Ксения ничего не ответила. Просто не успела. Сьюзен прижала дочь к себе, поцеловала ее в лобик и протянула ее Ксении, отворачиваясь.

— Забирай, — ровно произнесла она.

— Что? — от потрясения Ксению тряхнуло.

— Забирай, — Сьюзен не смотрела — она буквально отрывала от сердца свою частичку, — ты станешь ей матерью и защитишь. Ты обещала.

— Мы так не договаривались.

— Забирай. Живо, — Сью была непреклонна. Ксении пришлось послушаться. Сверток на ее руках что-то кряхтел и возился. Закусив губу, девушка посмотрела на королеву.

— Что мне с ней делать?

— Унеси ее отсюда, — Сью внезапно криво усмехнулась. И внутри Ксения не видела ничего. — Я дам тебе время. Как только будешь далеко — исчезни. Сделай что угодно, продай душу дьяволу, но исчезни. Пусть этот ублюдок никогда ее не найдет. Ксения, ты поняла? Я могу на тебя расчитывать?

— А что будет с тобой? — инстинктивно прижав к себе ребенка, Ксения вылупилась на королеву. Та пожала плечами.

— Я мертва с тех самых пор, когда Лорд сделал меня своей рабыней. Уходи, Ксения. Фредди проводит тебя.

— Я не могу оставить тебя…

— Ксень, — Сьюзен улыбнулась. — Теперь она — твоя жизнь. Ты головой за нее отвечаешь.

Ксения кивнула. Сьюзен была права. Прижав ребенка к себе, Ксения встала. Рука не болела — пожар исчез сразу же после того, как дочь Сью появилась на свет. Ксения обернулась лишь однажды — у самой стены, перед тем как взять бестелесный призрак Фредди за лапу.

— Она узнает о тебе.

— Ты будешь прекрасной матерью, — Сью прикрыла глаза. Единственный тонкий ручеек сполз по щеке вниз, к отсыревшей подушке.

Фредди схватил Ксению за руку и шагнул в стену. За спиной Ксения оставляла Сьюзен. И на этот раз — навсегда. Ее дочь даже не проснулась.

Свобода пахла гарью. Фредди вытащил их к самому озеру. Они прошли незамеченными через стены, но удивляться тому у Ксении не было сил. Сверток в ее руках подозрительно молчал, но это было, несомненно, на руку.

У самого озера Фредди остановился.

— Тебе придется плыть — только так ищейки не почуют твой запах. Тебе пора.

— Спасибо. И прости.

— Защити малышку, — едва произнеся эту фразу, Фредди с громким «пуф» исчез. Ксения в последний раз обернулась на замок. Где-то в этих стенах великая королева испускала свой последний вздох.

— Я исчезну, — кивнув самой себе, Ксения пошла к воде, — я исчезну и заберу тебя с собой, — новорожденное дитя крепко спало.

Вода поглотила их быстро и уже через секунду у озера никого не было.

Оказавшись на другом берегу, Ксения уселась на мокрую землю и положила дитя к себе на колени, распахивая одеяла. Впервые она увидела личико малышки и улыбнулась. Та была прекрасна. Розовенькая, пухленькая, с голубыми глазками, смотрящими сквозь Ксению.

— Нужно дать тебе имя, — хрипло произнесла Всадница и задумалась. В голове проблескивало лишь одно. — Я назову тебя…

Голову резко обнесло. Девочка смотрела Ксении прямо в лицо, протягивая пухленькую ручку. Вытянув палец, Ксения позволила себя схватить.

Это как гром среди ясного неба. Как звуковая волна в тишине. Как рябь от камня на чистой глади озера.

Это как… прояснение.

— Твое имя Рейвен, — предплечье обдало холодом. Ксения вытянула руку и не смогла сдержать слез.

Метка исчезала на глазах.

====== Глава XLII — «Чья ложь больнее в сердце отзывается» ======

Глава XLII — «Чья ложь больнее в сердце отзывается»

— Как долго? — Каспиан не смотрит назад. Тишина. — Как долго? — повторяет, уже намного громче.

— Около трех часов, — лекарь тяжело вздыхает и отстраняется, аккуратно вытирая руки о мокрую чистую тряпку. Та тут же окрашивается в ярко-алый. Каспиан кричит, набрасываясь на неповинную стену, молотя кулаками по ней. Боли нет, есть лишь гнев. — Мой Лорд, королева не мучилась, ее сердце… — ему не дают договорить. С рыком Каспиан накидывается на лекаря, сжимая его горло, вбивая его тело в стену. И скалится. Безумие правит. Отныне и навсегда.

