- Дело ведь не только в тебе было, - пробурчал он. – Мне тоже требовалось время…

Бильбо молча смотрел на них, вспоминая разговор с Двалином, случившийся давным-давно в доме Беорна. Глядя на непривычно открытое лицо гнома, он невольно проникался надеждой, от которой губы сами собой разъезжались в улыбку, - надеждой, что эти двое все-таки нашли утешение друг в друге.

В конце концов, хоть чья-то история должна была окончиться хорошо. Бильбо даже ощутил укол недостойной зависти, но тут же вспомнил, что Дис потеряла обоих сыновей и брата. Эта мысль отрезвила похлеще ледяной воды, вылитой за шиворот, и он немедленно устыдился.

- Я рассказал Дис все о нашем путешествии, - сказал Двалин, исподлобья поглядывая на Бильбо. – Она захотела увидеться с тобой, вот мы и пришли.

Дис метнула на него суровый взгляд.

- Не вали все на меня, Двалин, это невежливо. Ты не меньше моего хотел повидать Бильбо.

Двалину хватило совести покраснеть. Он нахмурился и одарил сестру Торина не менее суровым взглядом.

- И он прекрасно об этом знает. Ни к чему рассказывать ему обо всех треклятых чувствах, которые я испытываю!

Дис уже набрала воздуха в грудь, чтобы ответить, но тут Бильбо, не сдержавшись, хихикнул. Она немедленно повернулась к нему и посмотрела столь пристально, что он опять опустил голову, не в силах выдержать знакомое пламя горящего синего взгляда.

Они посидели еще немного, разговаривая обо всем и ни о чем. Вернее, Бильбо больше помалкивал и слушал, как гномы, перебивая друг друга, рассказывали ему о своих приключениях по пути из Синих гор. Наконец, глубокой ночью Двалин заявил, что отправляется спать, и действительно ушел, оставив Бильбо и Дис на кухне вдвоем. Бильбо тут же поспешил занять себя посудой и в суете даже не заметил, что Дис подозрительно притихла, с любопытством глядя на него.

- Я в самом деле так похожа на него?

Пальцы Бильбо так отчаянно сжали чашку, что та едва не треснула. Он пораженно застыл, не в силах обернуться и посмотреть на Дис. Слишком долго и - как оказалось – слишком очевидно он избегал ее взгляда. К тому же, было мучительно стыдно.

Скрипнул отодвигаемый стул, а потом послышались легкие шаги. Дис подошла ближе, вынула из его неподвижных пальцев чашку и поставила ее в таз для мытья посуды. Бильбо вздохнул, чувствуя, что Дис не позволит оставить свой вопрос без ответа, а врать ей он не мог.

- Да. Ты очень похожа на Торина.

Имя обожгло губы пеплом и кровью. Он уже очень давно не произносил его вслух.

- Только гораздо красивее, правда? – ее тон был нарочито легок, но Бильбо все равно ловил в нем тень усталой скорби – точно такой же, что тяжким грузом лежала на его плечах. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышла жалкая гримаса.

- На холме, что над твоей норой, можно подышать воздухом? – спросила вдруг Дис, ткнув пальцем вверх. Бильбо кивнул.

- Отлично. Пошли.

Она вяла его под руку и увлекла за собой. Бильбо показал ей скамейку, которую заливал свет яркой летней луны. Ощущение нереальности опять нахлынуло на него, пока он взбирался на холм, пока смотрел, как Дис устраивается поудобнее, раскуривает трубку и спрашивает, захватил ли он свою. Бильбо бездумно вытащил ее, и лишь когда глаза Дис пораженно расширились, вспомнил, что везде носил с собой трубку Кили, и на этот раз она оказалась за пазухой. Смешавшись, он попытался спрятать руки за спину, но Дис вцепилась в его запястье крепкой хваткой.

- Нет, не надо, Бильбо. Просто я не ожидала увидеть эту вещь здесь, вот и все. – Она смотрела на трубку с неизбывным страданием, и Бильбо знал наверняка, что все его беды и мучения от потери любимых были вполне сравнимы с болью, которую переживала сейчас эта гномка.

- Он всегда слишком небрежно обращался с ней, - Дис взяла трубку Кили и зажгла ее. – Не раз пеняла ему на это, но он лишь смеялся, говорил, что дерево крепкое и ничего ему не сделается.

