— Господи, не надо… — утыкаясь в плечо Чарли, скулю я, с неистовой силой сжимая руки на его плечах, — не надо, прошу, не надо!

— Никто ничего не говорит, Ксень, — шёпот в ухо от Чарли, но мне этого мало. В голове до сих пор стоят слова Леи, в которых так и сквозит злость и обида. — Успокаивайся, ну же.

— Что с ней? — полный удивления голос Леи я слышу будто сквозь пелену.

— Она итак ненавидит себя за то, что бросила вас, — рычит Чарли, его тело бьёт дрожь. Он перенимает часть моей истерики на себя, — а ты только подлила масло в огонь! Ей итак тяжело!

— Не надо, — мои глаза зажмурены, из-под ресниц вытекают горячие слёзы, которые Чарли быстро стирает, чтобы они не успели замёрзнуть на холодном воздухе, — я так виновата… Так виновата, я знаю, прости… — перед глазами встают картинки воспоминаний о том, что было в Нарнии три года назад, что было тогда… Я вспоминаю все ощущения, одолевающие меня, помню каждое происходящие тогда событие… я помню своё первое появление, помню первую встречу с Фредом, наше путешествие с ним в поисках Питера… помню Кэр-Параваль, Аслана, никогда не забуду тот вечер, где впервые промелькнула мысль о том, чтобы поцеловать старшего Певенси, помню и первый в своей жизни бал и те ощущения, когда танцевала с Питером и смеялась вместе с Люси над Тристаном, помню свой испуг, когда осталась один на один с неизвестным мне монстром, помню, как Марс гнал изо всех сил, чтобы спасти нас; помню ощущения лёгкости и безопасности, когда оказалась в надёжных объятиях Верховного короля, помню все наши с ним ссоры; как пробралась на корабль и впервые минуты была довольная своей проворностью; то, как испугалась, встретив страшное существо, вручившее мне кулон, помню как сердце уходило в пятки, впервые увидев драконов; как боялась умереть в плену, помню и то, как спаслась; никогда не забуду те чувства, когда, спустя долгое время разлуки, увидела нежные голубые глаза и ту ночь, где мы признавались друг другу в любви, как раз тогда, когда я поклялась никогда не бросать его… не уходить! Помню последнюю битву, победу над Аххилесом, полёт на Вэне, разговор со Сьюзен, который послужил стартовым механизмом, последней каплей, заставивший в конце концов исчезнуть из ставшего родным мира…

— Прости меня… — сжимаясь в маленький комочек, шепчу я, — прости меня, Питер…

Почему именно это имя слетело с губ? Наверное именно перед ним я чувствовала невероятную вину, сжигающую изнутри, дотла. Я никогда не прощу себя за всю ложь, что срывалась когда-то с моих губ. За то, что говорила «не смогу уйти» и «не оставлю», за главную ложь «никогда». Это бред, всё всегда внезапно может произойти, перечеркнув всё, что ты когда-то пытался выстроить! Никогда не говори никогда, не убедившись в том, что это «никогда» — вечно.

Руки, сжимающие меня, прижимают сильнее. Меня покачивает из стороны в сторону. Всхлипы медленно сходят на нет и я просто прикрываю глаза, понимая, что сейчас просто не в силах пошевелиться.

— Пойдём со мной, — говорит Леа, но я не открываю глаза, не спрашиваю о чём она. Я ощущаю, как взлетаю вверх на руках Чарли, слышу и чувствую, что мы идём куда-то. Горячая щека оборотня прижимается к моей макушке и я, вздохнув, в благодарность целую его куда-то в подбородок. Этот жест показывает всю мою благодарность и любовь к нему. Увы, не ту, что будет всегда ему нужна…

Я лежу на мягкой кровати ещё какое-то время, после того, как меня вносят в дом. У меня нет сил, да и просто не хочется даже вникать в то, что происходит в настоящем мире. Мне достаточно того, что творится в моей голове.

— Ты как? — тихий голос Леа нарушает тишину, которая воцарилась сразу же после того, как Чарли уложил меня в кровать, предусмотрительно сняв с меня плащ.

— Плохо, — честно отвечаю я, не открывая глаза. — Очень плохо, если честно.

— Чарли рассказал, что тебе пришлось тяжело, — мягкость в голосе Леи пугает. Она боится новой истерики? Я усмехаюсь. — Мне жаль.

