Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Некоторое время Анна сидела молча, прикрыв глаза, без движения. Губы её подрагивали, будто она вела оживлённый внутренний монолог. Наконец, решение было найдено, и в бельевой раздался тихий торжествующий смех. Вернув письмо и фотографию в конверт, а после надёжно спрятав его в кармане фартука, Анна вполголоса промурлыкала: «Ну, выходит, кое-кому придётся раскошелиться!» Она спрыгнула с комода и уже хотела нагнуться за стопкой белья и приступить к своим обязанностям, как двери распахнулись, и в бельевую вошёл дворецкий.

Для должности дворецкого Хигнетт, конечно же, был чересчур молод. Быстрым продвижением по службе он был обязан исключительно добросердечию леди Элспет, которая после гибели мужа избавилась от всех старых слуг и наняла новый штат, включавший его самого, горничную Анну, кухарку миссис Вайсли и двух приходящих садовников.

В прошлом второй лакей (и, надо заметить, не самый расторопный и услужливый), Хигнетт в новой должности буквально расцвёл. Невысокого роста, узкоплечий и нескладный, он за считаные месяцы преобразился в представительного и строгого дворецкого, вышагивающего по Мэдлингтону с уморительной степенностью. Поблажек от него ждать не приходилось, и Анна с замиранием сердца проследила за его взглядом, которым он окинул и её смятый фартук, и стопку постельного белья, валявшуюся на пыльном полу.

Брови Хигнетта приподнялись, как если бы он был несказанно потрясён подобным зрелищем.

– Я так понимаю, Анна, что тебя отвлекло что-то чрезвычайно важное? – мягко предположил он, но горничная уже знала его приёмы и не поддалась на уловку.

– Нет, сэр, у меня просто из рук всё валится, – и девушка, довольная своим дерзким ответом, подняла с пола стопку белья и демонстративно отряхнула с неё пыль.

Обычно реплики Анны, которая никогда за словом в карман не лезла, вызывали у Хигнетта лишь усмешку, так как жизнь малочисленных слуг в большом поместье не изобиловала развлечениями, а вялотекущее противостояние с горничной хоть как-то скрашивало однообразные дни. Однако в этот раз дворецкий нахмурился, и Анна поняла, что перегнула палку.

– Возьми чистое бельё, а это постираешь вечером, после ужина, – отдал он приказание.

Не решившись спорить с ним, Анна отперла шкаф, подтащила лесенку, достала ещё одну стопку белья, медленно спустилась, приподнимая подол платья на несколько дюймов выше, чем следовало, и всё это под бдительным взглядом невыразительных блёклых глаз Хигнетта.

Убедившись, что его приказание исполнено, тот мягко произнёс:

– И застели постель в голубой спальне как следует, а не как ты это делаешь обычно. И проветри комнату, и сотри пыль, и расставь цветы, и вычисти фарфоровый умывальник и медные подсвечники, и проверь, чтобы жестянка на туалетном столике была наполнена печеньем. Гостья леди Элспет заслуживает достойного приёма.

– Подумаешь! – не сдержалась Анна, чьё настроение объём дополнительной работы вовсе не улучшил. – Она всего лишь вдова мистера Монти, да ещё и француженка ко всему прочему! Было бы для кого так стараться!

– Во-первых, Бернадетта Понглтон сочеталась браком с Монтгомери Понглтоном, младшим сыном лорда Артура Понглтона, и стала частью семьи, – дворецкий растопырил ладонь перед самым лицом горничной, отчего та заморгала, и загнул один палец. – Во-вторых, её постигла тяжёлая утрата, и она впервые приезжает в Англию. В-третьих, гости леди Элспет вправе ожидать, что их постели будут застелены чистым бельём, а не бог его знает сколько валявшимся на пыльном полу по вине нерадивой горничной.

– Что-то о мистере Джордже и мистере Седрике вы так не печётесь, – пошла вразнос Анна, посчитав обвинения в нерадивости несправедливыми. – И цветы им не требуете в спальнях расставлять. А тут, надо же – какую-то швею собираетесь как королеву английскую встречать! Я сама слышала, как леди Элспет говорила, что Монти женился на французской модистке и ничего хорошего из этого брака не выйдет! Вот он и умер там, на чужбине, и это ещё доказать надо, что она ему ничего не подсыпала в еду или в вино! Все знают, какие француженки коварные. Наверняка у французской полиции к ней вопросы появились, вот она и надумала в Англии скрыться. Миссис Вайсли, если хотите знать, говорит, что со смертью мистера Монти не всё в порядке. А иначе зачем его так быстро похоронили?!

