Внезапно на экране высветилось оповещение о новой подписке. Я ткнула на него, не задумываясь, и тут же в груди приятно кольнуло. Это был аккаунт с ником Alex.levin. Губы растянулись в улыбке. А я и не знала, что у Левина есть Инстаграм – не похож он на парня, который активно ведёт соцсети. Меня вдруг посетила безумная мысль, что прямо сейчас он может читать какой-нибудь из моих постов. О боже, о чём были мои последние посты?! Я лихорадочно пролистала профиль за последние полгода. Отношение к жизни у меня было весьма специфическое: в одном посте я писала о легализации проституции, в другом – оправдывала педофилов, а где-то просто фотографировалась в откровенных позах. Вроде ничего слишком провокационного и ужасного, а всего лишь моё личное мнение. В конце концов, с чего я взяла, что Левину вообще будет интересно торчать на моей странице?

Наверху экрана всплыло новое сообщение:

Чёрт, он написал мне, он мне реально написал. Впервые за время нашего знакомства… Надо что-то ответить.

Палец завис над «Вводом». Нет, слишком коротко – он подумает, что мне неинтересно общение. Я прокрутила в голове несколько вариантов и остановилась на самом ненавязчивом.

Чёрт, он реально смотрел мои посты… Надеюсь, темы проституции и педофилии его не слишком смутили. Мы переписывались почти час: болтали о школе, поржали над моей странной одержимостью геями, даже обсудили наши отношения с Лексом. Это было очень неловко – Левин, кажется, по-настоящему беспокоился о нас, пытался что-то посоветовать. Эх, Сашка, если бы ты знал, как мне хочется написать тебе всего три слова вместо всех этих фальшивых сообщений с грёбанными смайлами. Хочется наплевать на чувства близких мне людей, лишь бы снова ощутить твои прикосновения. Так хочется, чтобы ты влюбился в меня. Но мы с тобой всего лишь друзья.

Началась очередная учебная неделя, потом ещё одна, я погрузилась в бесконечный уроковорот с глупыми заданиями, вредными учителями и унылыми переменами, на которых мы с девчонками обсуждали личную жизнь и учёбу. Во время этих разговоров я вспоминала нового знакомого Влада – наш сложный и такой увлекательный разговор почти затмил многолетнее общение с подругами и друзьями. Когда Оля в очередной раз хаяла своего Рязанова или Светка жаловалась на математичку и ненавидела всех вокруг, я мечтала за бокальчиком вина на кухне обсудить проблемы Россиюшки. Но Влад не удосужился даже подписаться на меня в Инстаграме, поэтому приходилось довольствоваться общением с Левиным. В выходные он никуда меня не позвал, хотя я так рассчитывала на ещё одну ночь с ребятами, зато съездила к родственникам повидаться с годовалым троюродным племянником. Детей я не люблю, но этот ребёнок довольно приятный, когда смотришь на него издалека.

Вторник был самым загруженным днём. Казалось, чем ближе выпуск из школы, тем больше испытывают наши нервы. Сегодня поставили аж восемь уроков, четыре из которых я не любила всей душой. Одним из них была литература, где единственное, чем мы занимались, – это считали минуты до её конца. Русичка что-то увлечённо рассказывала о творчестве Куприна, но нам было абсолютно всё равно. Я, Оля и Светка должны были во что бы то ни стало попасть в столовую первыми. На большой перемене после третьего урока туда стекаются человек шестьдесят из старших классов, не считая проворных учителей, которых всегда обслуживают вне очереди. Вообще-то обидно – учителя могут и задержаться на перемене, чему классы будут только рады, а попробуйте опоздать на урок химии или алгебры! Никакое оправдание про «не успела покушать» не прокатит, придётся отвечать у доски. А если не поесть сейчас, то до дома можно и не дожить.

Раздался долгожданный звонок. Не дослушав Надежду Ивановну, мы с девочками первыми вскочили из-за парт и скидали вещи в сумки.

