— У меня такая есть, — ответил старший. — Василиса дала. Забирай. А мне бы меч как раз пригодился.

Обменялись братья подарками, да и поехал каждый в свою сторону, подвиг совершать.

Приехал старший брат к логову Змея Горыныча, а там уже в три раза больше девиц томятся, плачут, да на волю просятся. Увидел Змей старшего сына, полыхнул на него огнем, да увернулся богатырь, размахнулся да снес одну голову Змея. Покатилась голова по земле, а там, где она землю кровью обагрила, больше ничего не выросло.

Захлопал Змей крыльями, поднял ветер страшный, что крыши с домов сносило, но устоял старший брат. Собрал он силы свои да второй раз ударил. Снес еще одну голову, хлынула кровь фонтаном, расплавила камни вековые.

Взмолился тогда Змей о пощаде. Поклялся всех девиц на волю выпустить, обещал прекратить бесчинства чинить. Не поверил богатырь, снес последнюю голову Змею и вдруг иссохло его тело. Исчезло, будто его и не было.

А старший сын девиц в дома их вернул, а Елену Прекрасную с собой взял, отцу родному представить да благословения на свадьбу попросить.

А средний сын поскакал к царю Салтану, встретился с ним, предложил вина испить за разговором, да незаметно подлил в бокал ему зелья. И вдруг стали речи его убедительными, поверил Салтан в его намерения добрые, отказался от войны кровопролитной, а чтобы союз скрепить предложил в жены среднему сыну дочь свою Марью-Царевну.

Согласился средний сын, взял красавицу да поехал в родные края, батюшке своему невесту представить, разрешения на брак испросить.

А младший сын дождался ночи и появилась снова кобыла алая, бегает по саду, хватает яблоки молодильные, топчет траву, гривой трясет.

Изловчился младший сын, завязал петлю на веревке заговоренной, размахнулся и поймал кобылу за шею. Забрыкала она, заржала, пытается вырваться, но крепко ее царевич держит, никак выбраться не удается.

А тут уже и солнце своими лучами землю озаряет, думает младший сын, что исчезнет сейчас кобыла. Но лишь свет вокруг нее появляется. А как встало солнце, так оказалась на месте кобыла девица красная. Вьются волосы золотые, смотрят глаза небесные, улыбаются уста сахарные.

— Перехитрил ты меня, царевич, — сказала девица. — Меня – саму Елену Премудрую. Бери в жены меня теперь, стану тебе верной подругой в делах твоих нелегких.

Улыбнулся царевич, протянул руку девушке да сразу повел ее во дворец пред очи царя-батюшки.

Благословил царь все три брака, да прежде чем свадьбы играть, пошли братья к сестре своей да в пояс ей поклонились.

— Спасибо тебе, Василисушка, — сказали они. — За подарки твои да за заботу. Просим гостьей быть на свадьбах наших. И ты, Бабушка Яга, тоже приходи.

Веселые свадьбы гремели, мне на них тоже крынку сметаны дали. А Василиса так с Бабой Ягой и осталась – великой волшебницей стала. А когда пора свататься пришла, так нашла ей Яга жениха хорошего, но об этом уже в другой раз послушаете…

***

Юра очнулся от настойчивого хлопания по щекам.

— Совсем идиот? — едва он открыл глаза, спросил Александр.

— Выпей, — Родион был настроен не столь категорично, протягивая ему бутылку с водой. — Придурок, — все-таки не выдержал одногруппник. — Баюн, а ну брысь! — прикрикнул он на кота, просунувшего лапу с длинными когтями сквозь ограду и пытавшегося зацепить Юру.

Тот издал злобный рык, но отошел.

— Помогай после этого! — проворчал он. — В былые времена богатыри плоти своей не жалели, чтобы кота доброго послушать. Знаете, жил однажды…

— Баюн! — одновременно рявкнули Александр и Родион.

Кот возмущенно мяукнул, но замолчал.

— Это того стоило? — глядя как с трудом приподнимается Юра, спросил Александр.

Одногруппник откинул со лба намокшие от пота волосы и слабо улыбнулся.

— Знаешь… — он глотнул воды. — Да. Спасибо, Баюн.

Кот за забором утробно заурчал.

— Нахрена? — поинтересовался Родион.

