Вне всякого сомнения, он уловил, как руки Бильбо принялись мелко трястись, и тут же ухватил его за локоть – тем более, что Даин как раз начал погребальную речь, расписывая подвиги Торина Дубощита и его храбрых племянников.

Конечно, никакая речь не могла вместить в себя жизнь, а уж три жизни и подавно. Даин за все сокровища мира не смог бы описать улыбку Торина, подобную искре в пламени костра – такую же мимолетную, такую же теплую и яркую. Не смог бы постигнуть, как легко, необидно и заразительно смеялся Фили. Никакими словами не смог бы передать, как забавно Кили прищуривал правый глаз, замышляя очередную проделку. Жизни троих гномов состояли из столь многих - бесчисленных – вещей, что для Бильбо речь Даина просто не имела смысла, он не понимал и половины произнесенных слов.

Ему казалось, что вместо возвеличивания Даин делает что-то совсем обратное – своей напыщенностью убивая и выхолащивая все, что делало Торина, Фили и Кили по-настоящему живыми. Зрение на миг затуманилось, и Бильбо равнодушно подумал, что вполне может лишиться чувств. Все, что творилось здесь, было неправильно, несправедливо, так нельзя… вот так просто… как они могут…

- Я держу, мистер Бэггинс.

Бильбо моргнул и увидел перед собой доброе лицо Ори.

- Просто дыши. Глубокий вдох, вот так, - Ори сам немедленно принялся дышать глубоко и размеренно, невольно заражая Бильбо своим рвением. – Хорошо, а теперь выдох.

Бильбо послушно выдохнул.

- Вот так, дыши и все пройдет, мы справимся, хорошо? Я рядом.

Бильбо кивнул и постарался сосредоточиться на дыхании. Вдох – выдох. Вдох – выдох.

Окружающий мир как будто отдалился и сузился до ритмичных движений груди – вдох-выдох – и трех гробов, стоявших прямо перед ним. Они были сработаны из камня, как заведено у гномов, и украшены тем же летящим, сложным узором, что и внутреннее убранство Эребора.

Бильбо не видел тел Кили и Фили со дня битвы и невольно гадал, смыли ли с них темно-алые потеки, и хватит ли повязок, чтобы остановить кровь из страшных ран на спине Фили, которые – почему-то он был уверен в этом, - до сих пор кровоточат. Отсутствие в мире братьев ощущалось им так же, как ощущалась бы потеря ноги или руки – словно Бильбо потерял что-то, до крайности ценное, и никогда уже не может обрести это вновь. Фили и Кили… они были так молоды. Они стали его друзьями, они согревали его своими телами от ночной стужи, они отпускали шуточки и смеялись, между делом спасая его жизнь. А теперь они мертвы.

Как остальные с этим справляются? Как они могут, пережив что-то, настолько невообразимое и ужасное, как смерть близких, просто… жить дальше? Как можно после всего, что было, вернуться домой, как ни в чем не бывало копаться в огороде или возиться на кухне?.. Как, если сердце разбито на мелкие осколки, которые нипочем не собрать заново?

Одна лишь боль вокруг. При одной мысли о том, чтобы перестать убиваться и жить дальше, Бильбо замутило.

- …ггинс.

Он поспешно сморгнул выступившие слезы.

- Бильбо, - шепнул ему Ори, незаметно ткнув локтем.

Подняв голову, Бильбо обнаружил прямо перед собой Трандуила. Убедившись, что привлек внимание, эльфийский владыка скользнул рукой в рукав и вытащил до боли знакомый самоцвет.

- Это принадлежало Торину Дубощиту, - негромко сказал он и протянул Аркенстон Бильбо.

Камень сиял всеми гранями, отражая солнечные лучи. Исходящее от него мерцание окутывало ладонь Трандуила нездешним светом. Бильбо смотрел на него, не моргая, и легко было притвориться, что слезы, вновь выступившие на ресницах, вызваны нестерпимым сиянием Аркенстона и ничем другим.

- Почему ты отдаешь его мне?

Трандуил взял его руку, развернув ладонью вверх, и бережно вложил в нее самоцвет.

- Я подумал, что именно ты должен вернуть его туда, где ему место.