— Ребенок! Она его забрала! — по пальцам течет теплая кровь. Каспиану все равно. — Я найду ее. Найду, — лекарь тяжелым кулем падает к его ногам. Каспиан оборачивается назад. Сьюзен безмолвной куклой лежит на постели — грязная и окровавленная. Мертвая и бездушная. Он подходит к ней на негнущихся ногах. Садится в изголовье и кладет руку ей на грудную клетку. Он смотрит в ее открытые глаза и ухмыляется. Одно движение и хруст — некогда бившееся сердце, любившее весь мир, сейчас даже не трепыхается. — Ты их не спасешь.

Сьюзен все равно. Она давно обрела покой.

P O V

Малышка Рейвен не спит — бедняжка голодна уже несколько часов и я не знаю, как ей помочь. Единственное, что мне остается — это молиться. Надеется на то, что Вэнфролх почувствовал меня, что он уже предупредил всех, где я. Я слишком далеко от своей семьи, слишком далеко от него, Питера и Люси. От Чарли. Я не смогу дойти до них даже если бы захотела. Не теперь. Не с Рейвен.

Мне страшно возвращаться мысленно туда, в комнату, где осталась Сьюзен. Мне страшно — я давно не чувствовала этого в полной мере. Метка, исчезнувшая с моей руки, больше не держит мои эмоции и чувства. И те поглощают меня, заглатывая с лихвой.

Рейвен плачет и я прижимаю ее к себе. Тише, моя крошка, тише. Никто нас больше не потревожит. Нам лишь нужна помощь, верно, моя детка? И я готова молить о ней.

— Аслан, если ты меня слышишь… Помоги нам. Аслан, я молю тебя, — перед глазами только чистое ночное небо. Едва ли можно поверить, что великий кот услышит мою мольбу.

Рейвен уливается плачем, дергается и всяким образом указывает на свой страх. Мое сердце разрывается на части — я не могу ей помочь. Я предам память Сьюзен, если не смогу помочь ее дитя. Отчаяние поглощает меня с головой. Я чувствую слёзы. Рейвен, кажется, тоже. Она надрывается в плаче лишь сильней.

— Тише, крошка, тише, — мы ревем обе, так горько мне не было давно. Ох, Аслан, услышь меня! — Тише.

Вокруг тишина — у меня хватило сил лишь на то, чтобы уйти глубже в лес, подальше от замка Лорда. Увы, даже здесь мы не в безопасности. Пусть и не на раскрытой ладони тоже.

Спать хочется до безумия, есть тоже, но сейчас главное — согреть Рейвен и молиться. На то, что мою мольбу услышат.

— Аслан, пожалуйста, — хрипло и надрывно. Крошка, убаюканная теплом, засыпает. Надолго ли?

Проходит больше часа, но никого вокруг нет. Кажется, что лес вымер, хотя и неудивительно. Лорд правит своей железной рукой и пустой душой. Ни одно зверье не сможет находиться подле такого чудовища. Рейвен спит, прижавшись к моей груди — ее крошечный носик краснеет в темноте, она замерзла и чувствует себя явно некомфортно, но продолжает спать. Словно на ней чары…

Я вздрагиваю от грянувшей в голове мысли. Ну конечно! Отодвинув воротник платья, я достаю кулон, подаренный мне Конде. Вот он — выход. Хочется вновь разрыдаться, только сейчас — от промелькнувшей надежды.

— Питер… — надрывно, хрипло, горько, а вместе с шепотом заветного имени — рывок шнурка. Тот трещит, но даже не смеет порваться. Едва ли это то, на что я так надеялась. Кулон греет мою шею, но не приносит наслаждения как раньше. Теперь единственное, что я чувствую из-за него — это отчаяние. Теперь, когда метка не отравляет меня, я лишь хочу почувствовать Питера. Так сильно, как никогда ранее. От этого желания болит живот и слезы льются лишь сильнее. Питер, как долго я не произносила твоего имени про себя именно так — с наслаждением и любовью! Как я скучала! Оставалось лишь надеяться на то, что я смогу рассказать ему об этом. Теперь, освобожденная от душевного холода, я хочу посмотреть в любимые голубые глаза и произнести заветное «я люблю тебя». Но для этого нужно лишь как-то оповестить о себе. И поскорее! Оглядевшись, я не нахожу вокруг себя ничего острого. Придется выдумывать. Вздохнув, я кладу Рейвен на землю и шуршу в траве, нескоро наткнувшись на острую сухую веточку.