А посмотреть здесь было на что. Небольшой, тщательно скрытый магическим щитом, остров представлял собой потрясающие виды растений, животных и минералов. Почва здесь менялась на всем протяжении острова от камня, не тронутого ни единой травинкой, до благодатного чернозема. Сюда частенько отправлялись экспедиции ботаников со всех уголков России, а то и мира, потому что подобной растительности не встречалось даже в легендарной Атлантиде, которая уступала Буяну по всем показателям кроме известности и погодных условий.

С погодой и в самом деле была беда. Неспокойное Охотское море, которое часто порождало цунами, не миловало и Буян, и хотя от катастрофических разрушений магия его спасала, полностью игнорировать катаклизмы было невозможно, так что к смене тропического ливня на жаркую погоду, которая в свою очередь сменялась порывистым ветром, градом, грозой и снова солнцем, местные обитатели уже привыкли.

Но в этот раз визит на Буян носил совсем не туристический характер, нужно было выяснить, что является причинами пророчества Гамаюн.

Попутчики в этот раз тоже были другими: Селиверстов отправился с десятым курсом в Англию, а Таисия Михайловна занималась бумажной волокитой, от которой не могла спасти даже магия. Тут разве что за сотворенные заклинания не отчитываешься, а все остальное под запись, тем более расформирование целого университета, пусть и временно.

Поэтому рядом с ректором сейчас находилась преподавательница физкультуры и боевой магии Елисеева Надежда Игоревна — крепкая худая женщина под сорок, с легкостью преодолевавшая природные препятствия Буяна, перед которыми останавливались даже некоторые мужчины. А ей хоть бы что! Иногда только останавливалась, чтобы вытрясти из коротких светлых волос сучки, листья или насекомых, которые щедро падали с деревьев при порывах ветра или при попытке продраться сквозь заросли кустов.

Кольцов отметил про себя, что принял правильное решение не отправлять сотрудницу на Туманный Альбион. Гимлевич прекрасно подготовится к госам и без Елисеевой, она девочка сильная, старательная, да и боевая магия в АООМУ преподается на уровне, это не некромантия, которой чопорные англичане брезговали. Зато здесь помощь Надежды Игоревны будет кстати. А вообще надо будет разобраться в ситуации, может, даже придется отряд боевых магов вызывать.

Очередной порыв ветра едва не свалил их с ног, и Кольцов схватил коллегу за руку, не позволяя ей упасть.

— Благодарю, — отозвалась та, перекрикивая шум ветра и накатывающих волн. — Пойдемте в райский сад? Здесь все равно пока ничего сделать не сможем, с такой-то погодой.

Кольцов не мог не признать ее правоты, он сначала хотел замерить магический фон по периметру Буяна, но для этого нужно было время, а как тут погрузишься в работу, если мысли только о том, чтобы тебя ветром или волнами не унесло в открытое море?

— Хорошая идея, — крикнул Кольцов и неуверенный, что собеседница его услышала из-за ветра, потянул ее дальше от побережья вглубь острова.

Райский сад на то и назывался райским, что здесь в единственном месте на всем острове были сносные климатические условия без резких перепадов температуры. Кроме того, вокруг него стоял мощный магический щит, который словно купол защищал сад от сильного ветра, дождя и снега.

На одной из веток раскидистого дерева сидела птица радости Алконост. Как и у Гамаюн у нее было лицо юной девушки, но в отличие от той, оперение у Алконоста было белоснежным, лишь концы крыльев и хвоста блистали золотом. Волосы тоже были светлыми с золотым отливом, собранные в косу и украшенные диадемой с вкраплениями драгоценных камней.

На соседней ветке обосновалась Сирин — противоположность Алконоста — печальная, темноволосая, выглядевшая старше, чем остальные. Оперение у нее было темным, лишь на груди было белое пятно, волосы распущены, а рот искривлен в жалостливой гримасе.

Третья райская птица — Гамаюн, которая и принесла вести о “погруженном в пучину Буяне” сидела в конце сада и не сводила взгляд с моря. Под ее деревом свернулся клубком огромный черный котяра, раза в три крупнее своего домашнего собрата. Поза его казалась расслабленной, но едва Кольцов с коллегой переступили врата сада, он навострил уши, а когда те сделали несколько шагов, тоже поднялся и сел, не сводя взгляда желтых глаз с гостей.

