— Прости, — хрипло извиняется, и я только сейчас понимаю, что он всё это время дышит глубоко и правильно, успокаиваясь. — Мне очень жаль, что я тебя напугал. Просто я… Ну, я не привык.

— К чему? — бестолково хлопаю веками, а его скулы неожиданно заливает румянец смущения. — Юнги, любовь моя, я что-то сделала не так?

От обращения он вздрагивает, и я запоздало начинаю понимать. Внутри растекается тепло от понимания, что я так на него действую, и еще много-много других чувств.

— Юнги, — наклоняюсь к нему и касаюсь губами виска. — Ты восхитительный, — перехожу к щекам, — невероятный, — коротко чмокаю в нос, и он рефлекторно морщится, — невыносимо красивый, — лоб, — и я ужасно люблю видеть тебя без рубашки, — шепчу финально, после накрывая его губы своими и проскальзывая языком в жаркий требовательный рот. Мои руки живут своей жизнью: оглаживают твердую мужскую грудь, ласкают острые ключицы, переплетаются с его пальцами. В какой-то момент этот великолепный смущенный мужчина принимает сказанное мной и начинает отдавать себя в ответ, и я теряюсь в его прикосновениях, его мягкой и теплой любви, иногда обжигающих кожу поцелуях, потому что слишком сладко, слишком хорошо, и от этого чувствительность скачет вверх на сотни процентов.

— Моя любимая девочка, — выцеловывает бедра, одновременно успокаивающе поглаживая живот, потому что я время от времени теряюсь в его касаниях, — моя сладкая малышка, — шепчет, а глаза полные обожания и преданной нежности. — Я сейчас позабочусь о тебе, хорошо? Так сильно мечтал об этом, так давно хотел показать тебе свою любовь…

***

А утром я просыпаюсь от коротких поцелуев в щеки и шею, ощущения себя в самых надежных и ласковых руках в мире, а этот невозможно чудесный и прекрасный человек широко улыбается мне, и в глазах его полно чувств.

— С добрым утром, любовь моя, — шепчу, и он счастливо смеется, склоняясь ко мне для поцелуя.

— И тебе, моя любимая малышка.