К слову, в нашей гоп-компании были почти сплошь «мажоры»: сын прокурора, пасынок судьи, отпрыск местного вора в законе, Яшка  (его мать была директором рынка), ну и несколько простых ребят. И я. Я была единственной девчонкой в этом рассаднике пробуждающегося тестостерона.

Рано или поздно в такой-то компании  это должно было случиться.

Я натуральная блондинка.  Но сейчас я брюнетка без бровей (сказывается природная блондинистость) и с зелеными глазами.  Да и вообще, кому какая разница, какой ты родилась, ведь если есть деньги, можешь сделать себе любую внешность.  Я вот в Европе я планирую сделать  большую грудь,  а еще подкачать губы и  попку. В Москве папа не разрешает, говорит, только Израиль и лучшие клиники. Интересно, это когда-нибудь свершится?! Я до сих пор еще ни разу не ездила в Европу! Так и состарюсь здесь, прославившись, как «сумасшедшая старушка на розовом Бентли».

Итак, Его, как я уже упоминала, звали Ярослав,  и он казался мне самым дерзким из всех моих знакомых парней. Мне казалось, что отчаянность Яшки по кличке Совесть (его так прозвали потому, что бабки из овощных ларьков, где он в наглую отжимал то яблочко, то гроздь винограда, орали вслед «Совести у тебя нет, окаянный!») когда-нибудь приведет его в могилу. Но она привела его в колонию.  Не люблю вспоминать об этом…

Яшка и я, мы, конечно, напились на моем выпускном. На мне, кстати, было платье из прошлогодней папиной коллекции – зеленое со шлейфом и глубоким декольте. Кажется, в таком на чьей-то коронованной свадьбе дефилировала Бритни Спирс. И я пела какую-то ее песню в микрофон, прощаясь с учителями.

После этого был бал, мы с Яшкой сбежали, взяли такси и поехали кататься по городу. Докатили до Саратова.

Я помню ту ночь.  Мне было не страшно, так как все это мы планировали полгода. Под воздействием шампанского сомнения улетучились. Правда, мне было совсем не так хорошо, как подружки рассказывали. Эти его неумелые губы, смешно и щекотно касающиеся моей кожи то там, то тут, дрожащие руки, порвавшие бюстик и трусики. Я даже наполовину не испытала того, что чувствовал он. Только неприятное ощущение внизу живота и яркую вспышку боли помню. И еще платье пришлось срочно отдавать в химчистку,  так как оно было заляпано кровью. Если бы папа увидел, он убил бы меня. Ведь я должна была выходить замуж за заморского принца, которого мне выбрали по каталогу. А принцам нужны только девственницы.

Потом я еще долго не могла научиться кайфовать от секса. Яшка обижался и думал, что дело в нем. Старался, как мог. Однажды, так и не получив удовольствия, я молча уставилась в потолок.

– Ну не знаю. Ты, наверное, фригидная, – предположил Яшка.

– Может, – согласилась я. Мне стало казаться, что секс это вообще не мое.

– Слушай, а может ты лесбо?! – с сомнением протянул он.

– Да ну. Неее…

– Надо это проверить. Давай позовем Машку третьей, там видно будет.

– Мерзавец, – я треснула его  туфлей и получила заряд подушки в голову.

После небольшой импровизированной драки мы слились в поцелуе, и Яшка вдруг предположил, что  если я лесбо  то ласки «там» должны доставить мне наслаждение.  Оказалось, что и да, и нет. То есть, я точно не лесбо. Но и такие ласки мне очень даже нравятся. И да, я умею  расслабиться, и совсем не много надо мастерства, чтобы довести меня до оргазма.  В последующие разы дорога к наслаждению уж не была такой долгой, зыбкой и прерывистой, а еще чуть позже я стала «кайфовать» даже безо всяких предварительных ласк.

То было очень веселое лето: мы постоянно куражились, пробовали все подряд.  Однажды Яшка принес травку, и мы ее выкурили.

А потом был суд и Яшку упекли за наркоторговлю на целых пять лет. Не помогли ни связи с судьей, ни бабло, собранное друзьями  на адвоката. Он сказал: не хочешь -не жди. Я, конечно,  стала обещать, но потом поняла, что Яшка и сам бы меня не ждал…  ну, а чего вы хотите от семнадцатилетней девчонки?

В общем, был потом еще Макс. Но с ним мы просто встречались – мне кажется, он побаивался близких отношений. К Яшке я не ходила, папа не пускал. И писем не писала.  Так лучше, думала я, чем пустые надежды давать. Тем более, что Яшка знал, кто мой папка, и кто – возможный будущий муж.