— Вот никогда бы не отличила Ученого от Баюна, — шепнула Елисеева на ухо ректору, пока они шли по направлению к нему.

— У Баюна усы немного вверх торчат, — так же тихо ответил Кольцов, старательно отводивший взгляд от кота. — И кисточки на ушах.

— Знаете, когда в голове мысли о том, чтобы тебя не сожрали, как-то не до рассматривания усов.

— Есть более легкий способ их отличить, — позволил себе улыбку Кольцов и в ответ на вопросительный взгляд коллеги пояснил: — Ученый у Лукоморья обосновался, а Баюн здесь, на Буяне.

— Проходите, гости дорогие, — приветливо позвал кот, которому надоело молча сидеть. Голос у него был низкий, гортанный, но при этом странно успокаивающий. — Послушайте, мои вести, песенки, сказочки…

— Я тебе сейчас такую сказку расскажу, — пообещала Елисеева, хватая с земли валявшийся прут и рассекая им несколько раз воздух, — про то, как Буян затопило, а кот, живший там, отверг помощь и потонул вместе с островом, а должность сказочника занял его родственник из Лукоморья!

Баюн оскалился, обнажив острые клыки, но лишь вскочил на дерево, заняв место на соседней ветке от Гамаюн. Лениво вытянув лапы, он разлегся на ветке, не сводя внимательного взгляда с прута в руке преподавательницы.

— Вы уверены, что его тоже нужно отправить? — шепотом спросила та. — В Англии с такими зверями не сталкивались. А если он убьет кого-то?

— Может, и убью, — лениво проговорил кот, выгибая спину дугой и потягиваясь. С его обостренным слухом скрыть что-либо было сложно. — А может и не убью, — он посмотрел на Гамаюн, лапой ударил по перьям в хвосте, за что тут же получил удар крылом и поспешно спрыгнул с дерева, снова усевшись внизу. — По настроению, — закончил он.

Кольцов смотрел на эту откровенную наглость, и в его душе поднималась злость. Непонятная и неконтролируемая. Злость на самого себя, что не может сходу разобраться в ситуации, злость на птиц, которые приносят дурацкие сообщения и ничего не поясняют, злость на магических созданий, которые даже в опасных условиях думают о том, как навредить, злость на Елисееву с ее глупыми вопросами.

Она под раздачу и попала.

— Уверен, не уверен! — огрызнулся Кольцов. — Варианты есть еще?!

Женщина опешила. От кого-то другого она такого отношения не потерпела, но ректор, как и многие начальники, обладал способностью вселять страх и контролировать подчиненных.

— А как же Аркадий Семенович? — привела последний не очень уверенный аргумент женщина. — Вы на него хотите повесить тринадцать студентов, опасного кота…

— Ну, где же я опасный, дорогуша? — перебил ее Баюн, подкрадываясь ближе. — Хочешь сказку расскажу?

Прут просвистел почти возле носа кота и тот благоразумно вернулся на свое место под деревом.

Кольцов вздрогнул. Он, честно говоря, даже не заметил этого движения, и, если бы не Надежда Игоревна, может быть и пострадал бы от черного кота.

— Да, — мягче ответил он, стараясь показать свое раскаяние. — И не только кота.

— А кого еще? — спросила преподавательница.

— Золотую рыбку и Шурочку тоже туда отправим, — заметив взгляд Елисеевой, он пояснил: — рыбке тут делать нечего, тем более, с таким фоном она только вред принесет, а Шурочка…

— А Шурочка вам просто нравится, — усмехнулась Надежда Игоревна.

—И она плохо уживается с домовыми, — ответил Кольцов и повернулся к коту. — Баюн, а как насчет небольшой истории? Только правдивой.

Кот мурлыкнул, хотел подойти ближе, но увидев грозную Елисееву, остался на месте. Он хотел установить глазной контакт с Андреем Савельевичем, но тот не поддался, более того, тоже подхватил с земли какую-то отвалившуюся ветку, ловко оборвал с нее сучки и теперь обладал оружием лучше, чем у Елисеевой. Приняв верное в сложившейся ситуации решение, Баюн снова запрыгнул на дерево и теперь оттуда смотрел на гостей.