- Но…
- Не знать, - твердо и немного виновато. – Это сейчас я знаю, что он просто друг и точно так же заботится о тебе, но раньше мне ему шею свернуть хотелось.
- Ему тебе тоже, - не могу удержаться от подколки, на что мужчина смеется.
- В этой беседе есть положительный момент, знаешь ли, - и переплетает наши пальцы.
- И какой же?
- Ты больше взгляд не прячешь.
И правда.
- Это не отменяет тот факт, что мне стыдно за мое поведение прошлой ночью, - предупреждаю, на что он снова смеется и неожиданно целует в кончик носа.
- Кому стыдно, а кому всё понравилось, - философски отмечает, ненавязчиво опуская свободную руку мне на талию. Дыхание перехватывает, когда тонкие, вечно поджатые в упрямую линию губы накрывают мои. – Так что, подопечная, будешь встречаться с мужиком, старшим за тебя на пятнадцать лет?
Ну и что я могу ему ответить?
***
Суббота, 18.15
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
Ты там после вчерашнего в порядке?
Суббота, 18.16
Кому: Чонгук
От кого: Юнджи
Он охренезно целуется
Суббота, 18.16
Кому: Чонгук
От кого: Юнджи
И не только
Суббота, 18.25
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
Постой
Суббота, 18.25
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
Что
Суббота, 18.25
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
ЧТО?!
Суббота, 18.26
Кому: Чонгук
От кого: Юнджи
И не беспокой меня до понедельника. Я тут счастлива, вообще-то
Суббота, 18.30
Общая рассылка: Намджун, Сокджин
От кого: Чонгук
ХЁНЫ, СВЕРШИЛОСЬ!
========== Special. Hold Your Breath ==========
— И как прошел день, Юнджи-я?
Он улыбается мягко, принимает в свои объятия и аккуратно касается губами макушки.
Оказывается, трезвой я не настолько смела.
Юнги-шши же таким не страдает. Он открыто — то есть как для него — выражает свои чувства, без единой капли смущения одаривает меня сладким касанием губ перед работой и ловит в свои объятия после, сразу же утягивая на диван, где одними поцелуями доводит до потери здравого смысла. И каждый раз хочется всё больше и больше, чтобы его руки наконец-то скользнули под рубашку, огладили ребра и спустились вниз, стягивать чулки.
Чулки — это отдельная тема. Мое тело — несуразное, нескладное, совсем не идеальное, всё еще во время стресса тощее из-за резких потерь веса — также, потому что он и слышать не хочет о моем самокопании, и когда всё же ему получается уделить мне больше, чем спокойные поцелуи, то это сопровождается сотнями сладких слов и обожествления.
И это всё — мне?
Это всё — для меня?
В любом случае, проблема опять же типичная: взрослый уверенный мужчина знает, чего он хочет; и мелкая пацанка, которая тоже в курсе своих желаний, но их все перекрывают смущение, стыд и неловкость.
И, кажется, мой бывший опекун отлично это понимает.
Поэтому сначала — только поцелуи. Сладкие, выносящие душу, он всегда начинает с медленных и неторопливых, пока подводит меня к дивану в гостиной (наши спальни дальше, да и я пока стесняюсь оказываться с ним в одной кровати). После — усаживает рядом, хотя мы оба знаем, что как только я перестану нервничать и немножко осмелею, то он возьмет — да, вот так, под бедра — и одним резким рывком пересадит себе на колени. Вот и сегодня его руки удобно устраиваются на моей спине, ласково, успокаивающе поглаживая, пока я — глупая, неопытная девчушка — несдержанно зарываюсь пальцами в его волосы, изо всех сил пытаясь прижаться поближе, вплавиться телом в чужое, худое и жилистое, но сильное. Пока он сладко покусывает мою нижнюю губу, после её аккуратно зализывая, его ладони вдруг сползают вниз, пальцы еле весомо кружат на нижнем шву рубашки, будто бы раздумывая — нырнуть под ткань или еще нет?
И вот здесь, наверное, у меня совершенно отказывают мозги.
Потому что я разрываю неторопливую пытку наслаждением, роняю голову ему на плечо и тихонько выстанываю:
— Прикоснись ко мне уже.
Он замирает.
Я застываю тоже.
Чёрт.
Чёрт!
Чёрт-чёрт-чёрт!
А если он не хотел? Если ему это не нужно? А вдруг я совершенно не так поняла, о небеса, как мне ему теперь смотреть в гла…
— Сладкая, — хрипло зовет, и я чувствую короткий поцелуй в макушку, — ты уверена, что я могу? То есть — я хочу, я очень этого хочу, но… Ты хочешь?