Хигнетт строго уставился на горничную и, поджав губы, покачал головой, демонстрируя, как сильно он огорчён подобным поведением.

– Что-то мне подсказывает, что в библиотеке давно не проводили хорошую уборку, – произнёс он, придирчиво рассматривая ногти на правой руке. – На днях я заметил пыль на верхних стеллажах, что, разумеется, совершенно недопустимо накануне приезда сыновей леди Элспет Понглтон.

Анна приготовилась было к возражениям, но решила промолчать, чего Хигнетт явно не ожидал от неё. Опустив глаза и учтиво кивнув ему, она покинула бельевую, истово надеясь на то, что он не выполнит свою угрозу и не заставит её убирать в библиотеке. Начало июня и так всегда было хлопотным для прислуги, к тому же забот прибавляла подготовка к летнему празднику, и стирать пыль с каждого тяжеленного фолианта, балансируя на шаткой лестнице, было бы сущим наказанием.

Глава четвёртая, в которой Оливия прибывает в Мэдлингтон-Касл, а леди Элспет получает неожиданное известие о прибавлении в семействе

Маленькая йоркширская деревенька с узкими улочками и домами, выстроенными из яичного камня2, куда прибыла Оливия Адамсон по поручению тётушки Розмари, показалась ей очаровательной. По сравнению с шумным прокопчённым Лондоном здесь ощущался покой, и жизнь, судя по всему, текла размеренно и неторопливо. Девушка поймала себя на мысли, что в таком месте они с братом могли бы обрести настоящий дом и перестать скитаться по дешёвым пансионам.

С удовольствием прогулявшись по главной улице с булыжной мостовой и полюбовавшись старинной церковью, она прошла по мосту и вскоре приблизилась к запущенному коттеджу с исцарапанной парадной дверью. Боковым зрением Оливия отметила, как всколыхнулись занавески в доме напротив, и поборола искушение оглянуться. Назойливое любопытство, этот порок, присущий многим жителям сельской местности, вызывало у неё безотчётную неприязнь.

Когда она вынула ключ и начала отпирать дверь, откуда-то выскочил угольно-чёрный терьер с густой чёлкой и принялся наскакивать на неё, заливаясь пронзительным и ничуть не дружелюбным лаем. Несмотря на скромные размеры, пёс явно считал себя кем-то вроде цербера, а в действиях непрошеной гостьи усматривал преступные намерения. Однако лаять и подскакивать ему вскоре наскучило и он, протиснувшись в узкий лаз, проник в палисадник и, нисколько не смущённый посторонним взглядом, принялся с упоением копаться в цветочной клумбе. Надо сказать, что цветник и так представлял собой удручающее зрелище, и активные попытки собаки отыскать притаившегося в розовых кустах воображаемого врага вполне прозрачно указывали на виновника разрухи.

Решив, что о бесчинствах пса и незавидной участи трепетно лелеемого в прошлом цветника тётушке Розмари докладывать ни в коем случае не стоит, Оливия вошла в коттедж и прикрыла за собой дверь. Всё здесь было таким миниатюрным, что она почувствовала себя великаншей.

Из крошечного коридора, бо́льшую часть которого занимала крутая лесенка, ведущая на второй этаж, в спальню, открывалось два пути – в кухню и в гостиную. И там, и там было буквально не повернуться от старомодных ваз с пыльными букетами из сухостоя, причудливых цветочных композиций под стеклянными колпаками и кукол с печальными фарфоровыми личиками.

На всём – на мебели, вышитых подушках, каминной полке с викторианскими часами – лежал тонкий слой бархатистой пыли. Оливия с неудовольствием подумала, что, когда работа будет закончена, вид у неё будет как у трубочиста.

Со вздохом девушка вынула из дорожной сумки внушительный список вещей, которые следовало тщательно упаковать и отправить в Саффолк, в Гриффин-холл, где тётушка Розмари вот уже более полугода счастливо жила в полном довольстве, не помышляя о том, чтобы вернуться в свой крошечный коттедж, и рассказывая всем, кто готов был слушать, о притеснениях, которые ей приходилось терпеть в прошлом от соседей и их невоспитанной собаки.

вернуться

2

Имеется в виду ракушечник оолит, состоящий из сферических зёрен. Чаще всего материал этот светло-жёлтого цвета, но может быть и голубоватым (примесь меди), и розовым (примесь железа). Название произошло от древнегреческого слова ᾠόν, означающего «яйцо».

7
{"b":"744293","o":1}