Бильбо вздрогнул. Он не хотел, чтобы в знакомом месте на Торина вновь нахлынули горькие воспоминания. Но, осмотревшись по сторонам, в конце концов решил, что не важно, где они разобьют лагерь – в Эреборе просто не было для этого подходящего места, а знакомые стены проще защищать.
Они шли за Кили вниз по коридору, пока Бильбо не увидел впереди большую арку. По сравнению с окружающим запустением она выглядела почти неповрежденной, по камню к потолку взбегал позолоченный узор. Она определенно смотрелась по-королевски. Повернув, они прошли под ней – здесь начинался еще один коридор, поменьше и поуже. От его вида у Бильбо дух захватило, даже несмотря на царивший под сводами полумрак. Честно сказать, от всего увиденного в Эреборе у него захватывало дух, но никогда прежде в своей жизни он не встречал таких искусно изваянных каменных фигур, инкрустированных неведомыми драгоценностями. Даже толстый слой пепла не мог скрыть красоту и тщание, с которым чьи-то руки придали нужную форму каждому камню.
Эта красота была иной, нежели та, что предпочитали эльфы. Никаких хрупких цветов или возвышенных слов, воспевавших чудеса природы, на которые не скупились в Ривинделле или Мирквуде. Взамен все здесь дышало величественной основательностью, словно каждый камень, высеченный из Одинокой Горы, источал гордость, которую бесчисленные поколения благородных гномов рождали в сердцах своих потомков.
Спускаясь вниз по коридору, Бильбо заметил, что между арками, ведущими в дома или коридоры поменьше, стояли статуи. «Короли и королевы», - с трепетом подумал он про себя. – «Или великие герои»… Каждый каменный гном держал что-то в руках. Топоры, клинки, алебарды и кузнечные молоты встречались чаще всего. Но по мере продвижения вперед Бильбо увидел статую, державшую нечто похожее на золотую книгу. Каменная рука простиралась над страницами, словно впитывая незримую силу из выбитых там рун. Следующая статуя изображала двух гномов – один склонился над обрывом, свесив вниз длинную каменную бороду, за которую крепко ухватилась каменная гномка, чье лицо пылало неистовой любовью. Приглядевшись ближе, Бильбо не мог отделаться от мысли, что искусство гномов-скульпторов просто поражало - изваянную гномку можно было бы вполне принять за живую.
Они шли дальше, пока коридор не закончился большим круглым залом. Напротив поднимался широкий ряд ступеней, ведущих к ряду золотых дверей – несомненно, в покои короля. Вдоль полукруглой стены виднелись другие золотые двери, точь-в-точь такие же, как те, что венчали лестницу, - скорее всего, вход в покои прочих членов королевской фамилии.
А в центре зала стояла статуя. Вся она была изваяна из камня, но голову ее украшала золотая корона, инкрустированная тремя огромными рубинами. В руках был зажат мощный молот из полированного обсидиана, застывший в воздухе в незаконченном ударе о наковальню, стоявшую у ее ног. И в том месте, где молот должен был соприкоснуться с наковальней, виднелись маленькие фигурки каменных людей, высекаемых из породы. Нет, не людей… гномов. Бильбо глазел на фигурки, вспоминая книгу, которую он позаимствовал из библиотеки Элронда. «Ауле», - услужливо подсказала ему память. – «Великий кузнец Валар».
Сгрудившись у подножия статуи, компания разбила импровизированный лагерь, разложив то немногое, что у нее осталось. Гномы не рискнули зажечь огонь, опасаясь привлечь Смауга видом пламени… или, скорее, его запахом. Взамен они раскатали уцелевшие спальники и даже разыскали в соседних комнатах несколько заплесневевших подушек, которые без смущения присвоили себе.
Увидев своего предводителя, они повскакивали на ноги и бросились к нему. Возникла суматоха, наполненная гвалтом и энергичными отпихиваниями друг друга, особенно старался Двалин, который грозно рычал на Бильбо, требуя немедленно объяснить, что произошло. Торин же едва поднял ресницы, чтобы взглянуть на их озабоченные лица. Бильбо прекрасно понимал, что разговоры – последнее, чем сейчас хотелось заниматься его другу.