— Я, чёрт возьми, сижу у тебя на коленях, — прерывисто выдыхаю слова и снова не могу сдержать стон, когда он — случайно ли? — царапает ногтями обнаженную кожу поясницы, — с задранной юбкой, у меня сердце колотится, будто я марафон пробежала, меня целует самый горячий мужчина в этой вселенной — а ты спрашиваешь, готова ли я?!
— Ладно, ладно, — он тихо смеется, но когда я поднимаю взгляд — скулы у него залиты румянцем. Ладно. Хорошо. Ему тоже нравится, когда ему говорят приятности? — Но ты тогда не против, чтобы мы перешли в спальню?
После нескольких секунд раздумий и короткого кивка он неожиданно бросает «держись» и легко поднимает меня на руки.
— Обхвати меня ногами за талию, — говорит, и я слушаюсь, пока мой лишенный фильтра мозг выдает:
— Странно, я думала услышать это от тебя в другой ситуации.
И когда понимаю, что ляпнула (а понимаю это от того, что он спотыкается на ровном месте), снова прячу лицо в изгибе шеи. Такой белоснежной, вкусно пахнущей грейпфрутовым гелем для душа, соленой от пота и совсем не зацелованной — и лучше я буду это исправлять, чем слушать его довольный смех и ощущать горячие ладони даже сквозь одежду. Вот только и его смех сбивается на несдержанный стон, стоит нам сесть на кровать, а мне уже более уверенно расстегнуть верхние две пуговицы на его рубашке, обнажая ключицы, к которым сразу же припадаю губами.
— Что же ты со мной творишь, милая… — и в ответ бессовестно задирает на мне рубашку, стягивая её через голову, даже не расстегнув. Ладно. Хорошо. Как никак, мы вместе живем уже пять лет, он не раз видел меня в одном белье, да там и нет ничего особенного… — Восхитительная, — шепчет, наклоняясь вперед и ведя языком по шее. — Такая вкусная, — почти что урчит, спускаясь к ложбинке цепочкой коротких поцелуев, пока ладонями чутко оглаживает бока и спину. — Хочу тебя всю зацеловать, — доверительно сообщает, зубами немного стягивая лифчик вниз. — Везде.
— Юнги!
— Что? — мажет языком по освобожденной из тесного плена груди, а потом еще и еще, пока у меня совершенно не отказывают мозги, и сдерживать тягучие стоны совсем нет сил. — Я еще тогда хотел, но ты всё стеснялась, еле уговорил, чтобы хоть рукой разрешила тебе помочь — а то ты всё время «нет, не стоит, я сама могу справиться»…
— Мин Юнги!!! — стыд заливает всю сущность, вытесняя возбуждение на второй план, и я просто прячу лицо за ладонями. — Т-ты совсем уже…
— Я люблю тебя, — просто отвечает, пытаясь отвести мои руки в стороны, но я упрямо держусь. — Ну же, малышка, посмотри на меня. Прости, я сглупил. Давай лучше мы сейчас остановимся, я сделаю нам кофе…
Еще и лифчик обратно натягивает, идиот.
— Назад стяни, — командую, а когда он не спешит слушаться, поднимаю взгляд и злобно зыркаю. — Стягивай давай. А то придумал — возбудить, распалить, заставить мозги отключиться, а после взять и уговаривать меня пойти пить кофе? Да если ты сейчас же не стянешь с меня эти тряпки, я в твою кровать вообще больше не при…
Услышал, понял и, кажется, даже принял, судя по тому, с какой ловкостью бюстгальтер оказался где-то у изголовья, а строгая юбка, давным давно изомнувшаяся, дрожащими руками была расстегнута и сброшена на пол.
— Меня просто ужас как по тебе кроет, — прошептал, одаривая первым поцелуем живот. — Можно, я пока оставлю чулки? Или тебе в них жарко, неудобно или еще что?
— Тебе чулки нужны, или я? — ворчу, а сама под шумок с него стягиваю рубашку и футболку. — И зачем вообще ты столько одежды дома носишь, ума не приложу, ходи вообще без верха, я буду любоваться и мечтать… Юнги, ты чего?! — взвизгиваю, когда он неожиданно хватает меня за бедра и подтягивает вверх, после наваливается всем телом сверху и жарко, глубоко целует. — Ты меня пугаешь, — жалобно тяну, стоит ему отстраниться, потому что видок у него и правда не самый мягкий: волосы всклокочены, черты лица напряженные и оттого чуть более резкие, чем обычно. Он смотрит мне в глаза и неосознанно облизывает губы, судорожно сглатывает и очень тщетно пытается не опускать взгляд ниже глаз. Понимание накрывает девятым валом вместе со смущением. — Ты что… Ты на меня?..
