Лерой не сводил с меня взгляда, но руки разжал.

– Ты имеешь в виду Федора? – робко спросила я. Реакция Федора и меня пугала больше всего на свете. Наверно, поэтому я не спешила никому говорить о своем положении

– Нет, Ксюша. Я тебе уже однажды говорил, что Федор не так опасен, как тот, кто стоит за ним. – Лерой протянул руку к моему лицу и убрал прядь волос за ухо. Обычный жест. Реми постоянно так делал. Но то Реми. И кто в этот момент пугал меня больше – человек, стоявший за Черниговским или прямо передо мной, я не знала.

– И кто же стоит за ним? – робко поинтересовалась я.

– Подумай, ты же умная девочка. –  С этими словами Лерой резко убрал от меня руку, развернулся и ушел вглубь квартиры. А вопросов в моей голове только прибавилось. Я взяла первую попавшуюся книгу и вышла на балкон. Мне был необходим свежий воздух и возможность все же побыть наедине с собой. Но, сидя в кресле, я не заметила, как заснула. Когда же я открыла глаза, на улице уже стемнело, а я была укрыта теплым пледом. Странно. Когда я прежде выходила на балкон, никогда не замечала его.

 Ближе к вечеру я покинула свою комнату и присоединилась к Лерою за ужином. Мне не давали покоя мысли о том страшном человеке, который был для меня опаснее Черниговского.

– Месье Орей сказал, что мне нужно много гулять, хорошо питаться, а еще избегать любых волнений. –  Я специально села напротив Лероя, чтобы вызвать его на разговор.

– Обычные рекомендации, не находишь? – не отрываясь от разделывания отбивной, произнес тот.

– Да, но ты заставляешь меня нервничать. –  Я смотрела на него и ждала, когда он сосредоточится на мне, а не на ужине, и добилась своего: Лерой отложил столовые приборы и всем своим видом показал, что не понимает, о чем я говорю, и ждет продолжения.

– Ты напугал меня днем, сказав про того человека. Кто он? –  Опять глаза в глаза. Я понимала, что если опущу взгляд, то Лерой не ответит.

– Фамилия Ермолаев тебе о чем-нибудь говорит?

– Нет, – честно призналась я.

– Юрий Николаевич Ермолаев, – медленно произнес Лерой.

 Я же в ответ просто покачала головой. Я впервые слышала об этом человеке.

– Кто он такой?

– Человек, потерявший слишком много от войны Горского и Черниговского, – не отводя от меня своих шоколадных глаз, с грустью и сожалением в голосе ответил Лерой.

– Ты сможешь защитить меня от него? –  Почему-то именно сейчас мне стало не по себе. Очередной монстр обрел имя и перестал казаться лишь выдуманным персонажем.

– Тебя – да, ребенка Черниговского – нет! – отрезал Лерой.

– И что это значит? – Мой голос предательски дрогнул. Я не была сильной или смелой настолько, чтобы с легкостью принимать подобные известия.

– Это значит только одно Ксюша: Ермолаев никогда не допустит появления на свет ребенка с кровью Горского и Черниговского в своих венах. Никогда. Пока жив сам.

– И что мне теперь делать?

– Я пока не знаю, Ксюша. Не знаю. Завтра приедет Николай, и будем думать. В любом случае, я сделаю все, чтобы вы не пострадали в этой чертовой войне.

 Лерой, воспользовавшись салфеткой, встал из-за стола и вышел из столовой. А я осталась одна, напуганная еще больше и совершенно потерявшая аппетит.

 Сложно сказать, боялась ли я сегодняшнего дня или ждала его с нетерпением. В любом случае волнение с самого утра не покидало меня. Встреча с Горским, мое признание, его реакция… Да, не каждый день сообщаешь отцу, что в восемнадцать лет ждешь ребенка от заклятого врага семьи. Но, с другой стороны, я все же надеялась, что мой малыш смягчит разногласия между нами и Черниговскими. Конечно, я не рассчитывала на то, что мы начнем отмечать праздники за общим столом, но хотела верить, что желание Федора убивать поубавится.

 Горский приехал ближе к обеду. К этому времени я успела порядком накрутить себя. Спасибо Лерою, который с самого утра развлекал меня какими-то байками и забавными историями, но сейчас даже это ни капельки не спасало меня. Я закрылась в своей комнате и никак не решалась выйти к отцу. Все же я оказалась непробиваемой трусихой.

