Я не боюсь боли. Не тогда, когда она — единственный способ спасти крошку Рейвен. Мне всего лишь нужно оставить послание — это не трудно, верно? Шкрябать веткой по руке не так уж и удобно, как если бы это был нож. Я просто оставляю на руке розовые царапины, а руку начинает жечь. Приходится менять тактику. Оглядевшись вокруг, я нахожу камень. Он ни на толику не напоминает что-то подходящее, но если постараться… Руку жжет, но это то, что нужно на данный момент. Капельки крови появляются тут же и сбегают по руке. Я же сосредоточенно пишу. Давай же, Питер. Ты же должен понять, верно? Должен же…

Боль не исчезает даже тогда, когда я уже закончила. Вернув Рейвен в привычный кокон из своих рук, я целую ее в лобик и вздыхаю, глядя на звездное небо. Руку жжет.

— Давай верить, что твой дядя меня услышит, — едва ли Рейвен сейчас во что-то верит. Она преспокойно спит. А во мне не остается ничего, кроме надежды.

До меня слишком поздно доходит, что кулон глушит все наши с Питером общие чувства. Он — барьер между нами, сотворенный Конде по моей же просьбе. Сейчас я могу лишь ругать себя обезумевшую, за то, что она была так умна и догадлива. Я смеюсь, прижимая Рейвен к себе. Даже будучи не вполне в себе, я постаралась защитить любимого. От самой себя. Вспоминать ненависть, бурлящую в груди в то время, очень больно. Как же я могла ненавидеть того, кому отдала собственное сердце?

Костер весело трещит, а Рейвен готовится проснуться — возится в одеяле и похныкивает. На время я откладываю мысли о старшем Певенси и смотрю на крошку Сьюзен. Она голодна уже больше пяти часов, а мы даже из леса не вышли. Страх возвращается. Я закрываю глаза, жмурюсь, положив подбородок на нежную головку малышки. Давай же, Ксения, думай! Кто тебе может помочь?

Конде. Единственный, пожалуй, с кем у меня сохранились ментальные связи. Но тот не пытался узнать обо мне все то время, что я находилась в плену Лорда. Смогу ли я достучаться до него сейчас?

Конде.? Это я. Прежняя. И мне очень нужна твоя помощь…

Хочется верить, что Конде услышит мою мольбу о помощи, что сможет отыскать меня через нашу связь жреца-всадника. Даже спустя столь продолжительное время порознь. Мне остается лишь ждать и надеяться. А тем временем лишь пытаться сохранить тепло этой холодной ночью. Несмотря на то, что зима ушла из Нарнии, холод в темное время остался. И вряд ли это связано с погодой…

Меня сильно клонит в сон, я не могу с ним бороться. Прижимая Рейвен к себе и слушая ее хныканье, я засыпаю. Пусть мне приснится Питер. Ну пожалуйста! Я так по нему скучаю…

Рассвет мы с Рейвен застаем невыспавшимися. Она — громко с надрывом плачет, я — едва ли держась на ногах от усталости. Впереди долгие часы в дороге и страхе от того, что Лорд нас отыщет. Я очень надеюсь, что мое послание хоть кем-то было услышано. Или кто-то меня почуял, да тот же Гатх! Но я не могу оставаться на одном месте. То, что меня еще никто не отыскал — уже удача. Огромная удача! Я должна идти, идти до тех пор, пока силы не закончатся. Без устали и боли. Я должна дойти хоть до куда, лишь бы подальше от Лорда, замка и мертвой Сьюзен. Подальше, туда, где Рейвен, маленькая Рейвен, сможет поесть…

Я стараюсь не думать о том, почему лес так тих. Мертвая тишина напрягает, заставляет дергаться от каждого изданного мною же шума. Лес достаточно густой, деревья многовековые, а земля рыхлая. Тут даже нет растительной пищи. Подумав о еде, я тут же об этом жалею — живот урчит. Рейвен же молчит — она совсем тиха, это пугает даже больше молчаливого окружения. Почему она молчит? Почему не плачет и не требует еды? Сколько ей… я осекаюсь. Сколько нам осталось? Да, так будет правильней. Мы теперь неразрывны. Я чувствую эту связь, которая зародилась еще тогда, когда Рейвен была в материнской утробе. Уже тогда я понимала, что ребенка нужно будет защищать, но страх того, что это дитя Лорда мне не давал покоя. Что изменилось теперь? Сью была права — Рейвен не виновата в том, что ее отец — полнейший выродок. И она о нем никогда не узнает! Я не знаю: правдивы ли те слова, что мне говорил Лорд — о пророчестве и Всаднике, что будет защищать дитя тьмы и света. Но сейчас, в этом самом лесу, убегая от возможного преследования, мы с Рейвен не те, о ком сказано в летописях древности. Мы просто я и она. Испуганы, голодны и в нескольких шагах от пропасти. В которую нельзя упасть.