— Тебе не должно быть жаль, — я распахиваю глаза, пододвигаясь так, чтобы полулежать, опираясь на спинку кровати. Я смотрю на Лею. Она мнётся у порога комнаты, но после, всё же решаясь, подходит ближе и садится на кровать, с ногами забираясь на неё и поджимая их под себя.

— Где мы? — начинаю я с менее волнующего меня вопроса.

— Это мой дом… — как-то неуверенно отвечает она.

— Ты живёшь здесь? — я наконец-то оглядываю место, где нахожусь. Это простая комната деревянного дома. Да, она довольно просторна. Тут есть и камин и кровать и стол, где, возможно обедают, несколько шкур на полу и нечто, похожее на кухню.

— Не царские апартаменты, — она усмехается, — но жить можно. Тем более здесь есть всё, что нужно драконам…

— Та поляна… — начинаю я.

— Это их поляна, — поясняет Леа, кивая, — они там проводят бо́льшую часть всего времени. Там, если пройти чуть дальше, будет огромная впадина с не менее огромной пещерой. Там они обычно тусуются вместе, когда Гатх не со мной.

— А… Вэн? — я подтягиваю колени к груди. Узнать как живёт мой дракон мне очень интересно и важно. — Как он?

— Ну, — она чуть хмурится, — я его редко вижу. Только слышу, когда он вместе с Гатхом. Он, знаешь, живёт особняком.

— Почему? — я не понимаю.

— Он не доверяет мне, — Леа усмехается, — никому не доверяет. Даже несмотря на то, что я Всадник.

— Твой дракон — его брат, почему…

— Вот именно, его даже это не волнует. Я слышу, что они где-то неподалёку, иду туда, проведать его. Гатх подлетает сразу, а Вэнфролх улетает, скрываясь в своей пещере. Я пыталась как-то к нему подойти, но он набросился на меня. Если бы не Гатх… — она не заканчивает. — Тогда я отделалась лишь мелкими ссадинами, а вот твой, наверное, пострадал. Гатх не жалеет никого, даже своего брата, если дело доходит до моей безопасности.

— Он одичал? — я удивлена. Я помню довольно милого дракончика, который с удовольствием находился в обществе Леи. Что же изменилось?

— Скорее всего. Он давно не ощущал человека… своего человека.

— Как он…

— Пережил это? — Леа, кажется, понимает меня без слов. — У драконов, как и у людей, есть душа. Думаю, он ощущал себя преданным. Знаешь, первое время он, кажется, облетел весь свет в поисках тебя, а когда не нашёл, будто замкнулся в себе. Он постепенно таял на глазах. Медленно, каплей за каплей, из него уходила жизнь. Он, несомненно ощущал тебя, но не знал где ты, я пыталась спросить, но мне отвечали только то, что ты в другом мире. Жива ты или нет — я понимала только по твоему дракону. Сначала Гатх постоянно присутствовал рядом, ну знаешь, пытался растолкать, но вскоре и он «бросил затею», сдавшись.

— И долго?

— Где-то год, — она замолкает, будто неуверенная в своей правоте, но после кивает, подтверждая. — Да, где-то так. Ты не чувствовала его боли?

— Нет… — я сокрушённо качаю головой. — Совершенно ничего.

— Странно… — Леа удивлённо вскидывает брови. — Обычно, если связь сильна, а у вас не могло быть иначе — это было видно, то Всадник ощущает за многие тысячи миль чувства своего дракона…

— В том-то и проблема, Леа, — я усмехаюсь, — я была в другом мире. Не существует количества этих тысяч миль, в которых мы были друг от друга.

— Это многое объясняет…

— А что было дальше? Что произошло?

— Он как-то изменился. Всё чаще я не находила его рядом с Гатхом, хотя к нему он довольно сильно был привязан. Исчезал на несколько дней, а потом возвращался, и вновь исчезал. Он, словно начинал возвращаться к жизни. А где-то полгода назад вновь захандрил. Сейчас вот, около двух месяцев назад, вдруг настроение приподнялось, разбесился вот…

— Полгода назад, говоришь? — я нахмурилась, вспомнив историю Сьюзен, в которой она говорила, что Питер и Вэн были вместе на поляне. — Я, кажется, знаю где он был.

— Где?

— Рядом с Питером, — имя неприятно кольнуло прямо в сердце сладкой, тянущей болью.

— Невозможно! — восклицает Леа. — Дракон не может преодолеть такое большое расстояние ради того, с кем не связан!