Горькая усмешка расползается на губах, когда вспоминается их поцелуй. Где Питер отвечает, а Оливия лишь сильнее прижимается к мягким, тёплым, разрешающим губам.

И всё это возвращает с небес на грешную землю, в чёртов мир, где я и он — отдельно существующие личности, запертые одним связующим заклятием, из-за которого одна жизнь нуждается в защите, чтобы не прервалась другая.

Обида растекается по венам и я, всхлипывая в последний раз, отстраняюсь от сундука, на который облокотилась во время прочтения письма «из ада» (так я окрестила это чёртово послание). Сунув его в дальний карман куртки, я вытерла слёзы с глаз и поспешила свалить из этой сокровищницы, которая в последнее время (и, наверное, до окончания своего существования) будет напоминать мне о самом худшем моменте моей жизни без Питера.

Я подхожу к тому месту, откуда спрыгнула и задумчиво смотрю вверх. В прошлый раз меня подсаживал Чарли. Как я выберусь отсюда самостоятельно? Оглянувшись, я заметила большой валун, стоящий в нескольких сантиметрах от нужного мне уступа. Подойдя к нему и взобравшись на него, я приготовилась прыгать.

В этот раз я не думала, не считала, не готовилась. Я просто прыгнула, больно ударившись животом об камень. Из лёгких вышибло воздух и живот заныл. Мысленно извинившись перед Питером за то, что сейчас он, скорее всего, испытывает не самые приятные ощущения, я, жмурясь, начала карабкаться. Через некоторое время я уже выбегала из сокровищницы.

Начавшее садиться солнце ослепило меня в первые парочку секунд, а когда зрение вернулось и приобрело чёткость, я замерла на месте, подняв руки вверх. Сердце ударилось об грудную клетку, споткнулось и умчалось вскачь.

Я была окружена.

Вокруг меня, полукругом, стояли десять чёрных воинов.

Неужели это конец?

Если да, то из-за меня умрёт тот, кого я клялась защищать ценой собственной жизни.

Десятеро вскинули мечи, плотным рядом встав и не давая выбраться из «арены», состоящей из валунов, составляющий руины Кэр-Параваля.

Я была в западне и даже если бы попыталась выбраться, десятеро мужиков на хрупкую девушку (пусть и Всадника) слишком много.

Я испуганно огляделась в поисках Вэнфролха, но его нигде не оказалось. Удивительно. Может у меня есть шанс спастись?

«Вэн?»

Мне никто не ответил, но это не пугало. Сейчас меня больше волновали те, кто явно не были намерены отпускать меня живой.

Пару минут ничего не происходило. Воины стояли, будто изваяния, не двигаясь и не подавая признаков жизни. Это напрягало.

А потом я услышала быстрое шуршание копыт по снегу и ряд разошёлся, разделившись по пятеро справа и слева. В середину вошёл чёрный конь, морда его была в снегу, а из широких ноздрей вылетали клубы пара. Но внимание привлёк седок. Это был мужчина, облачённый во всё чёрное. На нём был иссиня-чёрный плащ, точно такого же цвета сапоги, перчатки до локтя. Лицо его скрывал капюшон, который, впрочем, был мигом откинут назад.

— И снова здравствуй, Ксения, — контраст между добрым и злым Каспином был просто невероятен. Тот Кас, который был добрым, который сидел сейчас в замке, был… мягким, положительным, потерянным и испуганным. Этот же… жёсткий, негативный, самоуверенный и полностью спокойный, показывающий это своей осанкой, выражением лица и злым оскалом, просто внушал настоящий ужас. А то, что он мог растворятся и возвращаться в телесное обличье бросало то в жар, то в холод.

Злой Каспиан грациозно спешился с вороного коня, совершенно спокойно подошёл ко мне, обошёл меня вокруг и остановился напротив меня, на расстоянии вытянутой руки. В пальцах, скрытых перчатками, он держал прекрасный жёлтый цветок. Он придирчиво осматривал его и вертел в разные стороны. Тоненький зелёный стебелёк то исчезал полностью в его руке, то вновь появлялся.

— Всё же нашла Верховного короля, — это был не вопрос, а самое настоящее утверждение. Он просто показывал, что знает обо всём. Я вздрогнула. Знать такое было неприятно. Сжав руку на эфесе меча, я скривилась под тёмным, полным тьмы, взглядом. — И как он? Жив?

