Со стиснутыми зубами он терпел испытания, после которых первые часы тело ощущалось совсем чужим. Широ возвращался в сознание, лежа в постели, в палате, уставленной десятками мелких и крупных приборов, обрабатывающих информацию.

Лица врачей терялись в череде тревожных воспоминаний, фантомные боли мучительно вгрызались в плечо, будто плавили металл.

Широ не спешил домой, даже не поднимался с кровати, пока не ощущал, что ударная доза обезболивающего начинала действовать, возвращая способность трезво мыслить и нормально двигаться.

Хорошо, что ребята были заняты государственными (и не совсем) делами. Казалось, расписание специально составили таким образом, чтобы Широ не пересекался с остальными в такие дни. Последнее, чего хотелось, чтобы кто-то из команды увидел его в подобном состоянии.

Словно он только открыл глаза и обнаружил, что остался без руки, по-настоящему.

***

Кит улетел в столицу с Аллурой и Кораном, он не должен был вернуться сегодня: Широ уточнял. В расписании Кита совсем не было окон, почти каждой минуте отводилось бравое дело.

***

Ноющая боль расползлась от плеча к груди, спустилась ниже, пересчитав позвонки. Таблетки, которыми Широ напоили в Гарнизоне, совсем не действовали.

Майка неприятно липла ко взмокшей спине, волосы лезли в лицо. Дрожащими пальцами Широ откинул назад челку. Он рефлекторно уткнулся носом в подушку, будто бы это могло помочь заглушить боль, и вздрогнул, когда старые доски заскрипели под весом чьих-то шагов.

Матрас прогнулся.

— Эй, — шепотом позвал Кит. — Ты в порядке?

В легких не осталось воздуха, Широ позабыл, как дышать.

Это было нечестно, несправедливо: Кит не должен видеть его в таком неправильном состоянии; слишком уж уязвимым и слабым ощущал себя Широ.

Опустив ладонь на спину, Кит успокаивающе помассировал напряженные мышцы.

— Да ты горишь, — пробормотал он, поднимаясь с кровати.

Послышался шорох, затем шаги, возня на кухне. Кит хлопнул дверцей шкафа, зашумел кухонный кран.

Широ закусил губу, раздумывая, как лучше поступить. Он не притворялся спящим: это ведь не театральная постановка, да и актер из него так себе. Глупо даже пытаться одурачить Кита, который слишком тонко чувствовал Широ.

Влажная ткань мягко проехалась по плечам. Кит приподнял короткие волосы, отросшие сзади, и приложил полотенце к шее, оставляя ладонь в загривке. Широ вздрогнул, зарываясь носом в подушку.

Напряжение, копившееся в мышцах, не отпустило моментально, но отошло на второй план вместе с ноющей фантомной болью. Осторожные прикосновения Кита постепенно возвратили способность нормально дышать и трезво мыслить.

Мягко, но настойчиво Кит взял Широ за здоровое плечо, заставляя перевернуться на спину. Он ничего не говорил, и за это Широ был по-настоящему благодарен.

Ладони Кита проехались по бокам. Он ухватил пальцами край мокрой от пота майки и потянул за него вверх, лишая Широ последнего прикрытия.

Обнаженное по пояс тело, покрытое рубцами и шрамами, давно не вызывало эмоций, однако демонстрировать его кому-то Широ так и не решался, засыпая в штанах и футболке. Он лег в кровать в майке и трусах, потому что был уверен, что Кит вернется завтра.

Пальцы вцепились в металлические пластины, оставшиеся от бионической руки. Наверное, это был нелепый жест, жалкая попытка скрыть от Кита то, что сделали с Широ плен и Арена.

Лицо Кита осталось спокойным. Он не вздрогнул, не скривил губы, даже бровью не повел. В голову ворвались запоздалые воспоминания: кто-то в Замке переодевал Широ в специальный костюм для криокапсулы, и, возможно, Кит давно увидел куда больше, чем смог бы показать ему сам Широ.

Тишина в комнате сгустилась: казалось, протяни руку, и можно будет ухватиться за нее пальцами. Было слышно, как дышит Кит и по капле подтекает на кухне кран.

— Привет, — поздоровался Широ, слабо улыбаясь.

С трудом разжав напряженные пальцы, он вытянул руку вдоль тела и сглотнул.