Бильбо в изумлении распахнул глаза, когда наконец понял, что именно Трандуил имел в виду. Нет… Нет, он ведь уже… Он уже простился, он не может еще раз…

- Я… Я не… - судорожно выдохнув, Бильбо не смог продолжать, потому что Трандуил мягко сомкнул его пальцы на самоцвете.

- Ты сможешь. Будь сильным, полурослик, - он вдруг улыбнулся, и Бильбо только теперь понял, что ни разу не видел на лице эльфийского владыки ничего, кроме холодного безразличия или легкого презрения. Трандуил отступил, и вдруг между Бильбо и гробами не осталось ничего и никого.

- Тебе… тебе помочь, мистер Бэггинс? – беспокойно спросил Ори, так и не решившийся отойти подальше.

Не поворачиваясь к нему, Бильбо покачал головой. Он должен был сделать это сам. Это его ноша и его последний дар – будет справедливо, если он вернет то, что взял без спроса, истинному владельцу. Торину и Эребору.

Отпустив руку Ори, Бильбо похромал вперед. Каждый шаг отдавался болью, но она казалась далекой и неважной, потому что прямо перед ним возникло лицо Торина, которое он никогда больше не чаял увидеть.

Король-под-Горой был облачен в синие одежды – такого же глубокого оттенка, как и шуба, хранившая его от холодов в походе. Один взгляд на смертельно-бледные запавшие щеки заставил Бильбо судорожно всхлипнуть, но он не отвернулся. Голову Торина венчала каменная корона с единственным сапфиром по центру.

Король Эребора.

Его друг.

Его возлюбленный.

Бильбо несмело дотронулся до ледяных рук Торина, аккуратно сложенных у сердца. Сжал пальцы на знакомой ладони – как делал тысячи раз в прошлом, и потянул ее вниз, открывая грудь гнома, оставляя ее прикрытой лишь тонкой синей тканью.

Его пальцы дрожали, когда он устраивал Аркенстон у сердца Торина. Пусть оно больше не билось, застыв навеки, но тогда… быть может, сердце Горы сможет биться вместо него.

Но Аркенстон лишь переливался колдовским светом в лучах солнца. Неподвижный, как и положено быть камню. Неподвижный, как и Торин.

«Ты же не думал, что подобное возможно?» – услышал он как наяву беззлобный смешок Торина и представил выражение сдержанного раздражения, расцветающее на лице гнома. – «Камень – это камень. А не живая плоть, Бильбо».

Бильбо опять всхлипнул, согласно кивнув.

«Нет, конечно, нет», - мог бы ответить он. – «Но ты же знаешь, я не мог не попытаться».

Он склонился и поцеловал Торина в бровь, не отрывая ладоней от Аркенстона.

«Прощай, друг мой», - хотелось сказать ему. – «Прощай, возлюбленный мой».

Но в конечном итоге Бильбо так и не смог выговорить ни единого слова.

***

Гномы из отряда Торина в сопровождении Даина и его соратников ушли вглубь Горы, чтобы завершить церемонию похорон. Бильбо, уставший, истерзавшийся и оглушенный головной болью, решил остаться в лагере. Он не был уверен, что лодыжка не подведет его, тем более, что по тракту до Эребора путь лежал неблизкий. Да и что еще он мог сделать, кроме как бесконечно прощаться с дорогими и близкими?

Так что он молча смотрел в спины уходившим гномам, которые медленно и торжественно направлялись к зеленым вратам Эребора.

- Полурослик, - услышал он негромкое и поднял голову. Перед ним стояла Тауриэль, за ней маячила внушительная фигура Беорна, а чуть поодаль - Бард и Леголас. Эльфийка всматривалась ему в лицо, словно выискивая что-то, и Бильбо знал, что видит она лишь пустоту и красные пятна на щеках от слез. Тауриэль сжала губы, как делала всегда, решаясь на какой-нибудь сумасбродный поступок.

- Я сейчас тебя обниму, - предупредила она Бильбо, дерзко нахмурив брови.

Не дожидаясь ответа, тут же опустилась на одно колено и крепко стиснула его в объятиях, не давая возможности вывернуться и отступить. На миг Бильбо удивленно замер, глядя на мир сквозь завесу темно-рыжих непослушных прядей, а потом что-то дрогнуло у него внутри. Он обхватил ее за шею и вжался лицом в струящийся шелк волос, приветствуя тепло и покой обнимавших его рук.