Малышка мяукнула в ответ, закружилась на месте. И начала продвигаться к нему радостными кособокими прыжочками.

Пакс поспешил ей навстречу. Он накажет её за непослушание, потом отнесёт обратно в логово. Но, когда он уже подбегал к лужайке, откуда-то сверху неслышно скользнули мускулистые крылья. Растопыренные когти проре́зали утренний полумрак над крохотным щенком.

Пакс прыгнул. Он вцепился в густо оперённую голень, когда рогатая сова уже взлетала с серым комочком в когтях.

Сова клюнула Пакса в нос, но лис не разжал клыков.

Мощные крылья били, волокли его по земле. Пакс, изогнувшись, подкинул задние лапы, с силой проскрёб когтями совиное брюхо, но хищник крепко держал добычу.

Тогда Пакс вгрызся глубже, полая кость под его зубами хрустнула. Он ещё сильнее сцепил челюсти, резко дёрнул вбок. Сова вскрикнула и раскрыла когти.

Серый комочек выпал, сова, хлопая крыльями, улетела.

Пакс подскочил, со всех сторон осмотрел дочь. Кроме двойных проколов от когтей на плечах – никаких повреждений, но её трясло.

Он зализал её раны, обвился вокруг неё, позволил втиснуться в свой белый густой воротник, но она дрожала от страха, а её сердечко часто-часто колотилось.

Сердце Пакса тоже билось часто и сильно, только его страх был другой.

Не забывай: смотреть надо во все стороны, наверх тоже. Опасность сверху бывает беззвучной.

Но советы – недостаточно надёжная защита для неё. А надёжной защиты нет и никогда не будет.

– Так мы тренируемся или нет?

Питер виновато вскочил.

– Да, прости. – Ну вот, опять. У Волы он никогда не скучает по телевизору, но, оказываясь у Бена в гостиной, всякий раз будто отключается. Сидит с разинутым ртом и таращится в экран, пока Бен не хлопнет его по плечу и не напомнит, зачем они вообще-то здесь.

Он взял свою перчатку и поспешил на улицу, за Беном.

А пятилетняя Астрид, Бенова сестра, – за ними. Как всегда. Эхо – так Питер её про себя называл. Не только потому, что она постоянно повторяла всё, что делал или говорил её брат, и вообще была ужасно на него похожа – те же соломенные волосы, и веснушки, и решительный вид. Но ещё она была какая-то немножко рассеянная: будто она на самом деле не тут, а неизвестно где. И будто ей вся вот эта жизнь без разницы – кроме, конечно, Бена, которого она обожала.

Бен усадил её на ступеньку крыльца и положил рядом кулёк с семечками подсолнечника.

– Посторожи. И сиди тут, вниз не спускайся. Мы будем очень сильно бросать, поняла?

– Очень сильно бросать, поняла, – отозвалась она.

Питер стянул с себя свитер. Неделю назад весна наконец-то взялась за дело, и теперь погода установилась уже вполне бейсбольная. Подъездная дорожка была каменистая – то что надо, как раз для отработки низких мячей. Они посылали друг другу мячи над самой землёй – и чаще всего ловили, даже жутко кручёные. Питеру нравилось играть с человеком, который, как и он сам, влюблён в бейсбол и умеет следить за мячом так же сосредоточенно. Иногда, если какой-нибудь особенно сложный мяч взять всё же не удавалось, они начинали друг друга подкалывать: «Бен-с – и готово!» или «Ай, чуток недопитерил!» – и это тоже было классно: за год все их шуточки стали привычной частью игры.

Но потом один зверски закрученный мяч отскочил вбок и, отрикошетив от угла дома, улетел в кусты. Бен побежал за мячом и, возвращаясь, крикнул:

– Вествиль офигеет летом от такой игры, скажи?

Питер снял перчатку-ловушку и сделал вид, будто подтягивает на ней шнуровку.

– Я не играю этим летом.

– В смысле?.. Я не понял.

Питер подобрал свой мяч и вложил в перчатку. Всё равно после того, что он сейчас скажет, тренировки уже не будет. Но вчера вечером он решил окончательно.

– У Воинов Воды новый набор. Я записываюсь.

Бен рассмеялся.

– Да ладно, у нас тут всё нормально с водой! Воины к нам не приедут. Давай надевай перчатку, играем дальше! – Он побежал обратно на свою позицию.

