— Мы должны отправляться, — говорю я Конде, сидя за столом и недовольно смотря на свою тарелку с едой. Всё равно кусок в горло не лез. — Скоро полдень.

— Успеем, — отвечает Конде, тщательно прожёвывая свой завтрак. — Никуда твоя подруга не денется.

— Конде… — я угрожающе сужаю глаза. — Уж лучше оказаться там раньше неё.

— И ждать там её? А если она не прилетит? Что, если письмо до неё не дошло или же она не собирается нам помогать?

— Не говори так, — я качаю головой, — я верю, она придёт.

— Нам до туда добраться — пару минут, не более, поэтому сейчас я никуда не пойдут.

Этого я уже не выдержала. Резко вскочив на ноги и со звонким скрипом отодвинув стул так, что аж все поморщились, я приподняла полы своего платья, даруя собственным бёдрам минутное облегчение.

— Я пройдусь, — говорю я, выходя изо стола. Никто ничего не ответил. Наверное все посудили, что мне бы лучше побыть одной.

Быстро выскочив из столовой, где ровно три дня назад состоялся тот самый разговор, я поспешила выйти из замка. Мне вдруг стало нечем дышать, казалось, будто бы меня вновь охватывает паническая атака. Сердце колотилось, как бешеное. Мне хватило ровно пары секунд, чтобы понять, что это принадлежало не мне.

Резко замерев, я прислушалась к себе. Внутри неприятно сковывало от напряжения, но ужаса или чувства скорой опасности я не ощущала. Это было некое волнение. Питер волновался, и это заставляло его сердце стучать быстрее.

— Успокойся, — шепчу я, приложив руку к единому сердцу, — прошу тебя, успокойся.

Возможно это лишь совпадение, но через некоторое время всё действительно прошло. Тело свела судорога от последней волны и всё успокоилось. Я вздохнула.

Пройдя ещё пару коридоров, я наконец-то оказалась у выхода. Быстро подойдя к огромным деревянным дверям, я положила ладонь на широкую ручку двери и собиралась уже дёрнуть её на себя, когда сзади послышались шаги.

— Не стоит вам, мисс, выходить на улицу в одном платье, — старый смотритель этого замка, мистер Диппер, кажется. — Сегодня погода особенно бушует.

Я удивлённо приподняла бровь и всё же толкнула двери на себя. Тяжёлая дверь резко сорвалась с места и заехала бы мне прямо в лоб, если бы я вовремя не отскочила. Сильный порыв ветра впустил в помещение целый ворох сухих листьев.

— Я же сказал — бушует, — задумчиво пробормотал мистер Диппер.

— Это не отменит моей прогулки.

— Хотя бы возьмите это, — сняв с крючка вязанную серую шаль, он протянул её мне. — Не красота, но сойдёт. В ней вы не замёрзните, я ручаюсь.

— Спасибо, — я взяла шаль и накинула её на себя, смотря на то, как мистер Диппер, поправив свою шапку-ушанку, шагнул на холодным воздух. Спина его сгорбилась, и сам он весь сжался, словно хотел стать меньше, чтобы холод его не достал.

Постояв ещё некоторое время, я накинула шаль на плечи и как можно сильнее завернулась в неё, сгорбившись и выходя на промёрзлый ветер. Отчего так сильно испортилась погода, если ещё некоторое время назад здесь светило солнце и было по-летнему тепло?

Создавалось ощущение, что даже погода была против меня. Ветер тут же врезался мне в лицо, лишив воздуха и возможности вдохнуть. Распахнув рот и зажмурив глаза, я всё равно сделала шаг. Ветер будто бы желал вернуть меня обратно в замок, но я упрямилась изо всех сил. Наконец-то он затих и я почувствовала облегчение, когда смогла вновь идти спокойным шагом, а не бороться с силами природы.

Платье шуршало каждый раз, когда я делала шаги. Я прошла несколько метров и вышла на большую поляну перед замком. Здесь не было ни цветов, ни деревьев. Сзади — каменный замок, а впереди — небольшая поляна с кучей переплетённых дорог и лавочек, на которых можно было бы посидеть в тёплую погоду.