И я знала. Скупой до чертиков сорокалетний миллионер, папин партнер по бизнесу. Об этом мне говорили с детства. Показывали фотографии. Жан Жак Стефанио, наполовину француз, наполовину бельгиец. Держатель папиных активов за рубежом. Наш брак должен был укрепить состояние обеих семей и сделать нас самыми богатыми в восточной Европе. Только вот мне должно было исполнится восемнадцать.

Когда тебе только стукнуло восемнадцать, в тебе пятьдесят кэгэ живого веса и почти 175 см роста, поклонников хоть отбавляй. Добавьте к этому слухи о моем невероятном богатстве,  то, что я иногда пою в рок-группе, и горы роз под забором нашего дома уже не покажутся странностью. Я привыкла, что каждый день наша горничная Тамара расставляет по дому букеты цветов, оставленные у порога моими поклонниками. Записки, которые при этом полагаются, по традиции лежат весь день на камине, а потом, если мне неохота их читать, отправляются в топку.

Сегодня мой День рождения, но мне лень разбирать поздравления. Тамара взяла толстую стопку нечитанных открыток и бросила в камин, который вспыхнул пламенем зряшных надежд лучших парней нашего  городка. Мне было скучно читать все это – одни и те же фразы, обещания, пустые грезы. Рисунки на полях тетрадных вкладышей. Плюс плюшевые игрушки, в таком количестве, что ими можно смело осчастливить целый детский дом. И почему парни думают, что подарить розового плюшевого мишку и букет цветов с собственными ужасными стихами это прикольно? Тем более, девушке, с которой у тебя точно ничего не будет.  Я своих поклонников всех в упор не помню, и не знаю, как они выглядят… А они тратят честно выпрошенные у родителей, или даже заработанные, деньги, чтобы оставить под моим порогом обреченный на забвение букет.

Но один сегодняшний букет был особенным. Черные-черные розы  в честь моего Дня рождения. Я даже не заметила сперва, что их четное количество, настолько шикарным был букет. Он перемешался с пальмовыми ветками, бархатной зеленью аспарагуса и настоящими медными кольцами с маленькими пиктограммами внутри. Все это великолепие украшала шоколадная летучая мышь с зефиркой-микрофоном у пасти.  Я отнесла это букет в свою готическую комнату и поставила на столик. Тот, кто подарил мне это, хорошо знает мои вкусы!

– Тамара! – я позвала горничную, – скажи, пожалуйста, не было ли записки возле этого букета?!

Тамара сказала, что посмотрит, но, вернувшись, грустно сообщила, что открытки уже сгорели.  Я немного расстроилась, так как мне хотелось знать автора такого прикольного подарка. Я сфотографировала букет и выложила в Интернет на свою страничку с подписью : «Отзовись, подаривший мне этот букет! Бро, это лучший букет в моей жизни!» и стала ждать. Три тысячи лайков, но никто так и не сознался. Вздохнув, я съела шоколадную летучую мышь и легла спать.

С этого момента моя жизнь круто поменялась. Не в лучшую, надо сказать, сторону.

Ночью мне приснились пауки. Они спускались ко мне со всех сторон на капельках крови и шлепались на кровать с громким щелканьем. Я стала бить их тапком в внезапно проснулась от странной музыки. Мне показалось, что я слышу мантры или отчитки – я часто слушала подобное перед концертами для создания настроения и нахождения «Нового Звука».  Оказалось, я не выключила планшет, и он щелкает звуками сообщений, а включившаяся внезапно реклама издает заунывные ревущие звуки. Как обычно, куча сообщений. Я хотела выключить планшет, но вспомнила сон про пауков и села в кровати. Спать расхотелось. Хоть почитаю сообщения.

Пролистывая ленту, я нашла одно сообщение от странной дамы под ником «Отчаянная Белая». В нем было написано: «Дорогая Арина, то, что Вы получили на Ваш День рождения это очень опасный подарок. Я бы не советовала держать такое в комнате, ведь тот, кто подсунул Вам подобный букет хочет Вашей смерти! Я вижу в этом букете кладбищенский подклад и черную порчу на смерть. Вы должны немедленно выбросить цветы, не касаясь руками, а квартиру освятить. Обратитесь ко мне, и я  постараюсь помочь Вам, бескорыстно. Пишите срочно, иначе Вы обречены на страшную и мучительную смерть».