— Я не отдам тебе его! — прошептал Бергер.

Девчонка чуть улыбнулась, словно ее это заявление рассмешило.

— Мне не нужен твой сын, — заявила она. — Мне нужен другое.

Бергер насторожился.

— Я — лед, — продолжила она, касаясь своих светлых волос. — Мой семья тоже лед. Твой семья — огонь. Я брать муж лед. Твой сын брать жена огонь. У твой сын и я родятся дети, и они стать началом новый мир.

Бергер попятился. Если до этого девчонка выглядела просто опасной, то теперь она казалась помешанной.

— Началом нового мира? — переспросил он.

— Да, — совершенно серьезно ответила девчонка. — Есть древняя легенда, что Огонь и Лед дать жизнь ребенок, который изменить мир. Ты должен следить, чтобы твой сын женился на женщина с огненный волосы.

— А если я откажусь? — спросил Бергер.

Он и так знал ответ, но девчонка снова пронизывающей болью подтвердила его правоту.

— Тогда ты умереть, — ответила она, пока мужчина корчился на земле в муках. — Дай мне ответ, — приказала она, и боль стала сильнее.

— Хорошо! — уличив момент между спазмами, выкрикнул Бергер. — Хорошо! Я согласен.

В голове помимо воли мелькнула мысль, что ни одна рыжая девица к его сыну не приблизится ближе, чем на несколько сотен шагов, и он очень надеялся, что ведьма не умеет читать мысли.

Кажется, она действительно этого не умела, потому что боль снова стихла, а девчонка сняла с шеи медальон в виде монеты, а с земли подхватила острый обломок камня.

— Это огонь, — сказала она, поднимая медальон, слабо блеснувший на солнце, выше. — Жизнь. Это лед, — она показала на камень. — Смерть.

Бергер прерывисто выдохнул, когда она резко провела камнем по своему предплечью: царапина тут же налилась кровью, которая обагрила ее худую руку. Когда она закатала рукав ему и сделала то же самое, он едва сдержал крик, но когда она сначала прижала свою рану к его, а потом прижала к его руке медальоном, смолчать он не мог — боль была такая, словно приложили каленым железом.

— А теперь ты уходить! — девчонка наклонилась к нему, почти коснувшись носом. — И помнить, что мы связаны. Я приду, когда настанет время.

Губы у нее вдруг растянулись в почти доброй улыбке и, наклонившись к его уху, она прошептала “До встречи”, после чего вскочила на ноги и побежала прочь, скрывшись в гористой местности.

Бергер медленно поднялся, сердце бешено колотилось, предплечье жгло огнем, на нем сиял свежий ожог, как клеймо преступника. Но он был жив в отличие от бедняги, который хотел поживиться от продажи девчонки.

Мужчина неожиданно с большим опозданием понял, почему его привлекла эта пара, заставив даже свернуть с запланированного маршрута прогулки и подойти к ним — обычно схваченные люди кричат, вырываются, плачут, некоторые даже пытаются покончить с собой только бы не испытать позора и лишения рабского существования, а эта девчонка была слишком спокойна, и в то же время в ней не чувствовалось смирения со своей участью.

Не глядя на труп работорговца, Бергер пошел назад к кораблю, твердо решив, что с этого дня никакие рыжие к его дому не приблизятся.

***

В эту ночь впервые за долгое время душа Морены ее не беспокоила, словно та осталась довольна произошедшим. В этот раз девушка не проснулась с криком из-за мертвенно-бледной светловолосой синеглазой девушки, которая призывала выполнить свою волю. Она также приснилась, но теперь бескровные губы сложились в мягкую улыбку, и она показалась добрее, чем обычно. Даже кровавое пятно на ее груди привлекало не такое сильное внимание. Или же просто к этому привыкаешь, когда дух давно умершей девушки приходит изо дня в день и умоляет, а то и приказывает свершить предсказание.

Девочка плотнее закуталась в теплую шкуру, так, чтобы только нос торчал, вдыхая холодный воздух. Нужно было встать, развести очаг, чтобы небольшое пространство наполнилось жаром, запахами еды, но она медлила, наслаждаясь холодным воздухом и одновременно теплом, которое создавала шкура.

