Вот только выйти на ее след оказалось не так просто: Горский, сука, знатно подчистил все следы! Конечно то, что она улетела в Париж, я знал еще со слов Потапова, но этого было мало. Горский запросто мог отправить ее дальше, и еще неизвестно под каким именем.

 Оставались только два человека, способных мне помочь: Миронов и Реми. Но первый все еще находился в больнице и никого к себе не пускал, а Потапов элементарно скидывал все мои звонки, а после и вовсе сменил номер телефона.

 Именно тогда я второй раз в жизни пришел за помощью к деду –  второй раз, и все по тому же вопросу. Я просил найти Ксюшу. Для него найти человека, достать его хоть из-под земли – плевое дело. Но только не ее. Как и три года назад, он отказал мне. Он даже не попытался мне помочь. Все, что касалось дочери Горского, моментально выводило его из себя, но при этом, как ни странно, он держал себя в руках. Он не оскорблял ее, как отец, не угрожал, и даже уже тогда, три года  назад, не винил в смерти Киры. Он будто уже знал то, что все еще пытался разгадать я.

 Даня вышел на след Ксюши только недели через две. Он ее нашел. Она жила в самом центре Парижа, в огромных апартаментах, которые были оформлены на Амирова Валерия Таировича. Тот самый Валера. Мне в очередной раз тогда снесло голову. Горский не обманул.

 Уже на следующий день в Париже работал нанятый мной частный детектив. Я хотел знать все. Я не верил тому, что узнал.

 А через неделю на моем столе лежали фотографии Ксюши. Бледная, худая, почти прозрачная, она практически не выходила из дома и, судя по всему, ничего не ела.

 Остатки мебели в квартире полетели прочь. Все из-за меня! Моя девочка изводила себя из-за меня! Если бы она только знала правду…

 Билет на вечерний рейс. Полная уверенность, что теперь все получится. И безграничное разочарование, когда в аэропорту меня просто не допустили к посадке. Федор чертов отец, со своими махинациями и разборками, или Горский, решивший подстраховаться. Не знаю. Вот только покидать границы страны мне было запрещено.

 Провал! Очередной! Полнейший! А потом удар под дых. Новая порция фотографий. И на них уже совсем другая Ксюша. Уже не моя девочка.

– Знаешь, Тимур, я уже далеко не молод, не так здоров, как хотелось бы, и не так силен, как может показаться со стороны. –  Дед в очередной раз вывел меня из забытья, выдохнув новую порцию удушливого дыма.– Мне нужен преемник. Мне нужен наследник. И тебе я предлагаю отличное решение. Ты не хочешь продолжать мое дело? Отлично! Его продолжит Шефер. А ты занимайся развитием своего. Но мне нужны гарантии, понимаешь?

Я понимал. Все. И очень хорошо. Но согласиться не мог. Не сейчас, когда я нашел ее.

– Молчишь?–  Старик начинал закипать.– Хорошо, Тимур! Даю тебе неделю. И вот, держи.

Дед протянул мне конверт из крафтовой бумаги. Внутри лежали паспорт и авиабилет. Не понимая, что все это значит, я вопросительно посмотрел на старика.

– Билет до Парижа и новый паспорт. Горский напряг многих, чтобы тебя не выпустили, но где он и где я? Лети к ней.– Подмигнув, дед улыбнулся мне по-доброму, а потом, прокашлявшись, жестко добавил:

– У тебя неделя.

Я даже не стал спрашивать, откуда он все знал, но прежде чем принять конверт, я обязан был понять мотивы деда.

– С чего такая щедрость? – Я недоверчиво посмотрел на него, ожидая подвоха.

– Ты, Тимур, очень похож на меня. Ты жесткий, упрямый и не умеешь прощать. Мы с тобой на многое можем закрывать глаза, но только не на предательство. Я хочу, чтобы ты своими глазами увидел, что эта маленькая лживая тварь никогда тебя не любила. А ты ради нее готов разрушить дело всей моей жизни!

– Не смей! – отчеканил я, повысив голос.

Дед всегда был для меня всем. Он был моим идеалом. Моим другом. Единственным родным человеком. Я никогда ему не перечил и всегда с уважением относился к его словам. Но сейчас он перегибал!

– Ты забываешься! – осадил меня он. Докурил сигарету и пальцами, не глядя, пытался выбрать следующую. Он был на грани. Я впервые повысил на него голос. – Я не посмотрю, что ты мой внук, Тимур! Пока ты любуешься ее фотографиями, громишь свой дом и мой бизнес, она живет с другим! Два месяца в одной квартире! Или ты настолько наивный, раз полагаешь, что она все еще ждет тебя?

