— Это выход! — противится он. — Ты не знаешь, что я чувствую, находясь в облике волка. Я чувствую лишь слепую привязанность, ту, которую испытываешь к самому дорогому человеку. Я чувствую любовь и желание защищать. Но нет боли от того, что я не могу быть для тебя любимым. Волку хватает и того, что пара прикасается, позволяет быть рядом! Я, ты конечно же заметила, последнее время часто бываю волком и я понял, что так нет невыносимой боли. Ксения, как ты не понимаешь, что это — наше спасение?!

— Но… как же… разве быть человеком тебе не хочется? — я в шоке смотрю на него. Мои глаза бегают по всему его лицу.

— Я зверь, — он хватает мою руку и прислоняет ладонь к груди, где бешено колотится сердце, — в груди бьётся не человеческое, а волчье сердце. Я рождён быть волком! Все в нашей деревне предпочитали находится именно в другой ипостаси, потому что будучи зверем, ты не чувствуешь того, что чувствует человек. Ксения, я не хочу чувствовать боли! Остаться в волчьей шкуре для нас единственный выход. Ты понимаешь?

— Но… как? Ты просто перекинешься и больше никогда не вернёшься? Я же вижу твои глаза в волчьем обличье… — я вздыхаю, — ты чувствуешь всё, что чувствует будучи человеком.

— Есть два вида обращения, Ксю, — Чарли улыбается, вновь нежно проводя рукой по моей щеке. — В первом — я человек с телом волка, а во втором…

— Волк? — я ахаю. — Настоящий?

— Не совсем. Во второе обычно никто не суётся, потому что там начинают преобладать больше животных частей, но… там ты не чувствуешь себя человеком. Для тебя это как сон, в который ты погружаешься. Всё, что ты видишь, отключаясь, это то, как живёт твоё волчье тело, как ты поступаешь. Будучи перевоплощённым, волк сохраняет остаток разумности и всё понимает, но… не является человеком.

— Чарли… не надо…

— Ксень, — он ласково целует меня в лоб, — я навсегда привязан к тебе и по-собственному желанию не покину тебя, а ты не в силах отпустить меня. Разве это не выход?

— Я потеряю тебя, как друга… брата…

— Я никогда им бы и не стал, — Чарли усмехается, — я обманывал.

— Ах ты..!

Он усмехается мне в макушку, прижимая меня к себе.

— Сделаем это сейчас? Я обещаю, что буду лучшим псом на свете…

— Чарли… — тяну я, утыкаясь ему куда-то в шею, — я не хочу терять тебя, как человека.

— Ты не потеряешь, — он усмехается, — ведь телепатию никто не отменял.

— Ты будешь связываться со мной мысленно? — я вскидываю брови, но не отстраняюсь.

— Буду, если захочешь. У нас же это получилось однажды…

— Я боюсь, что не смогу…

— Отпустить меня? Ты не сможешь разрываться на части, я не позволю тебе.

— Чарли…

— Молчи, — он отстраняется. — Могу я..? — он не заканчивает, переводя взгляд на мои губы. — В последний раз… — добавляет он после.

Я киваю. По щекам бегут дорожки слёз. Как бы мне ни хотелось оставаться с ним таким, каков он сейчас, но он прав — это действительно выход.

Чарли касается моих губ в нежном, мокром поцелуе. Я распахиваю глаза — Чарли плачет. По его щекам тоже текут слёзы. Он не всхлипывает, не воет, он просто плачет. Тихо, бесшумно, только для меня.

Я обхватываю его шею руками, прижимая к себе сильнее и углубляю поцелуй. Чарли тихо стонет мне в губы и это заставляет табуну мурашек пробежаться по всему телу. Губы Чарли такие солёные от слёз, но одновременно такие сладкие.

Нет мыслей о том, что я что-то делаю неправильно, нет мыслей о любимом Питере… Есть только Чарли, его губы и наш поцелуй, в котором я растворяюсь бесследно.

— Прошу, стой, — шепчу я, когда он отстраняется от меня и начинает раздеваться, чтобы раз и навсегда покинуть меня.

— Ксения, я не могу, — шепчет он. Я поднимаю на него взгляд. Голубые глаза полны слёз. Я вновь подхожу к нему и вновь прислоняюсь к его губам в поцелуе. В этот раз он короче предыдущего на несколько секунд. — Зачем? — спрашивает оборотень, положив руки мне на талию.

— Не делай этого сейчас, — прошу я, продолжая обнимать его за шею. — Не сейчас, когда я думаю, что мы когда-нибудь сможем быть… вместе.