Как Огонь и Лед. Как Морена и Грег.

Эту легенду знали все, передавалась она из уст в уста, многие в нее верили, но именно к ней явилась сама Морена, показывая, что именно она — та, кто должен свершить предопределенное.

Морена была последней, кто имел личное общеизвестное имя. После ее смерти северяне отказались от своих. Северянки теперь шептали их на ухо своим детям, чтобы только они их знали и использовали при сотворении магии, также они сообщались супругу при свадьбе, а соплеменники называли друг друга, кто как.

Морена мечтала связать свою жизнь с чужаком — юношей с ярко-рыжими волосами, который пришел издалека вместе со своим народом, но этим планам не суждено было сбыться. Когда началась война между коренными жителями и новоприбывшими, которым надоел тот клочок земли, которым они вынуждены были довольствоваться, Морена ждала ребенка.

Выход был один — бежать, начать новую жизнь далеко на юге. Речи о том, чтобы рассказать близким о связи с чужаком даже не заходило, Морена была дочерью местного правителя, Грег тоже занимал не последнее место среди своих. Морену бы заставили избавиться от ребенка, а Грега казнили бы, как предателя.

Подготовка к побегу затянулась настолько, что живот уже невозможно было скрывать, можно было утаивать только имя отца ребенка, который в это время готовил корабль к отплытию.

Он пришел к ней, когда она, спрятавшись от людских глаз в одной из многочисленных пещер, рожала. А за ним пришли северяне, заметившие чужака на своей территории.

Над холодной землей летели звуки лязгающей стали, крики роженицы, а потом ее дикий нечеловеческий вопль, когда возлюбленный упал, пронзенный мечом.

Пустыми потухшими синими глазами смотрела она на убийц, а между ее ног лежал мертвый ребенок с пушком рыжих волос.

Медленно обвела она взглядом своих соотечественников, с которыми не раз сражалась и пировала бок о бок.

— Он должен был стать великим, — прошептала она, глядя на маленькое бездыханное тельце. — Так пусть будет так! Пусть от трех поколений Льда, связанных с тремя поколениями Огня родится ребенок, который изменит этот мир. Я, Морена из северной земли, заклинаю это своим именем, подкрепляю это своей горячей кровью, которая скована холодной плотью! Да будет так во веки! — и девушка, прежде чем ей успели помешать пронзила свое сердце кинжалом, успев душераздирающе вскрикнуть, до того как замертво упала рядом со своим ребенком.

С тех пор имена всегда использовали при сотворении магии, заклиная их своей душой, и сегодня девочка впервые сотворила заклятье, которое связывало ее с другим человеком, который теперь много лет будет жить далеко от нее до их следующей встречи.

***

Солнечные лучи заливали веранду, запах цветущего жасмина наполнял ее ароматом, а пение птиц звуком. За столом сидела семья — все как один рыжеволосые и только одна женщина выделялась своими светлыми волосами, которые она прятала под широкополой шляпой, оставляя только несколько прядей, которые обрамляли ее лицо.

Несмотря на расслабленную атмосферу, разговор за столом шел серьезный и касался младшего члена семьи.

— Джонатану пора жениться! — категорично заявил пожилой мужчина, глядя при этом не на внука, а на сына.

Тот покачал головой.

— Я не собираюсь вершить судьбы детей против их воли.

Джонатан и его старшая сестра Элиза благодарно взглянули на отца.

— Зачем против воли? — пожал плечами дед. — Пусть сами решают, за кого пойдут. У сэра Орландо дочь — ровесница Джонатана… — он осекся. — Ну и Элизе мы, конечно, тоже подыщем жениха…

Девушка вспыхнула и резко выбежала из-за стола, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Ее шаги застучали по деревянным ступеням, потом по каменистой дорожке и наконец стихли в глубине сада.

— Отец!

— Сир Клаус Бергер-младший, — громче сказал старик. — Будьте любезны не повышать на меня голос, иначе я не посмотрю на то, что вам почти сорок лет.

Клаус резко вдохнул воздух и только тихое прикосновение его жены, которая боялась свекра, как огня, удержало его от грубости.