========== 1. ==========
Рождество подкралось незаметно, как всегда и бывает у тех, кто не обременен семьей или родственниками. Конечно, Уилл ловил краем уха обрывки разговоров о рождественских базарах, о том, где лучше всего упаковывают покупки сразу в подарочную бумагу и кто что поставит на праздничный стол, но был слишком занят собственными проблемами, чтобы обращать на это внимание. Поэтому, когда из-под белых халатов Зеллера и Прайса вынырнули одинаковые рождественские свитера с оленями, он только удивленно приподнял брови и поправил очки, чтобы взглянуть на календарь. Календарь предсказуемо показывал первое декабря.
Он взирал на него с некоторой долей скептицизма, размышляя, стоит ли искать актуальную дату или пустить все на самотек, когда попка Беверли в узких джинсах смяла очередные фотографии с трупами, рассыпанные по его столу. Бев скептично хмыкнула, покосившись на Уилла и уверенно сдвинула пальцем пластиковое окошко, установив его на цифре 24 декабря.
О да, Рождественский сочельник… как он мог забыть.
Неловко оправдываясь, Уилл принял все, что вручили ему коллеги — коробку имбирного печенья, шарф с дурацкими снеговиками и дешевый ободок с оленьими рожками, которые Бев, пользуясь своей женской безнаказанностью, тут же попыталась всунуть в его шевелюру. Грэм не роптал, зная, что все его попытки сопротивления вызовут разве что очередной приступ хохота у жизнерадостных коллег.
Все население Куантико, словно уподобившись перелетным птицам, сбивалось стайками и, жизнерадостно щебеча, вылетало на мороз. Домой. К Рождественской ели и празднику. Атмосфера в бюро была приподнятая, как будто только на Уилла давил груз дел по трупам от Чесапикского Потрошителя, которыми доверху был набит его портфель. Тот еще подарочек на Рождество.
Но все было гораздо проще. Им всем было куда и к кому спешить — Беверли собиралась к родителям, где традиционно собиралось все их многочисленное семейство, Брайан и Джимми отчаянно шушукались в углу, отпуская друг другу самые двусмысленные улыбки, и только дурак бы не понял, что сегодняшний вечер они проведут вместе. Даже старина Джек, вопреки обыкновению, не орал, не сыпал угрозами и не супил брови, надевая пиджак и торопясь домой, к своей Бэлле. Уилл подумал было об Алане, но еще со времен их странного и неловкого спонтанного поцелуя стало понятно, что они не более, чем друзья. Да и что он мог ей предложить? Семерых голодных псов, выстывший за день дом и отсутствие даже символического подарка?
Оставался всего один, последний человек, который согласился бы терпеть компанию Уилла не под дулом пистолета — Ганнибал Лектер. Но беспокоить его в такой вечер было бы попросту неприлично, анонс его ужина появился в колонке светской хроники еще две недели назад, и Грэм был искренне рад тому, что хотя бы один из них получит от сегодняшнего вечера удовольствие. Уилл подхватил подарки, стянул дурацкий ободок и побрел к машине. Его ждали некормленная стая, холодный дом и километры заснеженной пустоты и тьмы вокруг. Да и вообще, кто сказал, что нужно радоваться жизни в одну, определенную календарем дату, когда можно быть унылым одиночкой каждый день. В конце концов, он может просто сказать, что борется с навязываемой корпорациями предпраздничной истерией потребления.
***
Снег кружился, образуя настоящие вихри на подступах к широкому крыльцу. Свет, горящий над входной дверью, рассеивал густые зимние сумерки, окрашивая круглые сугробы в сливочный цвет, словно дом Уилла Грэма стоял посреди шариков мороженого крем-брюле. Вокруг не было ни души, только дом, подслеповато щурившийся на мир тускло освещенными окнами и мириады звезд, снисходительно взирающих на человечество с небосвода. Уилл выбрал этот дом, чтобы быть подальше от людей и сегодня, впервые за много лет, он был не слишком этому рад.
Нет, он был по своему счастлив, проводя время за привычной рутиной. Семь собак это тот еще способ организовать досуг. Он выгулял их до сладостного визга и провел добрый час, очищая от налипшего снега лапы и хвосты. Если Бастер возвращался с зимних прогулок практически беспроблемно, то Уинстон вкатывался на крыльцо хвостатым вихрем снежных комьев, и Грэму приходилось брать щетку с чесалкой, и счищать хотя бы половину, чтобы пес не затопил весь пол. А потом приходило время вытирания шкур и лап, накладывания еды в миски и перемывание этих самых мисок.