Где-то ближе к полудню мы с Рейвен выходим к лугу. Заросшему, с травой по грудь, воняющей смрадом. В некоторых местах она желтовато-коричневая, а в других и вовсе проплешины. Рейвен недовольно хмурит носик, а я закусываю губу. Идти не хочется, но этот смрад отгородит нас от ищеек Лорда. Я делаю шаг, прижимая Рейвен к себе и накрывая ее одеяльцем, чтобы защитить от липких растений. Первая партия уже цепляет мои растрепанные волосы, когда…

— Ксения! — я замираю, испуганно сжавшись. Этот голос мне знаком! Обернувшись, я не сдерживаю счастливого вздоха. Конде стоит в нескольких метрах от меня, на самой границе леса и счастливо и облегченно смотрит на меня. — Всевышний, это действительно ты!

Я кидаюсь к нему, угождая в его объятия. Так приятно увидеть знакомое, почти что родное лицо! Он сжимает мои плечи, но не прижимает к себе — бережет мою ношу. Растирая мои плечи, Конде пытается заглянуть мне в глаза. Он улыбается, а по щекам у него бегут слезы. Я, в принципе, рыдаю тоже.

— Ты! — шепчет он, не прекращая греть меня, — Это действительно ты!

От Конде приятно пахнет — лавандой и костром (не помню уже когда я поняла, что все, что связано с огнем, меня привлекает). Я обращаю внимание на его потрепанный черный костюм и всклоченные волосы. Наверное, сбился с ног в поисках меня. Однако это мне не важно.

— Отнеси меня к нему, — шепчу я жалобно, растирая одной ладонью слезы, — отнеси меня к Питеру.

Конде хмурится — я вижу складочку между его бровей. Он недовольно поджимает губы и отстраняется от меня. Я не понимаю его резкой смены настроя. Злая усмешка огорчает меня.

— Ксения, — он качает головой, растирая пальцами переносицу. Глаза его закрыты, — тебя продержали в плену больше месяца, творили с тобой непойми что, а единственное, о чем ты думаешь, едва освободившись, это как попасть поскорее к Певенси? — я закусываю губу, но не вижу ничего странного. Питер всегда был для меня на первом месте, что сейчас должно измениться.? Я осекаюсь. Конде, пусть и ненароком, отдернул меня, заставив вспомнить о кое-ком поважнее Питера.

— Я должна защитить ее, Конде, — в доказательство я откидываю одеяльце с лица Рейвен и показываю ее брату. Его глаза тут же устремляются на нее и он хмурится. Черты его лица разглаживаются, а после резко приобретают хищные черты.

— Ты сохранила жизнь этому отродью…— начинает он было, но я громко кричу, отпрыгивая и вставая в защитную позу. Сама не поняла, что произошло, но внутри — животный инстинкт защитить Рейвен и я не собираюсь ему противиться.

— Заткнись, Конде, — я рычу, отгораживая Рейвен от собственного брата. — Я не причиню ей вреда и никому не позволю. Понял?

— Твой выбор, я в него влезать не собираюсь.

— Перенеси меня к Певенси, пожалуйста, — я молю Конде о такой малости, но тот вновь качает головой.

— Если Лорд захочет ее найти, то первое, куда он пойдет, это к ним. Я думал, ты осознаешь это. Но, видимо, у тебя шоры на глазах. Ксения, если ты хочешь ее защитить — семейка Певенси последнее, куда ты можешь ее отнести.

Мне больно от этой мысли, но я должна думать трезво. Ради Рейвен. Я киваю. Придется потерпеть. Первоочередная задача — сохранить Рейвен. Я киваю вновь.

— Ты знаешь безопасное место?

Конде кивает и без слов протягивает мне руку. Могу ли я ему доверять? В его глазах лишь печальная улыбка. Он же мой брат! Я хватаю его за руку и позволяю ему утянуть меня в портал.

Я почти была уверена, что Конде отнесет нас к себе домой, но оказалось, что все не так просто. Меня встретила уже знакомая зала, такая же красивая, но в данный момент пустующая. Кирана нигде не было.