Бильбо обошел кровать и направился к книжным полкам. Его взгляд наткнулся на маленького барана, скрученного из кожи. Фили подошел ближе и взял игрушку в руки, протерев рукавом от пыли.

- Должно быть, это подарок моего отца, - сказал он с грустной улыбкой.

- Откуда ты знаешь? – удивился Бильбо.

- Он работал с кожей, а это не то искусство, которому гномы обычно отдают предпочтение, - Фили прокрутил фигурку между пальцев. – И мама говорила, что его клан воевал верхом на огромных боевых баранах – вот таких.

Взгляд Фили медленно скользнул по забитым книгами и скульптурами полкам.

- Она любила собирать диковинки со всех уголков мира, каждый день отправлялась на рынок в надежде отыскать новую занятную безделушку или услышать очередную историю от странствующих торговцев.

Бильбо глянул по сторонам и вдруг увидел маленькую выкованную колыбель, которую раньше закрывала массивная кровать. Подойдя ближе, он провел рукой по перилам, где под слоем пыли обнаружились вытесненные в металле руны. На полу валялось крошечное одеяльце, явно брошенное впопыхах. Бильбо нагнулся, чтобы подобрать его, и из складок выпало нечто маленькое и мягкое. При ближайшем рассмотрении это нечто оказалось набитой тряпками фигуркой животного, знакомого Бильбо по некоторым книгам. Он был почти уверен, что зверь этот звался львом.

- Это, кажется… - раздался откуда-то сзади голос Фили, - …когда-то было моим.

Бильбо протянул ему игрушку. Фили ухватил ее за две передние лапы и потянул их по очереди, словно пытаясь заставить льва танцевать.

- Мой дядя Фрерин смастерил его для меня. Я плохо его помню… но помню, как он вручал мне этот подарок и смеялся.

Бильбо сделал шаг назад и медленно опустился на край кровати, его сердце болезненно сжалось при прозвучавшем имени Фрерина.

- Мама говорила, что дядя Фрерин называл меня маленьким львенком, потому что у меня золотая грива, а еще потому что я частенько кусал его, когда он пытался меня утихомирить, - ухмыльнулся Фили. - Она думает, я похож на него куда больше, чем Торин…

Улыбка на его лице осталась, но сделалась печальной.

- Жаль, что мне не пришлось узнать его получше.

Бильбо вцепился в одеяльце так сильно, что ветхая ткань едва не порвалась. Выражение лица Фили мгновенно сменилось, став серьезным, в ответ на такое странное поведение. Он присел рядом.

- Что случилось, мистер Бэггинс?

- Мы… раньше… - Бильбо понятия не имел, как начать рассказ. – В общем, Торин отыскал кости Фрерина, и это… почти сломало его.

Фили молча смотрел на него несколько долгих мгновений.

- Но ты ведь был рядом с ним?

- Нет… то есть, не с самого начала, как он их нашел… - зачастил Бильбо, комкая одеяльце в руках. – Я осматривался в сокровищнице, а вы все куда-то подевались, и я подумал, что неплохо бы вас отыскать, вернулся обратно и вдруг услышал… услышал рыдания и нашел Торина.

Бильбо рискнул посмотреть на Фили, не желая печалить его ни историями о мертвом родиче, ни беспокойством о живом. Но когда он встретился глазами с Фили – такими светлыми и такими похожими на глаза Торина, - то вдруг осознал, что если кто и сможет его понять, так это как раз Фили и Кили.

- Он… склонился над черепом брата, всхлипывал и все твердил, что в смерти Фрерина виноват он один. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так… - Бильбо запнулся, не в силах подобрать нужные слова. – Я был в ужасе, Фили. Не из-за дракона или чего-то там… – тут он помотал головой. – Я был в ужасе, потому что понял, что могу прямо здесь и сейчас лишиться Торина, что ты и Кили можете его лишиться. Что он навсегда останется в этом зале, что утонет в своем горе и не вынесет утраты…

Фили потянулся к нему и сжал ладонь Бильбо своей.

- Что было потом?

Бильбо ощутил смутное беспокойное удивление. Быть может, Фили действительно знал, какие мысли с недавних пор поглотили его разум, быть может, Фили ощущал эту перемену в нем.