Бильбо смотрел на ее лицо, сиявшее в лунном свете, и с ужасом чувствовал подступающие слезы. Он ведь был там, видел, как умирают ее сыновья и ее брат. Он проводил их в последний путь, смог проститься и оплакать. А Дис… она узнала о гибели родных от посторонних, она провела месяцы в мучительной тревоге о тех единственных, кто остался ее семьей, а дождалась только страшной вести о том, что их больше нет…

- Хочешь взять ее себе? – спросил Бильбо, кивнув на трубку. – Думаю, она должна остаться у тебя.

Дис покачала головой.

- Она твоя, Бильбо.

Он не стал спорить. Взял трубку обратно и запрокинул лицо к луне. Молчание надолго окутало их.

- Двалин сказал, что рассказал тебе все о нашем путешествии, - наконец, нерешительно проговорил Бильбо и умолк.

Дис покосилась на него.

- Ты хочешь знать, рассказал ли он о вас – о тебе и моем брате?

Бильбо кивнул, по-прежнему глядя на луну, и вдруг ощутил на щеке теплые пальцы – Дис настойчиво пыталась заглянуть ему в глаза, и у него не осталось выбора. Бильбо медленно повернул голову и посмотрел на нее.

- Не позволяй воспоминаниям сокрушить тебя.

Бильбо сморгнул непрошенные слезы, упрямо глядя куда угодно, только не в глаза Дис.

- Посмотри на меня, - мягко попросила она.

Бильбо продолжал внимательно разглядывать лунные блики в ее волосах.

- Посмотри на меня.

Он зажмурился и рвано выдохнул. Это глупо. После стольких лет он по-прежнему сломлен и слаб – разве это не глупость? Бильбо заставил себя открыть глаза и взглянуть прямо на Дис - и постараться увидеть не Торина, пусть даже его сердце заходилось в тоске и боли, в отчаянном желании спрятаться и никогда больше не видеть знакомых черт.

- Ты достаточно горевал, - Дис нежно коснулась его подбородка. Что-то неуловимое дрожало в глубине ее глаз, но слез не было. – И ты познал любовь Торина. Это… - тут она улыбнулась. – Это повод для гордости, а не для отчаяния.

- Я… - Бильбо задохнулся, - я не могу. Это слишком… Слишком тяжело.

А он-то думал, что почти исцелился. Думал, что зияющая дыра в его душе наконец-то онемела – и не способна причинить больше вреда. Но вот он смотрит в синие глаза Дис и видит в них отражение боли, одиночества и горя, и понимает, что по-прежнему стоит в самом начале пути. Дис была сильной. Он видел в ней отблески того же внутреннего огня, что и в Торине – неистребимой тяги к жизни, которая в самом Бильбо угасла в тот страшный миг, когда умерли Фили, Кили и Торин.

Он вновь чувствовал себя виноватым.

- Я знаю, - Дис обняла его. – Знаю.

Он чувствовал себя виноватым, потому что плакал на плече у женщины, которая потеряла гораздо больше его и тем не менее переносила эту потерю с поразительной стойкостью. Но не только это камнем лежало у него на сердце – он не мог перенести мысли о том, что невольно сам являлся источником ее бед. Это он дал Торину проклятое кольцо. Он своими руками толкнул его ко тьме. Кто знает, как повернулись бы события, если бы Бильбо Бэггинс не поспешил вручить ему страшный дар? Они все… они могли бы выжить тогда…

Позабыв о своей зажженной трубке, Бильбо отчаянно цеплялся за рубашку Дис и, не таясь, всхлипывал ей в шею – все, что он так упорно гнал от себя с тех пор, как ушел Гэндальф, от чего защищался письмами друзей, вдруг обрушилось на него с десятикратной мощью. Он в ответе за случившееся. Он все испортил, а теперь ищет утешения у жертвы собственной самоуверенности – отвратительно, неправильно… Какое же он чудовище!

- Мне жаль, мне так жаль… - бормотал он, но этих жалких извинений было явно недостаточно. Никогда ничего не будет достаточно - никакими горами золота не искупить потерянной жизни, никакой сияющий самоцвет не обменять на нее. А горстка жалких слов и подавно значит еще меньше.