— Привет.

Широ вздрогнул вовсе не оттого, что Кит провел влажным полотенцем размашистую линию вдоль грудной клетки; Кит улыбнулся, почти невесомо погладив кончиками пальцев кожу над сердцем.

— Красивые шрамы, — сказал он.

Широ прикрыл глаза, спрятав за смехом неясное облегчение и… смущение.

— Как долго это будет продолжаться? — тихо спросил Кит, перелезая через Широ на свободную сторону дивана.

Его он заменил сразу же. Уместиться вдвоем на старом с габаритами Широ и Кита было попросту невозможно, поэтому новый в разложенном состоянии занимал добрую половину комнаты. После тесных и жестких коек в космических пристанищах диван казался королевским ложем, к тому же, ничуть не уступавшим кроватям в люксовых номерах земных отелей.

Кит расстегнул рубашку, выпутав ее из-за пояса, и скинул прямо на пол. Туда же последовали брюки и носки.

— Завтра уберу, — предупредил он, укладываясь рядом. — Как долго, Широ?

Игнорировать его вопросы не получалось, даже если отвечать не хотелось вовсе.

— До утра, — выдохнул Широ.

Влажное полотенце снова оказалось в центре груди. Опустив на него ладонь, Кит растопырил пальцы и придавил ткань, отчего солнечное сплетение обожгло холодом.

***

Если бы Вольтрон никогда не существовал, на Дайбаазал не свалилась комета, а экспедиция на Кербер удалась, все сложилось бы иначе. Эта предательская мысль вгрызалась в виски, когда боль становилась невыносимой, и Широ больше не мог сопротивляться.

Команда медиков и ученых разбиралась с тем, как работала рука галра, крошечными шагами продвигаясь вперед. Каждый день Широ повторял себе, что надо потерпеть.

Просто еще немного потерпеть.

Он больше не появлялся на светских вечерах, не общался с прессой. Медицинские лаборатории Гарнизона выматывали его настолько, что не всегда хватало сил лишний раз подняться с кровати. Пришлось забросить тренировки. Врачи уверяли, что это ненадолго и совсем скоро Широ вернется в форму.

Воспитание и сдерживающие рычаги не позволяли послать их к черту. От собственных бессилия и слабости становилось тошно. После рокового сражения с Китом болели душа и тело, сплошь покрытое синяками, царапинами и ушибами; сейчас болело все. В том месте, где металл въедался в кости и мышцы, кожа воспалилась и покраснела, плечо опухло. Мази не помогали устранить отек, таблетки не унимали боль.

Последние недели перед операцией Широ не покидал Гарнизон.

Это было здравое решение, принятое руководством и медицинской комиссией. Ему требовались квалифицированные специалисты, покой и правильный уход; на кону стояла жизнь.

Смириться с этим решением удалось не сразу. В первое мгновение оно прозвучало оглушительным приговором.

***

Нагретая вода в электрическом чайнике бурлила, ударяясь о стеклянные стенки. К потолку поднималась густая струя белого дыма.

— Просто признайся, что я тебе надоел и ты хочешь от меня избавиться.

Широ сам не понял, пытался ли он шутить или говорил серьезно.

Он чувствовал себя отвратительно. Предметы в комнате потеряли четкость, пол и стены шатались, спина покрылась липким слоем холодного пота, а любое, даже самое осторожное, прикосновение к плечу порождало чуть ли не крик, на корню задушенный в глотке.

Гарнизон уже неделю настоятельно рекомендовал Широ перебраться в медицинское крыло при лаборатории; то, что Кит примет их сторону, стало неожиданным ударом в спину.

Широ поставил локоть на стол и уронил лицо в ладонь, растирая глаза до разноцветных всполохов под веками.

— Что, прости?

Кит пересек небольшую кухню в три широких шага, замерев напротив.

Это был один из тех редких дней, когда ему не нужно было ехать-лететь-бежать на какую-нибудь особенно важную встречу.

Заслуженный и редкий выходной, который Широ только что испортил неосторожным словом.

Нервы сдавали: накалились и обуглились, рассыпали искры на выдохе. Широ считал, что не имеет предрасположенности к эгоизму, но, наверное, каждый человек становился немного эгоистом, когда боль переполняла тело и чувства брали верх над разумом.