— Служба психологической помощи, — усмехнулся Юра. — Сказки Баюна как лекарство действуют.

— Вот только побочных эффектов много! — огрызнулся Александр, помогая одногруппнику подняться. — Радуйся, что Мрак за нами смотался.

Юра слегка улыбнулся, благодарно кивая ворону.

Ноги неохотно слушались, голова была очень тяжелой и слегка подташнивало, однако некромант впервые за много времени понял, что ему стало намного легче, и ночные кошмары его в ближайшее время мучить не будут.

========== Признак двадцать восьмой: дипломатия - не самая сильная ваша сторона ==========

Буян озарил свет создаваемого портала, из которого выступили три мужские фигуры. Это были Кольцов, Селиверстов и Тома. Абсолютно ожидаемо сюда просился десятый курс в полном составе, Рихтер, Елисеева, О’Салливан, и неожиданно Хоггс. Ничьим просьбам, разумеется, Кольцов не внял, но вот помощью взрослых некромантов за исключением О’Салливан решил не пренебрегать.

И Селиверстов, и Кольцов почувствовали, как сердце кольнуло жалостью – половина леса выгорела. Черные обуглившиеся стволы деревьев стояли немым укором, вместо травы был черный настил копоти и золы.

— Двести лет назад здесь было несколько по-другому, — задумчиво произнес Тома.

Он, в отличие от остальных магов, воспринимал поездку едва ли не с удовольствием. Видимо, встреча со своим давним врагом его искренне радовала. У Кольцова даже мелькали мысли, как бы не пришлось противостоять сразу двум личам. У Томы явно больше общего с Магистром, чем с АООМУ или с ОРУ.

— Два дня назад здесь было несколько по-другому, — зло бросил Кольцов.

Он старался перевести взгляд на что угодно, лишь бы не видеть, во что превратился волшебный остров, но везде глаз натыкался на последствия пожара.

Селиверстов справа от него прерывисто вздохнул, и Кольцов, посмотрев в ту же сторону, что и некромант, тут же прикрыл глаза. Обгоревший труп оленя. Обычного, без каких-то магических способностей. Не хотелось даже знать, сколько таких бессловесных тварей еще лежит на острове.

Сначала ректор подумал, что Магистра на острове нет, однако некроманты так резко напряглись, что сомнений не оставалось – лич здесь.

Магистр обнаружился в Райском саду, если его еще можно было так назвать – практически весь он выгорел, и только дуб Баюна стоял непоколебимо, лишь слегка обожженный. Этот дуб и был объектом внимания лича, который осторожно проводил по коре длинными ногтями.

При виде него, Кольцов и Селиверстов почувствовали волну ненависти, захлестнувшую их. Непонятно кто пришел, по сути, к ним домой, разгромил все, а теперь еще и пытается что-то сделать с последним уцелевшим имуществом.

А вот лич, заслышав шаги, спокойно обернулся и учтиво склонил голову.

— Приветствую, — сказал он Магистр и тут же вернулся к своему занятию.

При дневном свете лич казался почти обычным стариком – длинные седые космы были растрепаны, кое-где череп, обтянутый сероватой кожей, был лысым. Он шептал что-то бескровными губами, глядя на дуб и даже не обращал внимания на пришедших магов.

— Рикерт, — с усмешкой протянул Тома.

Магистр снова обернулся. Брови у него взметнулись вверх, а рот прорезала легкая усмешка.

— Данешти! — произнес он, раскидывая руки в приветственном жесте, словно хотел обнять давнего знакомого. — Я, кажется, просил не называть меня по фамилии.

— Увы, я не помню твоего имени, — ответил Тома, делая несколько шагов ему навстречу. На его лице тоже появилась улыбка.

— А имя «Изабелла»? — прищурился Магистр.

Тома нахмурился.

— Помню имя «Вероника», — ответил он.

На этот раз нахмурился Магистр.

— А вы? — он посмотрел на Селиверстова и Кольцова.

— Андрей Кольцов, ректор Общемагического российского университета, — хмуро произнес Кольцов.

— Аркадий Селиверстов, преподаватель некромантии в ОРУ, — коротко представился Селиверстов.

Магистр кивнул. Какое-то время он выжидающе смотрел, потом его лицо снова тронула усмешка.

— Догадываюсь, зачем вы пришли, — сказал он.