– Нет. Послушай. Я знаю, что они сюда не приедут. Я сам к ним еду. В эту субботу.

Бен обернулся. Встал, уперев кулак в бок.

– В субботу. И куда?

– Туда, где я жил раньше.

Он понял это вчера вечером, когда узнал, что Воины Воды собираются работать в окрестностях его города. Зачем ему Волин дом, если у него есть свой? Он запишется, пройдёт вместе с Воинами сколько-то вниз по реке, а потом свернёт – там до его дома будет уже рукой подать.

– Миль сто отсюда?

– Триста.

– И Вола тебя отпускает?

Питер пожал плечами.

– Отпустит. Скажу ей вечером.

Бен отвернулся и принялся набрасывать мяч на крышу гаража.

Питер понимал. Бейсбол, с его подачами и приёмами, – это был их общий язык, на нём они запросто могли договориться о следующем броске, могли вообще говорить о чём угодно, даже о самых трудных вещах, – при этом не произнося ни слова и не отрывая глаз от мяча. Сейчас Бен говорил ему: Угу. Теперь мне надо побыть наедине с тем, что я услышал.

Внезапно Питер понял, что он так не хочет. Бен был с ним рядом с самого первого дня, с той минуты, когда Питер, весь напряжённый, вошёл в школу, новичок среди чужих. Одинокий новичок среди чужих – этим летом он расстался с Паксом.

– Ты тоже можешь поехать, – не раздумывая, сказал он. – Будем спать с тобой в одной палатке. Говорят, они там учат работать на экскаваторе и много чему ещё. Грести на каноэ, брать пробы воды…

– Я не могу.

– Да с чего ты взял, что не можешь? Тебе же уже есть двенадцать. Надо только разрешение от родителей, и…

– Нет. Я сам не могу. – Бен кивнул на крыльцо, где его сестра вытряхивала семечки из кулька себе на голову. – Из-за её операции, – договорил он одними губами.

Астрид спрыгнула со ступеньки и подбежала к ним, будто поняла, что о ней говорят. Бен отбросил мяч, притянул к себе сестрёнку и начал вытаскивать семечки из её волос.

Питер отступил на шаг.

– А-а… Думаешь, она может…

– Нет. – Бен сильнее прижал сестру к себе. – Всё у неё будет отлично. Просто без меня она там может забояться.

– Я там могу забояться, – повторила Астрид. Но она улыбалась – Питер это видел. А боялся сам Бен, а не она.

И тут Питера поразила одна мысль, от которой он даже вздрогнул. Он – свободен! Да, он потерял всех, кого любил в жизни, – маму, отца, своего лиса. Но теперь, когда он потерял всех и всё, больше ему уже нечего терять.

А ему всего тринадцать. А жизнь уже не причинит ему боль.

Питеру захотелось предостеречь друга.

– Ты поосторожнее, – сказал он.

Бен поднял голову.

– В смысле?..

Питер заметил, как Бен придерживает волосы Астрид у корней, чтобы ей было не больно, когда он вытягивает семечки. Да, пожалуй, Бену уже поздно осторожничать.

Зато ему – не поздно.

– Ты прав, нету смысла. – Он опустил ниже козырёк бейсболки и побежал к своему велосипеду. – Пока! – крикнул он, вскакивая в седло и ускоряясь на подъездной дорожке.

– Эй, – позвал Бен. – Подожди! Может, я и смогу поехать, если успею вовремя вернуться…

– Да ладно. Мне и без компании нормально.

Вот так. Уходи, не оглядывайся.

На обратном пути он жал на педали и думал о том, что чуть не пересёк сегодня опасную черту. Вот уж друг ему совершенно не нужен в этой поездке. Или даже так: друг ему совершенно не нужен, точка.

На столе лежала газета с картой на развороте.

– Воины Воды сейчас стоят здесь, – говорила Вола. – Это водохранилище. От твоего бывшего дома – миль пятьдесят вверх по реке.

Питер кивал, но молчал. Хотя он и сказал Бену, что Вола отпустит, хотя он сам наговорил ей вчера обидных слов, он удивился, когда, выслушав его, она не стала спорить. И весь день была сдержанна и заботлива. Единственное, что она сказала: «Это далеко. Но я понимаю».