– Нет, дед! Ты не понимаешь! –  Я попытался сбавить обороты. Ссора с дедом  – последнее, чего я сейчас хотел.– Этот Амиров, он же человек Горского. Он просто пользуется ситуацией, возможно, обманом или клеветой заставил ее…

– Это ты не понимаешь! – перебил меня старик, сжав и разломав в кулаке все оставшиеся сигареты. Затем открыл верхний ящик стола и швырнул на стол какие-то бумаги.–  На, почитай! Ты же, вроде, лингвист! Перевод с французского тебе, я так думаю, не нужен.

 Он встал, опираясь на стол, и начал шагать по кабинету из угла в угол, глядя на меня исподлобья.

– Что это? –  Я бросил взгляд на стопку документов, похожих на копии каких-то выписок.

– Читай, Тимур, внимательно читай! – глуховатым голосом ответил дед. – Особенно обрати внимание на графу, где указано отцовство и срок ее беременности.

 Что только что сказал старик?! Беременности?! Чьей беременности?! О чем он вообще?! Онемевшими руками я взял бумаги и попытался разобрать, что там написано, но буквы упрямо плясали перед глазами, не желая складываться в слова. Этого просто не могло быть!

– Читай, Тимур! Вслух читай! – врезался в меня победный голос деда. – Или ты все еще думаешь, что ее обманули? Или заставили?

– Миронова Ксения, 18 лет. Дата приема: 2 декабря, – начал монотонно читать бумаги, совершенно не понимая, как я залез во все это дерьмо.– Диагноз: беременность, срок 7 недель. Отец: Амиров Валерий, группа крови 1…

– Думаю, не стоит напоминать, что из страны твоя ненаглядная Миронова… или как её там… Горская… улетела больше двух месяцев назад.

Я не заметил, как выписки выпали из моих рук и рассыпались под ногами. Не помнил, как встал и вышел из кабинета деда, как спустился вниз и вышел на улицу. Я не чувствовал, как холод пробирал меня до костей. Я лишь повторял то, что увидел:

– Миронова Ксения, 18 лет, беременность 7 недель, отец – Амиров Валерий.

 Дед нашел меня стоящим на коленях на голой промозглой земле. Я смотрел на серое небо и заставлял себя дышать, хотя сам не знал, зачем.

– Я не верю, дед! Я не хочу в это верить!

 Он молча положил мне руки на плечи и, наклонившись, поцеловал в затылок.

– Вставай, пойдем в дом, Тимур. Не надо! Не стоит так! –  Он пытался меня поднять и увести в тепло. Что-то говорил и старался успокоить. А мне было все равно.

– Беременность 7 недель, отец – Амиров Валерий, – повторял я себе под нос, надеясь, что найду какую-то ошибку, какой-то знак. Так, как было, быть не могло!

– Вылет завтра утром. Убедись во всем сам, я не хочу, чтобы ты в дальнейшем в чем-то сомневался. Закрой эту тему для себя правильно, Тимур. У тебя на это есть неделя!

– Я поеду к себе, – оторвавшись от серого неба, глухо прошептал деду.

– Семеныч отвезет, – кивнул тот.

Разрушенная квартира, разрушенные мечты, разрушенный я…

 Быстро собрав все самое необходимое, я сорвался в аэропорт. Находиться в четырех стенах в беспредельном одиночестве сейчас мне было просто опасно.

К моему счастью, я без проблем обменял билет на более ранний вылет. Всего несколько часов, и я увижу все своими глазами.

 Пятый «эспрессо» в зоне вылета, экран телефона перед глазами, и она на каждом снимке –  счастливая, с сияющими глазами и нескрываемой улыбкой на лице. И рядом обязательно он –  спокойный, надежный, внимательный. Вот он подает ей руку, когда они выходят из такси в Сен-Жермене, а вот он пропускает ее первой зайти домой, бережно придерживая за плечи. Тут он не может оторвать от нее глаз, а она, не замечая этого, что-то увлеченно рассказывает. А это самая любимая: Амиров крепко обнимает мою девочку и прижимает к себе. Черт! Посреди города. У всех на виду. На обочине какой-то дороги… А она не сопротивляется. Ей нравится. Он ей нравится. Она ждет от него ребенка. Блядь, какой же я идиот!