- Я подбежал к нему. Говорил, что нужно простить себя и что случившееся никогда не было его виной, - Бильбо на мгновение запнулся. – Что есть те, кто любят его и ждут его возвращения. Что он должен вернутся к ним… К компании, которая нуждается в нем, к тебе и Кили, которому он необходим как воздух, и… - тут он опять замолчал на полуслове, - …и что мне он тоже очень дорог.

Взглядом Бильбо прикипел к одельяцу, которое по-прежнему сжимал в руках, и, казалось, никакая сила не смогла бы заставить его отвести глаза, а предательский румянец вновь заливал его щеки.

- Я попросил его вернуться… ко мне. Ради меня.

Бильбо не знал, зачем повторяет Фили все сказанное им Торину в таких мельчайших подробностях. Словно ему жизненно необходимо было услышать от кого-то со стороны, что все это совершенно не так запутанно, как представляется, и дальше крутить в голове на разные лады, что и как было сказано, - бесполезно, и ситуацию уж точно не прояснит. Что Торин сделал это не только потому, что был совершенно потерян и безотчетно потянулся к тому, кто просто оказался рядом.

- А потом… - Бильбо замолчал, ненавидя себя за то, что невольно делал ситуацию еще более неловкой, чем она и без того была, - потом он меня поцеловал.

Он страшился поднять глаза на Фили, не зная, как его друг отнесется к этой слишком личной подробности, учитывая, что юный гном воспринимал Торина, скорее, как отца, чем как близкого родича. И такого рода намеки на определенное взаимодействие языков и губ… хотя о чем это он, никакого такого «взаимодействия» и в помине не было! Уж тем более никаких языков! Проклятье, ну почему он так разнервничался? Все же было хорошо! Да еще мгновение назад он был весьма сдержан и серьезен… и считал, что подошел ко всему как взрослый хоббит, во имя всего сущего!

Фили молчал так долго, что Бильбо принялся всерьез обдумывать перспективы применить нож, который тот ранее дал ему, и подарить себе милосердно быструю смерть, чтобы избавиться от долгой мучительной гибели от стыда, неминуемо последующей за этим неосторожным признанием.

- И что ты теперь думаешь обо всем этом? – раздался наконец тихий голос Фили.

- Что? – Бильбо растерянно вскинул на него взгляд – в глазах Фили не было гнева, но и ничего обнадеживающего там тоже не было.

- Что ты почувствовал, когда дядя поцеловал тебя?

Из уст Фили этот вопрос прозвучал донельзя странно – так спокойно, словно он привык его задавать по сто раз на дню. Может, у Торина такая привычка – целовать всех подряд? Может… Так, стоп. «Нет», - с гневной поспешностью оборвал Бильбо ход мыслей, принявших уж какое-то совсем безумное направление, и внезапно ощутил себя последним дураком. – «Торин ведь не из таких. Я знаю, что не из таких».

- Мне… понравилось? – рискнул ответить он, покраснев еще сильнее. – Я… конечно, обстоятельства были далеки от идеальных, и я совсем не о том, что мне понравилось, когда Торину больно и плохо или он…

Тут ему отчаянно захотелось закрыть лицо руками и спрятаться от всего мира, пока он не разберется с мешаниной мыслей и эмоций, затопивших его с головой. Неужели это всегда так сложно, почему же чувство, которое он всегда полагал чем-то, несущим свет и радость, заставляет его ощущать себя так, словно он совершил нечто дурное? Словно признав, что наслаждался поцелуем, он умалял страдания Торина, через которые тот прошел в этой проклятой сокровищнице… а если поворачивал случившееся так, будто Торин просто нуждался в ком-то… в ком угодно, а он, Бильбо, случайно оказался рядом, сердце начинало болеть так сильно, как никогда на его памяти. И среди хаоса этих мыслей вдруг всплыли слова, сказанные ему Бардом в Озерном городе:

Иногда любовь приходит незаметно, мистер Бэггинс. Она исподволь зреет в тебе, пока в один прекрасный день ты не увидишь знакомую улыбку, и вдруг не поймешь, что прожить хотя бы день, не видя ее, отныне просто немыслимо.