она подмигнула ему, и Бильбо вновь ощутил, как смех неудержимо подкатывает к горлу, грозя выплеснуться наружу - точно так же, как горе немногим ранее. Дис глянула проницательно - и сама заливисто рассмеялась. Вскоре они оба хохотали, держась за животы и смахивая с ресниц выступившие слезы.

 

Пусть ничего смешного не было сказано – это не имело никакого значения. В конце концов, они смеялись не над шуткой, а, скорее, от облегчения и удивления, что еще могут искренне радоваться. Бильбо наконец выпрямился, по-прежнему улыбаясь. Опустошение, которое он чувствовал после такого накала страстей, больше не ввергало его в уныние. Эта пустота словно ждала, чтобы ее заполнили чем-то новым. Чем-то многообещающим.

 

Дис обняла его за плечи, и они еще долго сидели, глядя на звезды, пока первые лучи рассвета не окрасили небо в бледно-розовый.

 

- Я… - начал было Бильбо, но умолк, не зная толком, что сказать, как выразить безмерную благодарность Дис за все, что она сделала. Чем можно было отплатить за такой бесценный дар?

 

- Всегда пожалуйста, - Дис опять ему подмигнула.

 

Бильбо хмыкнул и повернулся к солнцу, краешек которого как раз показался из-за холма. Дис поняла его. Она понимала его лучше, чем кто-либо. И теперь, сидя с ней бок о бок и любуясь рассветом, Бильбо знал, что никакие слова в мире не выразят и толики того, что он чувствует, но знал также, что ему совершенно не обязательно что-либо говорить.

***

Дис и Двалин оставались в Бэг Энде еще несколько дней. В то утро после бессонной ночи Двалин обнаружил Бильбо и Дис привалившимися друг к другу и мирно спящими. Лучи восходящего солнца согревали их лица. Двалин тогда туманно высказался о лунатиках, которые в последнее время не дают ему покоя, но, увидав, что проснувшиеся Дис и Бильбо открыто ему улыбаются и даже хохочут, сам заулыбался с видимым облегчением.

 

Чем больше Бильбо узнавал Дис, тем большей теплотой к ней проникался. Казалось, они знакомы давным-давно. Обладая схожим мирным нравом, они вместе несли бремя утраты любимых, и это роднило крепче, чем кровные узы. Обоим следовало научиться жить заново, а не прозябать в горести и тоске, - вот почему Бильбо чудилось, что в мире, кроме Дис, не так-то много тех, кого он знает и понимает лучше.

 

В дорогу он собрал им побольше еды – путь на восток до Эребора предстоял неблизкий. Двалину он передал также письма для прочих гномов и Тауриэль, а на прощание обнимал его так отчаянно, что тот начал было протестовать, за что получил от Дис ощутимый тычок и осуждающий взгляд.

 

Бильбо долго махал им вслед, уже когда и пыль на дороге давно улеглась, от души надеясь, что Дис и Двалин обретут счастье друг в друге. Они оба так много потеряли… они заслужили немного любви и счастья.

 

Тишина и одиночество Бэг Энда особенно остро чувствовались после ухода гномов. Но все же Бильбо стало легче – легче, чем в предшествующий год. Ему больше не нужно было придумывать себе занятия, лишь бы отогнать непрошенные воспоминания. Он обнаружил, что может провести приятный расслабленный вечер за чашечкой чая – чего с ним не случалось с самого возвращения в Шир.

 

Лето сменилось осенью, осень – зимой.

 

Иногда, темными холодными ночами Бильбо доставал деревянные фигурки и смотрел, как лунный свет скользит по их вырезанным лицам. Глубокая печаль вновь охватывала его – он вспоминал прикосновения Торина, его загрубевшие от меча руки… самые нежные руки среди всех, кого он когда-либо знал. Вспоминал те редкие мгновения, когда его ладонь оказывалась в ладони Торина, и они замирали в молчании, потому что слова были не нужны.

 

Но теперь печаль Бильбо не омрачала вина. И само это чувство стало… светлее, возвышеннее. Пусть порой его еще накрывало желание свернуться калачиком и спрятаться от всего мира, но времена горя и тоски проходили, а силы жить и радоваться неумолимо прибавлялось.

 

Земля под босыми ногами казалась теперь прохладнее, солнечный свет на щеке – теплее, а снежинки обжигали кожу холодом, прежде чем растаять без следа.

 

В дни, когда зимняя тьма грозила поглотить не только мир за окном, но и его душу, Бильбо напоминал себе, что в мире есть столько удивительных вещей, которых он еще не видел: книг, которых не читал, существ, которых не встречал. Он должен вновь почувстввать себя дома здесь, в Шире – ведь другого места для него нет, а Торина никогда больше не будет рядом. Торин был мертв, а он, Бильбо, жив, и да простят его валар, собирается и дальше таковым оставаться. Даже если порой это невыносимо больно – он будет жить.

***

Мистер Бэггинс!

Как поживаешь? Прости, что времени с моего прошлого письма тебе прошло так много, но оно оказалось даже к лучшему - у меня есть потрясающая новость! Помнишь, когда-то давным-давно я писал, что мы обсуждали поход на Морию?

 

Ну и… Мистер Балин обещал, что мы выступаем не позднее следующего года! Мистер Балин также попросил меня присоединиться к нему на правах королевского летописца, и, конечно же, я с восторгом согласился. Вообрази только, мистер Бэггинс! Все эти книги… все эти свидетельства истории только и ждут, чтобы их вновь явили миру, и именно я буду тем, кто сделает это!

 

Мистер Оин тоже отправится с нами. Говорит, в заброшенных шахтах можно отыскать немало ценностей и наконец-то разжиться богатством. Я удивился и даже спросил его, как можно думать о таком, когда в подземельях нас ждут бесчисленные тысячи книг, которые руки чешутся открыть, а глаза – прочесть, но он в ответ только хмыкнул.

 

Полагаю, в ближайшее время у меня не будет возможности писать тебе - сборы и дорога в Морию не дадут мне этого сделать, - но как только мы одолеем орочью орду, я первым делом отправлю тебе весточку, обещаю! Надеюсь, когда дорога через Морию вновь станет безопасной, письма и товары будут ходить куда быстрее, чем нынче, когда приходится преодолевать Мглистые горы.

 

Если мои расчеты верны, то путь, скажем, от Шира до Эребора будет занимать не больше месяца. Перед нами открывается столько новых возможностей, что меня бросает в дрожь предвкушения при одной мысли о них, мистер Бэггинс!

 

Кстати, Нори говорит, что это ненормально, и мне не помешает перед походом заглянуть к целителю. Впрочем, это всего лишь зависть – ему-то придется остаться в городе, следить за порядком и муштровать стражу. Он утверждает, что присутствие Дори в городе ему в этом порядком мешает (но не верь ему, мистер Бэггинс, все у нас отлично).

 

Тебе удалось отыскать книги о генеалогии твоей семейной истории? Если да, не отсылай их в Эребор. Когда мы обустроимся в Мории, отправишь мне прямо туда. Полагаю, мне удалось собрать немало летописей о Шире и хоббитах, но история твоего рода мне кажется весьма увлекательной, она была бы жемчужиной в моей коллекции.

182
{"b":"744823","o":1}