— Мое дело — сказки сказывать, — отозвался он с дерева. — Про кого послушать желаете?

— Про остров Буян, — ответил Кольцов. — Коротко и по существу.

— Коротко не могу, — лениво отозвался кот. — От коротких сказок даже дети не уснут.

— Тогда так: ты знаешь, что произойдет?

Баюн сощурил желтые глазища и строго посмотрел вниз:

— Про то, что произойдет — к ней! — ответил он, кончиком хвоста указывая на Гамаюн. — Ко мне — про то, что ПРОИЗОШЛО.

— Идем, — поторопила Елисеева, за рукав увлекая ректора от дерева. Разозленный Баюн — дело серьезное. Он хоть и поразумнее многих существ, но не добрее их. На части порвет и когти не сломает.

Ректор понял это одновременно с ней, едва увидел взгляд кота, в котором промелькнула на секунду ненависть ко всему живому. Демон — он демон и есть.

Какое-то время понадобилось на то, чтобы замерить магический фон в райском саду, на побережье и еще в нескольких точках Буяна. Результаты были неутешительными — магия то зашкаливала, то практически полностью исчезала. А заклинания все еще работали наоборот. Даже телепортацией не воспользуешься. Хорошо, что хотя бы порталы не вышли из строя.

Но посещение Буяна практически ни к чему ни привело: да, подтвердили, что фон зашкаливает; да взяли образцы почвы и воды; да, поговорили с местными обитателями… Но выводов пока не было никаких.

— Как Баюна потащим? — спросила Елисеева, когда они уже вошли во внутренний двор университета, угнетенные, ничего не выведавшие, но с Золотой рыбкой в аквариуме.

С ней тоже пришлось повозиться. Сначала она категорически не хотела выплывать. Потом все-таки появилась, но забираться в аквариум отказалась наотрез. Елисеева потом еще долго мрачно шутила, что пока нормальные люди желают славы и богатства, она требует, чтобы исполнительница этих желаний просто временно поменяла место жительства.

— А этим Аркадий Семенович займется, — ответил Кольцов. — Если Уайтхед разрешит, конечно.

— Да куда он денется? — усмехнулась женщина. — Он группу некромантов согласился принять, а тут пара зверюшек.

Хотелось в это верить, потому что Баюн и рыбка беспокоили Кольцова сильнее всех остальных. Другие могли выжить в райском лесу. Вещие птицы приспосабливались к любым условиям, им все равно, что доносить. Для Сирин сейчас вообще раздолье — радостных новостей нет, теперь петь о бедах будет не замолкая. А других разумных существ там нет: различные бессловесные звери — да, но они изменение магического фона не так сильно чувствуют, перекантуются и на Буяне, леших там нет, русалок тоже. Волколаки за ними присмотрят. Можно было бы Жар-птицу вывезти, но еще сожжет ненароком АООМУ, это не феникс, который раз в жизни сгорает, а потом по новой возрождается, Жар-птица огнем пылает беспрестанно.

А с этими двумя сложнее.

Золотая рыбка подвержена изменению магического фона сильнее всех остальных. У нее магия от этого фона появляется. От такой тряски с ума сойти можно. Здесь не то, что желания исполнять не сможет, сама пожелает, чтобы ее в муке обваляли и на растительном масле пожарили.

С Баюном ситуация еще хуже. Он, в отличие, от своего Ученого коллеги, не прочь иногда закусить человеченкой, так что в Англию его не хотелось отпускать. Но выбора не было. Если с Буяном, действительно, что-то случится, то кот может погибнуть вместе с островом, а этого допускать нельзя. Несмотря на свою гастрономическую любовь к людям, Баюн сказки не только для развлечения рассказывает, они у него целительной силой обладают. Таким даже Ученый из Лукоморья похвастаться не может.

Сначала Кольцов собирался первым делом связаться с Уайтхедом, прояснить ситуацию насчет животных, убедить, если у Селиверстова это не получилось, но потом ноги сами его привели к двери кабинета Кассандры.

Надежда Игоревна, отличавшаяся прозаичностью и не любившая различные догадки и предположения, кивнула на прощание и, осторожно неся перед собой аквариум, удалилась, а Кольцов постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел.

