Король Генрих, облаченный в черный костюм, вышитый черепами и бриллиантовыми слезами, уселся на своем кресле и дал знак началу ужина.
Дворяне, восседавшие в начале стола и входившие в свиту короля, принялись преувеличенно веселиться, обсуждая вкус мальвазии и красоту какой-нибудь шпалеры.
Герцог Де Бурбон и его брат Натаниэль Де По терпеливо ожидали окончания трапезы, надеясь перекинуться парой слов с Королевой Маргаритой о предстоящем мероприятии.
Шико, восседавший напротив братьев, был весел и расслаблен. Он с завидным аппетитом поглощал фаршированного каплуна, запивая превосходным бургундским.
Наконец, Генрих, который едва ли поужинал одной тарелкой бульона и молочной кашицы, которую ему прописал Мирон, встал. Многие не успели даже доесть, но обычай велел прекращать трапезу как только встает монарх. Поэтому дворяне, смачно пережевывая угощения, повскакивали с мест, сетуя втихомолку на то, что не успели полакомиться сладкими угощениями и отведать немного вина на ночь для более спокойного сна.
Пока король жаловал руку для поцелуя и желал приятных снов, Натаниэль и Маринус пробрались к королеве Маргарите, что стояла всеми покинутая, так как придворные хуже чумы боялись всякой опалы.
-Ваше Величество, - поклонился Маринус, - доброй ночи.
-Ночь не добра, когда Фортуна отвернулась от меня, - грустно улыбнулась Маргарита.
-Сегодня Госпожа Фортуна улыбнется Вам в полночь, - понизив голос до шепота, сказал Маринус и добавил еще тише, - в ваших покоях.
-Я буду ждать, у меня все наготове, - также тихо ответила Маргарита.
-Вот я и говорю! Эти устрицы неблаготворно воздействуют на желудок, - во все горло заголосил Натаниэль, - а дамам их есть и вовсе не рекомендуется, а то случиться несварение желудка или того хуже колики.
Маргарита и Маринус недоуменно посмотрели на графа Де По, а затем проследив за его взглядом обнаружили, что неподалеку от них стоял Шико. Его напряженная спина выдавала то, что он наверняка задумал подслушать их разговор.
-Вы правы, сударь, - трепещущим голосом сказала Маргарита, - иной раз меня беспокоит такой насморк, что я думаю умру от него.
Маринус скорчил физиономию, призывающую заговорщиков говорить вещи более разумные, чтобы не вызывать подозрений.
-Ну, спокойной ночи, - бросил он.
Маргарита в сопровождении шотландцев, охранявших ее, отправилась в свои покои, трепеща от страха и ожидания.
Шико подошел к Маринусу. В то время как Натаниэль ускользнул, дабы не попасться на глаза королю и не получить от него приглашение переночевать в королевской опочивальне.
-Как должно быть вы крепко сдружились с королевой Маргаритой в Наварре, что не отлипаете от ее юбки до сих пор, - заметил Шико, уперев одну руку в бок.
-Вот и нет, - буркнул Маринус, хотя замечание о юбке и насторожило его.
-А мне ведомо кое-что другое, - отрывисто прошептал Шико.
-О чем вы говорите?
-Мне слышалось, как вы сказали, что герцога Анжу уже сегодня ночью не будет в Лувре.
При этих словах Маринус не повернул своего лица к Шико, а остался стоять к нему вполоборота, опасаясь, что его предательское лицо обязательно его выдаст. И так как он также опасался, что долгое молчание его сгубит, он хотел ответить как можно быстрее какую-нибудь такую же чепуху, какую всегда отвечал его брат, если хотел выйти сухим из воды. Но в то же время Маринус опасался, что и голос его выдаст. Для него наступила поистине роковая минута растерянности.
Собравшись с духом, и все также не поворачиваясь к Шико, а как бы наблюдая за придворными, Маринус ответил, понизив тон голоса, придав ему насмешливость, как он обычно делал, когда разговаривал с Натаниэлем, думая, что они одни:
- Мне ничего не известно об этом, ведь я не собираю слухов по углам и закоулкам.
На лице Шико не появилось улыбки при этом, и он заговорил тоном довольно серьезным.
-Подумайте о том, что говорите, ведь вы можете лишиться жизни, если это случиться.
- Именно на это я и рассчитываю, - с улыбкой сказал Маринус.
