А когда последний исчез, я обессилено опустилась на землю, закрыла лицо руками и беззвучно истерически засмеялась, и почти сразу почувствовала холод и осознала, что по лицу у меня текут слёзы.
Но прийти в себя заставил не только испытываемый дискомфорт, но и отдалённый волчий вой.
Портал ещё светился, но яркости поубавилось. Совсем скоро он и вовсе сойдёт на нет. В руке я сжимала один из пузырьков с зельем, которое могло бы поспособствовать этому, я практически вылила его уже внутрь, но потом остановилась.
Гены брали своё. Невозможно вырасти в семье учёных и безалаберно относиться к подобным редким явлениям, хотя я и старалась.
Ну и кроме того, волки где-то поблизости, а я всё ещё на поляне. Лучше позаботиться отдельно.
Зелья, которое могло бы скрыть нас от оборотней, мама с бабушкой приготовили с избытком ― хоть живи здесь, на ближайшие десять полнолуний хватит. Впрочем, я не думаю, что он сильно бы помогло, если бы оборотень меня уже увидел. Притормозило бы, быть может, но, как я уже убедилась, это была далеко не универсальная защита. Но на всякий случай я вытащила пару пузырьков (пузырьков, хорошее слово, родственники налили нам поллитровые бутылки этого зелья, одну я уже использовала раньше, осталось еще две), и щедро очертила снадобьем круг.
И на всякий случай подхватила два камня с земли. Прибегать к этому способу мне не хотелось, категорически, но лучше десять минут позора, чем смерть от клыков*.
И только там, слегка выдохнув, я вытащила из кармана телефон и набрала номер отца.
Ответил после первого гудка в трубке.
― Стася? ― вопросительная интонация? ― А ты почему не спишь.
Я взглянула на экран телефона. Половина четвертого. Логичный вопрос, в принципе.
― Нуууу, ― я задумалась. Вот как объяснить? ― Пап, тут, короче, такое дело…
― Стася?
Я набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в воду и одним махом выпалила:
― Я стою в защитном кругу на поляне возле портала, куда только что отправились дриады, принцы и Октезиан и жду.
В трубке повисло молчание. А потом послышался тихий, вкрадчивый голос отца.
― Чего?
Я медленнее начала повторять фразу заново, но отец перебил:
― Чего именно?
Упс. Короткая фраза, причем довольно тихая. Уверена, вокруг него уже собрался консилиум из остальных моих родственников, которых точно не стоит тревожить. Возраст уже не тот.
― Рассвета? ― полувопросительно сказала я, попытавшись, чтобы голос звучал одновременно бодро и не очень громко. ― Или… ― я помедлила, ― возвращения… этих…
― Иду, ― коротко ответил отец и повесил трубку.
Я уставилась на экран телефона, потом всё-таки сунула его в карман и шумно вдохнула воздух. Ладно, прорвёмся. И не такое проходили.
Например, неизведанные лесные тропки, которыми мы выходили из леса с Тамарой и дриадой, засунутой в шапку.
Здравый смысл её покинул так же быстро, как и появился, и началось опять нескончаемое нытьё на тему того, насколько плохо здесь, но при этом возвращаться домой она не хочет. Мне было уже откровенно плевать, единственное, о чём я жалела ― это отсутствие наушников, чтобы хотя бы музыкой заглушить причитания дриады.
А Тамара уже считала дни до того момента, когда она снова окажется в своих родных стенах. Может быть, не во Франции, но хотя бы просто подальше от нашей семейки.
Я жутко устала, и к тому времени, как мы пришли домой, я уже без сил упала на кровать и уснула.
Проснулась я уже когда стемнело, а дома было на удивление тихо. Родственники скорее всего отдыхали после кучи магических ухищрений, поэтому спускалась вниз, чтобы повесить на место куртку, в которой ночью я прошла прямо в комнату, я бесшумно, стараясь их не разбудить.
Впрочем, уверена, все они держали руку на пульсе и ждали долгожданного звонка из Канады.
И тут я увидела Фалану, которая проявила просто чудеса эквилибристики, пытаясь вылезти через открытую форточку на улицу.