— На твоё несчастье, — рыкнула я, сталкиваясь с темнотой Каспиана в неравной борьбе.

— Ну что ты, — он оскалился, — я не желал ему смерти. Зачем мне убивать человека, если я могу помучить его? Это же намного приятнее.

— Он был мёртв, — бросила я.

Каспиан нахмурился, но удивлённым не выглядел.

— Перевёртышам не стоит доверять полностью, — заметил он, как будто делился со мной какой-то тайной. — На заметку.

— Что тебе надо? — сморщилась я. — Убить меня решил?

— Зачем? — он выглядел удивлённо. — Просто поговорить.

— Не строй из себя великодушного. Чего надо? Говори.

— Да ты совсем страх потеряла, как вижу, — злой Каспиан сделал шаг ко мне, приблизившись настолько сильно, что я бы услышала его дыхание, если бы он мог дышать. В который раз убедилась, что тот, кто стоит передо мной — не человек вовсе.

Хладная рука, закованная в перчатку, пробежалась по моей щеке. Я дёрнулась. Каспиан цокнул языком, продолжая вертеть в руке цветок. Откуда он вообще его взял?!

— Ты знаешь, что означали раньше жёлтые цветы? — спросил он, заметив брошенный мной взгляд. — Знаешь легенду?

— Зачем она мне?

— Существует легенда о том, что один воин, вернувшись с войны, решил сходить к колдунье и узнать, изменяла ли ему жена, — брошенный взгляд чёрных глаз остановился на моём лице и будто бы прожёг во мне дыру. — Колдунья посоветовала ему подарить жене красные цветы и, если на следующее утро они станут желтыми, значит, жена верность не хранила, — он рассказывал это с таким упоением, будто бы эта история несла какой-то смысл. — А знаешь, что было дальше? Утром цветы действительно из красных превратились в желтые.

— И что с того?

— С тех пор и считается, что желтые цветы — символ неверности, — Каспиан покрутил цветок в руке и, прикрыв глаза, прижался к нему щекой. — Не желаешь подарить цветочек своему возлюбленному? — глаза заискрились от радости и я, зло вздохнула сквозь сцепленные зубы. Он, мразь, знал, что причиняет мне боль. И давил на самое больное. На меня будто рухнула стена, но я держала оборону, не позволяя себя задавить.

— Не желаю, — произнесла я, оглядываясь вокруг.

«Где же ты, Вэн?»

— А зря. Я знаю столько подробностей личной жизни Питера, что тебе, я уверен, понравится услышать то, как он…

Звон обнажившегося меча заставил его заткнуться. Все дестятеро воинов разом напряглись. Каспиан лишь фыркнул.

— Мы это уже проходили, — он вытянул руку и пальцем провёл по всему лезвию, нажав подушечкой пальца на остриё. — Не получится, — произнёс он, продемонстрировав быстро затянувшуюся ранку. — Я неуязвим.

— У каждого есть свои слабости, — произнесла я, тыкнув его остриём в грудь. — И я сделаю всё, чтобы найти её. Возможно, это Сьюзен, а может быть…

— Королева Великодушная? — усмехнулся Каспиан. — Ошибаешься. Сьюзен мне нужна лишь для того, чтобы выносить моё дитя, что растёт в её чреве.

— Зачем оно тебе? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя меня очень волновала судьба Сью, которая, кажется, висела на волоске.

— Хочу быть папочкой, — проворковал он лживо.

— Ах ты, мразь, — прошипела я, сделав шаг к нему. — Что тебе надо от ребёнка?

— Ты даже не представляешь, что это за дитя…

— Оно настолько ценное?

— Ценнее, чем весь этот жалкий мир, — Каспиан окинул взглядом место, где мы находились, имея ввиду всю Нарнию.

— Ты не тронешь Сьюзен.

— Иначе что? — он опустил уголки губ, фыркнув. — Кинешься на меня с оголённым клинком? Или, быть может, натравишь на меня своего полудохлого дракошу?

— Вэн не…

— О, брось, — он усмехается. — Кому ты врёшь? Думаешь я не чувствую запах тухлой ящерицы? Не слышу его тяжёлое дыхание? Я не врал, когда говорил тебе, что твой дракон мёртв. Ему недолго осталось.

— Да откуда ты вообще…

— Я знаю абсолютно всё, — он усмехается. — От меня не скрыться, не сбежать.