Я вышла на одну из таких дорожек-троп и пошла по прямой, сжав себя в объятиях и ощущая ужасную тяжесть на душе. Мне было страшно от того, что я собиралась сделать. Страшно было лишиться себя и всего того, что у меня было. При этой мысли я усмехнулась — у меня уже ничего не было. Лучшие друзья разбросаны по миру, а те, что остались — изменились до неузнаваемости; любимый человек видеть не желает и каждый раз корчит рожи, когда я нахожусь рядом, и даже тот прощальный поцелуй ничего не изменил. Добрый и верный оборотень исполняет мою волю — защищает того, с кем связаны сердцами, а «сестра по духу», та, что открыла мне мой мир и моё предназначение, неизвестно где. Единственное, что осталось у меня — надежда на то, что-то, что я задумала, пройдёт удачно и я смогу вернуть лучшего в мире дракона, моего Вэнфролха, того, без которого я просто не я, ни Всадник, ни герой — никто.

Я бродила на холодном ветру несколько часов. Ноги меня уже не держали, зубы тряслись, а руки окоченели. Я отошла от замка довольно приличное расстояние и сейчас, стараясь не застынуть ледяной глыбой, направлялась в сторону замка. Шаль, которую мне дал мистер Диппер, уже давно не защищала от холода. Что мной двигало, когда я выходила в такой холод на прогулку? Задаваясь этим вопросом, я и не заметила, как открыла входную дверь и оказалась в более-менее тёплом месте. Прислонившись к двери и закрыв глаза, я дрожала от холода, а также от неприятных ощущений.

— Выпей, полегчает, — я вздрагиваю от знакомого голоса. Открыв глаза, я встречаюсь взглядом с Тристаном. Он стоит совсем близко и протягивает мне кружку с чем-то дымящимся. — Ты так замёрзла.

— Спасибо, — я мгновенно приняла кружку и сделала пару глотков. Это оказалось что-то до ужаса тёплое и прекрасное, как будто бы я пила солнышко, а не какой-то напиток. — Что это?

— Эликсир тепла и хорошего настроения, — Тристан расплывается в улыбке, смотря на мои расширившиеся глаза. — Шутка. Всего лишь горячее какао.

— Я впервые пью нечто подобное, — тихо говорю я, согревая замёрзшие ладони о тёплую кружку.

— В своём мире ты не пила горячее какао? — Тристан выглядит удивлённым.

— Возможно и пила, но я плохо помню тот мир, если практически вообще не помню. Но в любом случае, я почти уверена, что оно было бы и в половину не таким вкусным, как это.

— А всё потому что это секретный бабушкин рецепт, — Тристан склоняется ко мне и тычет в кружку пальцем и загадочно улыбается. — Только никому не говори! — он заговорщически подмигивает. — Даже Оли не знает об этом.

— Ты обязательно должен поделиться со мной этим рецептом! — я принимаю правила его игры и весело пихаю его ладонью в плечо. Тристан ещё сильнее расплывается в улыбке, а после вдруг резко становится серьёзным.

— Не делай этого, — говорит он и в его голосе уже нет игривых ноток и улыбки. Я замираю.

— Не делать что? — я хмурю брови и внимательно смотрю на него.

— Не становись Всадником.

— Я итак Всадник.

— Ты понимаешь, что нет. Ты не должна принимать метку, иначе будет катастрофа.

— Катастрофа? — глаза у меня округляются, а пальцы только сильнее впиваются в кружку. — О чём ты таком говоришь?

— Пророчество, в котором говорится о тебе, — говорит Тристан с видом человека, которому совершенно не хочется об этом говорить.

— И что же там сказано? Что мне нельзя становится полноценным Всадником? — я усмехаюсь, но когда вижу лицо Тристана, затыкаюсь. — Серьёзно?

— Иначе не победить Лорда!

— Да что за бредни такие? — я недовольно кривлюсь. — Причём здесь Лорд и моя метка?

— Я не знаю, но в пророчестве говорится именно о Всаднике, который стал им не из-за метки, а потому что нашёл способ обойти это. И это ты.

— Знаешь, я столько уже пророчеств слышала, — я закатываю глаза. — Иной раз кажется, что вы мне просто лжёте.

— Всего три. О приходе Всадницы, которую ждали; о Всаднице-страннице и о ребёнке тьмы, который будет под защитой величественного Всадника.

— И к какому относится твоё предупреждение?

— Ко второму, конечно же.

— Мне что же, серьёзно нельзя ставить эту метку? Но почему?

— Пророчество не объясняет, оно предупреждает.