На подоконнике стояла фиалка, которая расцвела заботами Люцианы, но вторую дриаду это трогало мало. Она умудрилась установить в землю игрушечный стол для кукол, оставленный кем-то из девчонок, на который она взгромоздила такой же игрушечный стул, сверху ещё бумажный кубик и маленький пластиковый контейнер. Но даже этого было мало для того, чтобы добраться до свободы, а поблизости не было ничего такого, что Фалана могла бы поднять и установить, кроме…
Кроме пузырька с зельем. Одной из немногих склянок, которую действительно можно было назвать пузырьком: она была маленькой из довольно тонкого стекла, прозрачная и плотно закрывающаяся. Когда-то таких был целый набор, но использовать их нужно было аккуратнее, и сейчас большинство из них было разбито.
Хотя, конкретно эта сохранилась и в ней было снадобье, вызывающее портал в Канаду. Собственно, там был запечатан сам этот портал, чтобы не тратить дополнительные силы на его вызов. Правда, одноразовый.
В тот момент, когда Фалана обернулась на меня, я поняла, что ничего хорошего из этого не произойдёт. И действительно, девчонка, балансируя на вершине пузырька, оступилась, полетела вниз, а я шагнула вперёд, пытаясь подхватить зелье.
Но было поздно, склянка разбилась, в момент высвобождая портал, который также без промедления начал нас засасывать, я успела только чисто механически схватить дриаду и сунуть её в карман. Зачем? Я и сама не могла ответить на этот вопрос. Всё произошло настолько быстро, что мозг не успел переключиться с команды “поймай зелье”, и перепрограммировал её в “поймай хоть что-нибудь”.
Лучше бы не ловила, честное слово! Теперь приходилось стоять и ждать оборотней или злую Тевич. Можно было попробовать куда-нибудь уйти, но я понятия не имела куда, а светает зимой часов в восемь, так что бродить ещё около четырёх-пяти часов по окрестностям в полнолуние ― не лучшая перспектива.
― Станислава! ― раздался голос прямо над ухом.
Я даже не заметила перемещения отца, и только неловко улыбнулась в ответ.
― Я в домике.
Папа выглядел бледным, волосы были спутаны сильнее обычного, и он молча выхватил меня из защитного круга и прижал к себе.
― Глаза закрой.
Я послушалась, постаравшись очистить голову от всех мыслей. Получалось плохо, как и всегда, когда пытаешься не думать о чём-то или специально заснуть. Мысли сами лезут в голову, так что приходилось специально концентрироваться на чём-то абстрактном.
― Открывай.
Я огляделась и первым делом натолкнулась на ошеломлённый взгляд Евдокии, но прежде, чем любимая родственница открыла рот для нотаций, папа развернул меня к стене, а сам встал впереди живым щитом.
― Стася! ― не поняла, кто именно это воскликнул, возможно сразу несколько людей.
― Зато дриады снова у себя дома, ― попыталась улыбнуться я.
Какое там! Оставшееся время до рассвета я рассказывала и пересказывала нехитрую историю моего тут появления, пока на заднем фоне отец ругался с мамой по телефону, выясняя, кто в чём виноват и почему ребёнок, то есть я, один разбирается с дриадами и прочими неприятностями.
― Ну потому что это мой косяк! ― не выдержав, крикнула я отцу, прервавшись во время очередного уточнения деталей.
Папа в ответ что-то буркнул и продолжил разговаривать по телефону.
― Там рассвет уже вроде наступил, ― бросив взгляд на телефон, заметила я.
Окон в этом помещении, напоминающем нечто среднее между гаражом и сараем, не было, так что точнее я сказать не могла.
Виталий осторожно выглянул за дверь, и проникший в помещение солнечный свет подтвердил мои слова.
― Ну что? ― спросила я. ― Теперь куда?
― Со стаей познакомишься, ― недовольно буркнула Евдокия.
Ну это ладно. Днём оборотни не опасны. Я точно знаю. Зачёт на пятёрку сдала.
Главное, чтобы составитель учебника лично это проверял, а не поверил слухам и росказням кого-то, кто когда-то что-то где-то видел…
Но всё равно идти было страшновато. Тем более, что никто не стал прибегать к телепортации, чтобы, во-первых, дать рассвету наступить как следует и не торопить время, а, во-вторых, не появляться внезапно в логове оборотней, пусть и уже трансформировавшихся.