 Но и на этот случай у Лероя был припасен ход. Голоса мужчин уже были слышны в гостиной, но о чем они говорили, я не могла разобрать. Зато звук пришедшей от Лероя эсэмэски не остался незамеченным.

«Я так понимаю, ты решила делегировать разговор с отцом мне?»

 «А что, можно?»

 Еще вчера я переживала, что Лерой лезет в мою жизнь, а сейчас была бы безумно рада его разговору с Горским.

«Можно. Вот только я жить хочу, а твой отец в гневе страшен».

 «И что делать?»

«Выбирай: либо ты выходишь и сообщаешь отцу все сама, либо говорю я, но с пометкой, что ребенок мой и мы решили пожениться. Поверь, его эта новость обрадует!»

«Дурак! В этом случае он тебя убьет намного быстрее!»

«Проверим? Считаю до десяти!»

 Забыв о своём страхе, я вылетела из комнаты и практически бегом понеслась в гостиную. Мужчины сидели на диване и оживленно беседовали. Лерой держал телефон в руках, а заметив меня, широко улыбнулся и прошептал: – Семь.

– Я здесь, – вырвалось у меня неоправданно громко и резко.

 Горский тут же обернулся и внимательно взглянул на меня.

– Я смотрю, Париж идет тебе на пользу, – обозначил он. Еще бы! Разрумянившаяся от волнения, запыхавшаяся и улыбающаяся оттого, что опередила Лероя, я стояла перед Горским с телефоном в руках. – А мне Валера жаловался, что ты не ешь, не пьешь и не гуляешь. Ходишь, как тень, убиваясь по Черниговскому-младшему.

– Как видишь, уже нет! – ответил за меня Лерой, поскольку я медлила с ответом. А потом посмотрел на меня и одними губами добавил: – Восемь.

 Все внутри сжалось от переизбытка эмоций. Волнение и страх напрочь выбили из головы все слова, которые все утро я репетировала перед зеркалом.

 Горский встал и неспешно подошел ближе. Мы оба, казалось, не знали, как себя вести при встрече: вроде, и родные, а вроде как и нет. Мы настолько привыкли существовать порознь, что, находясь рядом, совершенно терялись в своих чувствах. Отец все же решил нарушить режим незнакомцев и рывком притянул меня к себе.

– Я скучал, – вполне искренне произнес он.– Как ты, моя девочка?

 Не отпуская меня, он вытянул руки и начал осматривать меня с ног до головы. Я не знала, что сказать, а потому просто смотрела на него и молчала. Где-то слева от меня раздался звук наигранного кашля. Лерой. Он с ухмылкой смотрел на меня и ждал.

– Девять.– Его губы опять перетянули все мое внимание на него. Нет, он не посмеет! Это же шутка?

Отец отпустил меня и, вложив мою влажную ладошку в свою, крепкую и немного шершавую, повел к угловому дивану, чтобы я села рядом с ним. Я оказалась в самом центре, между двух огней.

– Лерой сказал, что тебя что-то беспокоит. Я волновался. Расскажешь? –  Голос отца звучал ровно и спокойно. Когда волнуются, разве так говорят? Или он просто иначе не умеет? Интересно, каким голосом он заговорит, когда я скажу ему о ребенке? А если он вообще не захочет со мной говорить? Ну и ладно! Переживу. Как-то же жила без него восемнадцать лет. И вообще…

– Ксюша! – привлекая мое внимание, снова проговорил отец. Точно! Я должна была что-то сказать. Но Лерой меня опередил.

– Все, десять. Знаешь, Коль, тут такое дело… – оперативно начал он, но закончить предложение я ему не дала.

– Да! – громко выкрикнула с места. – У меня есть серьезный разговор. Настолько серьезный, что посторонние уши должны покинуть гостиную.

– Это я, что ли, посторонний? – в шутку удивился Лерой. – Да я почти родной!

 Он засмеялся, а Горский… а отец его поддержал. Вот же, спелись!

– Ладно, – немного остынув, сказал Лерой.– Я буду у себя. Если что… Короче, зовите.

 Он с кошачьей легкостью и грацией спрыгнул с дивана и удалился к себе. А я смогла выдохнуть: шутить с Горским дело заведомо проигрышное.

– Ну так что, дочка? Что ты хотела мне рассказать? –  Отец повернулся ко мне всем корпусом и внимательно изучал меня взглядом.