До того как еще успели погасить фонари в коридорах Лувра и прозвучал приказ о закрытии Главных Ворот, королевский дворец покинули двое из слуг братьев Бомонт - фламандский наемник по имени Пильтрус и итальянский поэт Фракассо.
Завернувшись в свои плащи эти двое, являясь более наемными убийцами и ворами, чем добропорядочными слугами французских дворян, купили трех крепких лошадей и притаились, дождавшись, когда ночь укроет город темнотой, внутри рва, окружавшего Лувр с одной из сторон.
А сразу после вечернего туалета короля, получив от Генриха разрешение для Маргариты разделить пленение с ее братом, герцог Де Бурбон и граф Де По, отправились передать его королеве Наваррской.
Шико, воспользовавшись своим безупречным знанием всех потаенных коридоров Лувра, проследил за братьями до дверей королевы Маргариты. И остался весьма удовлетворенным тем, что не увидел абсолютно никакого движения после того, как объявили, что король изволил почивать.
Означало это то, что никто также не вышел из покоев Маргариты после того, как зашел туда. Капитан Де Лосс - старый вояка, служивший еще при Генрихе II и любивший всех королевских детей как родных, сегодня стоял на страже апартаментов Маргариты, что объясняло тот факто, что не была поднята тревога.
-Этот старик с ними заодно, - прошептал себе Шико, - но как же они собираются пробраться к Анжу? Неужто они подкупили всех? Может быть, подождать здесь и убедиться, как честно гвардейцы несут свою службу королю?
Шико, чтобы не терять времени даром прогулялся до покоев принца, где он томился в заточении уже несколько дней. Сегодня караул держала рота шотландских стрелков. Казалось, что они ничего не подозревают. Шико закусил ус с досады. Он не знал точного плана, что готовили братья и Маргарита, и он мог бы просто пойти сказать королю, что что-то замышляется, и его слов было бы достаточно, чтобы все разрушилось, чтобы Генрих опять пришел в бешенство и приказал бы обыскать Мадам и Монсеньора и обнаружил бы там герцога Де Бурбона и его брата, и еще это означало бы то, что крайне раздражительный король, подверженный таким же гневным припадками, что и все Валуа, мог бы пойти на убийство, навлекая на свою душу братоубийственное проклятье. И это без сомнения могло бы сбить корону с его головы еще вернее, чем руки зловредных и жадных до власти Гизов-Лотарингских.
-Шико не пойдет к Генриху, Шико, пожалуй, посмотрит, что будет происходить и если ситуация примет достаточно серьезный оборот, чтобы Шико самолично не смог бы все исправить, то тогда Шико…- Шико вынужден был прервать свои размышления, так как в коридоре появились королева Маргарита и ее камеристка. Обе дамы неловко, если не сказать смешно, переваливаясь как медвежата, вывались из дверей.
Навстречу им вышел капитан Де Лосс. Он произнес и слезы стояли в его старческих глазах:
- Мадам, нет ни одного доброго француза, сердце которого не обливалось бы кровью от того, что мы видели. Я служил еще королю, Вашему отцу, и готов отдать жизнь за его детей. Я уверен был, что сегодня ночью мне будет поручено охранять Монсеньора Вашего брата в любом месте, куда его поместят. Заверяю Вас, что спасу его ценой своей жизни. Но для того, чтобы не раскрылись наши планы, мы не должны более говорить друг с другом. Так нужно.
Маргарита кивнула, в ее глазах также стояли слезы.
- Ортанс, - произнесла она тихим голосом, - отправимся же с Богом.
Камеристка Ортанс несла в руках скрипку в футляре. Капитан Де Лосс отошел от дам и зашел внутрь покоев герцога Анжу. Через некоторое время оттуда вышло четверо шотландцев и они, переговариваясь на свойственном им наречии, удалились от дверей.
Шико стало ясно, что капитан Де Лосс отпустил их под благовидным предлогом, но оставались еще два стрелка, стоящих прямо у дверей. Отпустить их, не вызывая подозрения было невозможно.
Именно здесь и вступала в действие маскировка, придуманная братьями Бомонт. Королева Маргарита и ее камеристка Ортанс медленно двинулись к дверям. Под их пышными юбками мелко семеня наподобие китайских мандаринов, присев на корточки, двигались герцог Де Бурбон и граф Де По.