— Ксения… — стонет он. Мои слова причиняют ему боль.

— Прошу, не надо! — умоляю я. — Останься со мной до тех пор, пока я не смогу точно сказать, что шанса нет. Я так запуталась, я боюсь сделать ошибку!

— Ты её уже делаешь!

— Возможно! — я киваю. — А может и нет. Останься со мной хотя бы до тех пор, пока мы не найдём Питера… И если… — слова даются с трудом, — если я не почувствую ничего к нему, я обещаю, что дам нам шанс.

— А если нет? — его голос дрожит.

— А если нет… — я всхлипываю, — тогда я буду нуждаться в очень верном волке…

— Ты эгоистка, — усмехается Чарли, целуя меня в щёку. — Непроходимая эгоистка.

— Да, — я киваю. — Останешься? — уже более серьёзно спрашиваю я. В темноте я не вижу о чём говорят его глаза.

— Останусь, — он кивает, вздохнув. — Но только до той поры, пока мы не найдём твоего короля.

— Спасибо, — искренне благодарю его я. — Спасибо…

Чарли кивает вновь, а после отстраняется. Он молча тушит костёр и подбирает валяющийся лук с колчаном стрел. Он суёт их мне.

— Пойдём, — я принимаю их, непонимающе смотря на Чарли. — Я хочу поскорее закончить со всей этой чёртовой историей.

— Пошли, — губа дрожит, но в глазах ледяная пустота. Внутри вновь рваная дыра, которая, скорее всего, никогда не затянется окончательно.

Я иду за Чарли по ночному лесу и, поднимая голову вверх, смотрю на яркие звёзды. Об бедро бьётся меч Питера и я медленно касаюсь его рукояти, почему-то молясь всевышнему о том, чтобы боль наконец прошла и неопределённость тоже.

«Ты причиняешь мне боль даже тогда, когда тебя нет рядом», думаю я про себя, вновь ощущая призрачного Питера рядом с собой.

Мы спускаемся на берег Восточного моря в полдень через четыре дня после того случая. Мы идём по побережью и я, смотря на покрытое льдом море, ничего здесь не узнаю. Последний раз, когда я была здесь — со мной был Питер, который точно знал, что и где находится. А сейчас… я зло пинаю небольшой камешек, выглядывающий из-под снега.

— Ну и где мы? — спрашивает Чарли, оборачиваясь ко мне. Он идёт в нескольких шагах впереди, постоянно принюхиваясь. Мы почти на территории правления Лорда Каспиана и он напряжён.

— Где-то здесь находятся руины Кэр-Параваля, — туманно произношу я, оглядываясь.

— Ты хоть помнишь, где примерно?

— Эм, — я оглядываюсь, — ну я помню, что мы лезли в гору и… — я резко замолкаю, потому что взгляд натыкается на высокую скалу, покрытую снегом, а дальше, на возвышении идут странные холмы. Меня трясёт от счастья и я, успев крикнуть Чарли на ходу, чтобы следовал за мной, на всех порах бегу к скалам.

Я вдруг понимаю, почему не могла понять где что находится. Мы с Питером подъезжали в прошлый раз с другой стороны!

— Лезем наверх! — кричу я Чарли, подпрыгивая и хватаясь за снежный уступ. Руки обжигают холодом, но я не обращаю внимания, продолжая лезть дальше.

Через несколько минут я, тяжело дыша, нахожу что-то, вроде тропинки. Именно по ней я бежала обратно к Питеру после первого разговора с Асланом.

Пробегаясь по скользкой тропке, я вскоре оказываюсь наверху, поражённо замирая. Чарли медленно подходит, вставая рядом.

— Это и есть тот самый великий Кэр-Параваль? — усмехается он, смотря вперёд. Я понимаю — он не видит, потому что ни разу здесь не был. Зато была я! Я бегу вперёд, практически влетая на пустое пространство. Можно подумать, что это всё лишь игра воображения, но я-то знаю, что это некогда бывший тронный зал самой первой резиденции Великих королей!

Я останавливаюсь практически посередине «зала» и смотрю на четыре небольших камня, которые раньше были тронами. Кажется, всё здесь разрушилось окончательно. Столько времени прошло! Я вздыхаю, стараясь оторвать взгляд он кусков камней и ищу нужную пещерку. Она находится не сразу, но когда я подхожу к каменной стене и провожу по ней рукой, та будто ухает в небольшую щель. Руки немеют от холода, когда я ими стряхиваю снег и, еле протискиваясь в дыру, попадаю в полнейшую темноту.