- С Торином все будет хорошо, - крикнул он, перекрывая устроенный гномами шум. – Ему просто нужен отдых, поэтому не будете ли вы так любезны… - тут он расцепил свои пальцы с пальцами Торина и жестом показал всем отступить назад. – Мы должны дать ему поспать.
Компания примолкла, но по непреклонному лицу Бильбо, видимо, поняла, что здесь и сейчас он не потерпит от них никаких глупостей. Гномы расступились, и Кили повел Бильбо и своих родичей к заранее приготовленному месту чуть в стороне от других, перед постаментом статуи Ауле. Кили покопался в свих вещах и вытащил толстое одеяло, в то время как Фили и Бильбо как можно осторожнее уложили Торина. Бильбо уселся рядом, прислонившись спиной к статуе, и медленно потянул Торина на себя, пока голова гнома не оказалась у него на коленях. Пустым взглядом Торин невидяще уставился в потолок. Братья набросили на него одеяло и в свою очередь уселись по обе стороны, время от времени отрывая глаза от его неподвижной фигуры, чтобы обменяться встревоженными взглядами.
Прочая компания притихла, исключая нечастые реплики придушенным шепотом. Бильбо понимал, как непривычно им видеть своего предводителя таким подавленным, без искры огня, который обычно полыхал в его взгляде. Торин вдохновил их на поход и был непогрешимым лидером, никогда не терявшим веру в дороге. Внушал им упрямую надежду в наилучший исход, что бы ни случилось. А теперь он казался… опустошенным. Опустошенным и измученным. Бильбо молился всем богам, чтобы не ошибиться и сделать все, что нужно для того, чтобы помочь другу отыскать прежний огонь, и боялся не только того, что может случиться с Торином, но и того, что станет с отрядом, чья вера сейчас балансировала на лезвии ножа.
Пальцы Бильбо принялись массировать голову Торина осторожными круговыми движениям, зарываясь все глубже в густые спутанные пряди. Он научился этому от матери, которая поступала так же, когда он был совсем хоббитенком. Белладонна успокаивала сына нежными прикосновениями, отгоняя прочь тревожные мысли, что порой изводили маленького Бильбо по ночам. Теперь же… Теперь он не знал, что ему делать, как успокоить разум Торина, но полагал, что это все же лучше, чем ничего. Размеренные знакомые движения, по крайней мере, позволяли занять делом бесполезные руки.
Краем уха он услышал далекий грохот – может, Смауг вернулся, а может, Гора гневалась, - но даже это не вывело его из состояния крайней сосредоточенности, словно движения его пальцев и впрямь могли передать Торину частичку успокоения и утешения. Бильбо слышал истории о волшебниках и эльфах, которые могли читать мысли других и вкладывать им в головы свои, - но знал наверняка, что как бы он ни старался, во всем его теле не сыщется ни капли этого чудесного магического дара. Иначе Смауга ждал бы пренеприятнейший сюрприз.
Поэтому лучшее, что мог сделать Бильбо – держать свое слово. Показать Торину, что не обязательно проходить через это в одиночку. Быть рядом. Так же, как Фили и Кили. Как Двалин, Балин и остальные гномы - они все были рядом ради него. Бильбо оставалось только проследить, чтобы Торин в своем горе не позабыл об этом.
Вскоре веки гнома стали тяжелеть, но Бильбо понятия не имел, сколько прошло времени, прежде чем стало ясно, что Торин наконец-то уснул. Большинство гномов тоже решили воспользоваться передышкой и отдохнуть, прекрасно понимая, что следующие несколько дней определят их успех или поражение, их жизнь или смерть. Один Двалин остался на страже, без сомнения, карауля возвращение дракона, и тихо переговаривался с братом. Даже неугомонный Кили в конце концов уснул поверх спальника Фили, устроив руку на груди Торина, чтобы даже во сне чувствовать биение его сердца.
В отличие от брата, Фили остался бодрствовать и в глубокой задумчивости переводил взгляд с Торина на спящего Кили. Сам Бильбо, убедившись, что его друг-гном отдыхает, позволил себе немного перевести дыхание и расслабиться. Правда, осторожно касаясь волос Торина, он не мог отделаться от мыслей, предательски крутившихся в голове.