Кассандра была здесь, усевшись прямо на полу, застеленным ковром. Парты были сдвинуты к стене, чтобы не мешали. В воздухе расползался горячий и тяжелый запах благовоний, смешанных с ароматом кофе. По углам ковра горели черные свечи, перед женщиной лежали разложенные рубашками кверху карты, в левой руке она держала чашку кофе, от которой и шел запах, правая рука, слегка касаясь пальцами, проводила над картами, глаза Кассандры были закрыты, а веки, накрашенные голубыми тенями, слабо подергивались.

Кольцов хотел кашлянуть, привлекая внимание, но в последний момент не стал мешать процессу.

А Кассандра, тем временем, залпом выпила кофе и тут же опрокинула чашку прямо на карты. Не теряя ни секунды, она быстро прокрутила ее трижды по часовой стрелке и один раз против часовой. Она открыла ничего не выражавшие глаза, которые смотрели сквозь Кольцова невидящим взглядом, даже не замечая его, а потом правой рукой вытащила подряд три карты из под опрокинутой чашки и повернула их изображением к Кольцову.

— Смотри! — приказала она, также не глядя на ректора.

Судя по всему, произошло вмешательство в ритуал и теперь Кольцову приходилось принимать в нем участие, иначе все пойдет насмарку и придется начинать заново. Магия — слишком капризная вещь, чтобы так просто вмешиваться в нее.

— Король треф, десятка пик, восьмерка пик, — сказал он.

Гадалка бросила карты на ковер.

— Тяни! — последовал следующий приказ.

Как и Кассандра, не переворачивая карты, Андрей Савельевич вытащил три из них из-под чашки и показал коллеге.

— Шестерка треф, валет бубен, дама пик, — огласила Кассандра, и ректор бросил карты вниз.

Ведьма подняла перевернутую чашку и начала внимательно рассматривать оставленные гущей на стенках следы.

— Звезда, —бормотала она. — Остров, огонь, человеческая фигура…

Из перевернутой чашки стекли несколько капель кофе и упали на карты, словно капли крови.

— И трудности, — закончила ведьма, тоже глядя на эти следы.

========== Признак четвертый: Ваши увлечения не все понимают ==========

Анечка Шилова была невысокой, очень худенькой хрупкой девушкой, трудно было поверить, что ей уже двадцать лет, выглядела она не старше шестнадцати. На контрасте с лучшей подругой — боевой Дашей Гимлевич она казалась совершенным ребенком, особенно учитывая ее тихий, почти детский голосок. И эта хрупкая девушка с длинными золотистыми волосами носилась по кладбищам, практикуя некромантию! И это она создала зомби Яшу, который на родине оккупировал подвалы университета.

Комнаты новоприбывшим выделили на третьем этаже. В итоге получилось три комнаты, в одной поместились все пять девушек, в двух других парни, по четыре человека в каждой. Честно говоря, все вздохнули спокойно, в глубине души они побаивались, что их поселят вместе с местными, а как выяснилось тут и вампиры есть.

Впрочем, после инцидента с одним из них, остальные студенты предпочли сразу на контакт не идти. Но от любопытных взглядов это не избавило. Кто здесь конкретно был, по внешнему виду было сложно определить. Выделялись только эльфы и гномы, а в остальном студенты как студенты, ну разве что у некоторых что-то нечеловеческое в лице – обычно глаза неестественных красных или желтых цветов.

Один неоспоримый плюс все же был – пока они шли по коридорам АООМУ, им не попалось ни одного студента в форме. Это радовало. В ОРУ форма официально была, хотя на ее ношение и смотрели сквозь пальцы, оставляя для торжественных случаев. Если здесь также, то это неплохо, а вот каждый день колдовать, варить зелья, или бегать по кладбищам в какой-нибудь жилетке, а то и пиджаке с эмблемой университета – такое себе удовольствие.

— Хм, а неплохо, — заметила Даша, обнаружив, что комната, которую им выделили, делится на две, а проход между ними соединен аркой. В одной половине было две кровати, во второй три.

— Мне тут не нравится! — с силой швырнула чемодан Кира Долгова.

Эта девушка умела вселять в людей животный страх. Выглядело это жутковато. Стоит человек, разговаривает с миловидной девушкой, и неожиданно черты его лица искажаются, рот кривится гримасой ужаса, глаза непроизвольно начинают бегать, ища пути отступления.