– Девочки, звонок для учителя вообще-то! Куда вы поскакали? – Надежда Ивановна насмешливо посмотрела на нас.

– Простите, мы очень хотим кушать, – бросила я, торопясь из кабинета.

– Математичка бы нас убила, – на бегу сказала Светка

– Надька всё понимает, а домашку потом узнаем.

В столовую мы ворвались через полминуты после звонка, но на раздаче уже толпилось несколько человек. И когда они только успели? Я собрала всю свою наглость в кулак и протиснулась сквозь восьмиклашек, которые тут же начали возмущаться.

– Простите, извините, старшим срочно нужно покушать!

– Девки, брысь! Доживёте до наших лет, тоже будете наглеть, – рослая Светка подвинула двух худеньких девочек.

– Нам, пожалуйста, три порции макарон с гуляшом, три капустных салата и три чая, – протараторила я, протягивая карту продавцу. Пока нам накладывали еду, в столовую толпами вваливались старшеклассники и обступали нас со всех сторон.

Наконец-то мы выбрались из толпы и сели за маленький столик в углу. Светка жаловалась на «мерзких девок», визг которых наполнил столовую, Оля вяло ковыряла вилкой в макаронах. С Лериного Дня рождения они с Рязановым так и не помирились. Всю прошлую неделю она ходила подавленной, а на выходных ездила к нему мириться – долго торчала у подъезда, но дверь он так и не открыл. Их отношения похожи на американские горки: тяжёлые подъёмы, яркие спуски и неизбежное приближение к концу аттракциона. Нутром чую, что конец этот будет очень скоро.

Столовая стала похожа на тесный загон со скотом, некоторые личности себя примерно так и вели. Наш несравненный Игорёк с туповатым Жекой и двоечником Марселем за соседним столиком бросали макароны в проходящих мимо ребят, дебильно гогоча каждый раз, когда макаронина попадала кому-нибудь в волосы. Тошно смотреть на великовозрастных идиотов, которые заваливают даже простейшие тесты по русскому. Зато этот Игорёк как-то умудрился набрать больше пятидесяти тысяч подписчиков в Инстаграме, снимая тупые видео с тусовок. У меня едва ли пару тысяч набралось за два года. Хотя сейчас мне явно будет не до Инстаграма – в этом году ЕГЭ и поступление, надо сконцентрироваться на учёбе. Я вспомнила недавнюю переписку с Левиным. Он рассказывал, что хочет поступить на военную кафедру в Универ, чтобы потом идти служить по контракту. Даже Левин распланировал свою будущее! А я что?..

Пока я размышляла о своей «тяжёлой» судьбе, к нашему столику протиснулась Лера с тарелкой риса и капустным салатом. Светка кинула на неё недружелюбный взгляд, но ничего не сказала.

– Дамы, я присяду? – не дожидаясь ответа, она плюхнулась на стул. – Фу, у вас опять мясо! И не жалко вам бедных коровок?

– Коровки уже сдохли, мы ценим их жертву, – едко отозвалась Светка, демонстративно запихнув в рот большой кусок гуляша. Лера поморщилась. Они со Светой невзлюбили друг друга класса с седьмого, когда в классе произошла «сексуальная революция» – у некоторых девочек, вроде Леры и Иры, начали расти сиськи, а с ней и самоуверенность, и они стали пользоваться большой популярностью у озабоченных мальчиков на пике полового созревания. И девочки, и их сиськи, конечно. А вот Светке повезло меньше – она была невзрачной зубрилой, к тому же, в лифчике без пуш-апа, тогда ещё слишком скромной, чтобы дать отпор. Лера всегда смотрела на Светку свысока, звонко хохоча, когда мальчики выбрасывали её вещи из окна класса. Потом подростковые страсти поутихли, а взаимная неприязнь осталась. Мне и Оле повезло больше – мы были слишком симпатичными для изгоев, но наши сиськи были слишком незаметными, чтобы мальчики обращали на нас внимание.