Словом, владельцу семи собак всегда находилось, чем заняться…
Ну, почти..
Потому что даже самые неугомонные хвосты однажды сладко зевают, раззевая пятнистую розовую пасть и с тихим присвистом выдыхают, прежде чем пойти и растянуться на своем половике у нагретого камина, впитывая тепло мохнатой шкурой, переваривая ужин сытым пузом. Маленькие радости собачьей жизни. Уилл каждый раз завидовал своим четвероногим друзьям, наблюдая как стая делит места у камина. Им было хорошо вместе, и, несмотря на то, что они с радостью приняли бы его в свое лоно собачьего лежбища и укутали бы своими теплыми телами и благодарными сердцами…
Он не мог сделать этот последний шаг и окончательно признаться самому себе в том, что рядом с людьми ему не место.
Поэтому Уилл просто сидел в кресле, вытянув длинные ноги в шерстяных носках и перекатывал в руках наполненный янтарным виски стакан, щурясь на неровное пламя камина, ровно так же, как он много раз щурился, глядя в камин доктора Лектера.
Мысли его плавно перетекли к психотерапевту, и Уилл невольно задумался о том, как прошел его сегодняшний ужин, ведь, судя по часам, он как раз должен был закончиться. И сейчас он мог бы сидеть в угловом кресле на необъятной кухне и наблюдать за тем, как Ганнибал собственноручно моет посуду. Его всегда чуточку забавлял тот факт, что доктор не доверял мытье своих драгоценных тарелок службам кейтеринга.
Он мог бы быть сейчас там, в самом сердце особняка Лектера, в центре празднично притихшего Балтимора, ведь доктор многократно приглашал его на этот ужин, настаивая на положительном ответе в свойственной только одному ему тактичной, но чертовски навязчивой манере.
Уилл сам не заметил, как его губы растянула мечтательная улыбка. Доктор Лектер — образец сдержанности, неприступности и изысканного вкуса, человек, за приглашение на ужин к которому готовы биться насмерть все сливки высшего общества, без стеснения и не раз публично называл мятого и вечно пропахшего псиной Грэма своим самым близким другом. Это было приятно, но приятно не статусностью знакомства, а тем самым теплым, трепетным чувством внизу живота, которому Уилл так и не смог найти название.
Доктор Лектер… Ганнибал… Человек, который просто был.
Был рядом.
Был той самой пристанью, якорем и веслом, прибежищем и маяком, указывающим путь. Человеком, который всегда с радостью распахнул бы перед Уиллом дверь своего дома. И вовсе не потому, что хочет использовать данные о нем для статьи, а просто так, ради него самого. Доктор Лектер был достаточно известен и востребован в своей профессиональной отрасли, чтобы не пытаться заработать ненужную ему славу на Грэме. И вот сейчас этот удивительно талантливый во многих областях человек был дома один, потому что стеснение не позволило Уиллу принять приглашение.
Впрочем… С чего Уилл решил, что такой человек проводит рождественский сочельник в одиночестве? Особенно после званого праздничного ужина, состоящего сплошь из сливок Балтиморского общества. Наверняка, там была не одна дама из тех, что надевают слишком глубокое декольте, чтобы потом слишком низко наклоняться, задавая провокационные вопросы, какая-нибудь ушлая блондинка или брюнетка из тех, кто спит и видит заманить в свои сети убежденного холостяка и одного из самых завидных женихов штата. Уилл и сам не понял, почему в животе неприятно закололо от одной только мысли о какой-то пигалице, висящей на рукаве его доктора. В смысле, конечно же, его психотерапевта, а не «его» доктора Лектера.
Смутив самого себя, Уилл залпом допил свой виски и поднялся, чтобы налить добавки, а потом ноги сами незаметно унесли его к окну. Грэм сел на широкий подоконник и уставился на залитые лунным светом обширные заснеженные поля, воображая, что сейчас из-за поворота покажутся знакомые фары Бентли, и Ганнибал грациозно выскользнет из автомобильного нутра, балансируя на обледеневшей дорожке, чтобы не уронить и не помять десяток вычурно именуемых блюд. Если бы это произошло, это стало бы настоящим Рождественским чудом. Грэм не хотел признаваться самому себе, но его манил доктор Лектер. Манил его образ жизни, умение сочетать несочетаемое и чувствовать себя в обществе людей, половину из которых он искренне презирал, так органично. Ганнибал жил с непринужденной грацией, наслаждаясь каждой минутой, в то время как Уилл просто уныло перетаскивал свое тело из одних суток жизни в другие.
