— Глупый, — произнесла девушка перед тем, как накрыть его губы своими.
Её потряхивало от волнения и предвкушения чего-то волшебного. Гермиона, действительно, устала бороться с собственными желаниями и ощущением «неправильности» происходящего. Она любила Гарри. Мечтала жить с ним под одной крышей, проводить вместе дни и ночи, засыпать в обнимку и давно пересечь черту невинных поцелуев. Но какая-то часть её хотела всё сделать правильно, не вступая в связь с чужим мужем… И кто бы мог подумать, что именно беспочвенные обвинения Рона, окажутся той последней каплей, переполнившей чашу терпения и сподвигнувшей принять решение. Да, эмоции ещё шалили, что выливалось в резкие перепады настроения, но теперь девушка была уверена, что никакое «неудобно» больше не встанет между ними. Пусть про неё напишут ещё сотни статей, пусть обвинят в чём угодно, пусть тычут пальцем и шепчутся за спиной. Ничего не имело значения в этот момент, кроме мужчины, который так сладко целовал её.
========== Глава 8. Жаркая летняя ночь ==========
Гарри лежал на кровати, сверля глазами потолок, и лишь изредка переключался на окно, в котором отражалась россыпь звёзд ночного ясного летнего неба. Кто бы мог подумать, что оказавшись в шаге от исполнения своей заветной мечты, он будет испытывать страх похлеще, чем перед встречей с Волан-де-Мортом. Он волновался, словно школьник накануне первого свидания и, несмотря на некий опыт, на который уповала Гермиона, до ужаса боялся сделать что-то не так, причинить ей боль, не оправдать ожиданий. Даже имея слабые теоретические познания он знал, что первая близость для женщины не всегда является приятной. А, судя по тому как потряхивало Гермиону, она явно была всё ещё девушкой. Что с одной стороны было невероятно приятным открытием, а с другой — вводило в ступор, ведь при её внушительных достоинствах явно было много желающих исправить подобное «недоразумение». Конечно, Гарри, как и многим мужчинам, очень льстил факт единоличного обладания предметом своей любви, но это ничуть не уменьшало его беспокойства. Он не просто до одури хотел её. Она была лучшим человеком на Земле, он любил её больше собственной жизни и уже жалел, что не доумился изучить хотя бы какие-нибудь маггловские книги по данному вопросу. Стоило лишний раз посетовать на то, что планировать он абсолютно не умеет и всегда действует экспромтом.
Звук льющейся воды стих, выдернув молодого мужчину из размышлений, и он перевернулся на бок, устремив взор на дверь.
О, Мерлин!
Увидев любимую в одном полотенце, Гарри забыл обо всём на свете. Наверное, даже если бы он прочитал тома нужной литературы — всё бы вылетело из головы за одну секунду. В комнате царил полумрак, так как единственным освещением было лишь несколько волшебных огоньков, созданных Гермионой и напоминавших о палатке. Но даже так можно было рассмотреть стройные ноги, изящные изгибы и рассыпавшиеся по плечам волосы, которые она, видимо, не захотела мочить, потому что они по-прежнему были пышными.
Гарри протянул руку, приглашая её расположиться у него на плече и просто обнял её, не желая торопиться, хотя от открывшегося секундой назад зрелища, сам уже был в полной готовности. Она уткнулась ему в шею, обдав кожу горячим дыханием, и прошептала:
— Передаю вам бразды правления, мистер Поттер.
Это не могло не вызвать улыбку и некое удовлетворение. Гермиона была удивительно сильной женщиной — она участвовала в сражениях наряду со взрослыми мужчинами, а по интеллекту часто превосходила их. И тем не менее она всегда ему доверяла. Она верила в него даже там, где он сам сомневался.
— Что, даже поучать не будешь? — попытался пошутить он, но тут же получил ощутимый толчок в бок.
— Понял-понял, — Гарри резко подмял её под себя и, оказавшись сверху, почувствовал себя гораздо увереннее. — Я говорил тебе, как ты прекрасна? — прошептал он, медленно целуя её скулы и перебираясь на шею.
— Тут же темно… оу, — Гермиона вздрогнула, когда он чуть прикусил мочку уха, тело мгновенно отреагировало россыпью мурашек, а его губы уже вовсю изучали ключицы.
Руки Гарри были горячими и одна из них нежно скользила по внешней стороне бедра, аккуратно задирая полотенце. Волнение быстро уступило место новым прекрасным ощущениям, тело трепетало, а внутри живота, казалось, образовались те самые «бабочки».
Её руки играли с его волосами, а потом с ловкостью Живоглота переместились под футболку, перебирая тонкими пальчиками крепкие мышцы. Гарри застонал и отстранился лишь на секунду, чтобы избавиться от верхней части одежды, после чего переключился на её губы. И этот поцелуй был уже другим: страстным, требовательным, подчиняющим и полностью отключающим мозг. Гермиона выгнулась, прижимаясь к нему ещё плотнее и наслаждаясь безудержным танцем языков, от которого полыхало всё тело, а сердце колотилось так, словно рвалось наружу. Пожар в груди невозможно было унять, казалось по венам вместо крови бегут миллионы эндорфинов, в голове не осталось ни одной мысли, а между ног становилось горячо и влажно. Требовательные мужские ладони распахнули мешавшее полотенце, открывая взору прекрасное обнаженное тело.
— Мерлин, Герм, ты… ты… великолепна, — он лизнул её грудь, заставив её пальцы вновь зарыться в его волосы, находя там миллионы точек удовольствия.
Она лишь застонала, когда наигравшись с сосками он переключился на живот, вырисовывая на нём витиеватые узоры своим языком и губами. В горле пересохло и Гермионе казалось, что она сейчас закричит от удовольствия. Её тело словно не принадлежало ей самой, оно было полностью подчинено мужским рукам, изучавшим каждый сантиметр, каждую клеточку её чувствительной кожи.
— Гарри, — вырвалось у неё, когда ладони переместились на внутреннюю сторону бёдер, вынуждая слегка раздвинуть ноги и запустить внутрь его язык…
— Ты такая сладкая, — проведя языком по половым губам, прошептал он и, если бы в комнате горел свет, то, наверное, заметил бы как Гермиона в очередной раз залилась краской смущения. — Безумно сладкая…
Язык проник внутрь, срывая с её уст негромкий стон. Затем глубже, раздвигая лепестки нераскрывшегося бутона, нащупывая чувствительную горошину, увеличивая давление.
— Гарри! О Мерлин, Гарри! — она заметалась под ним, непроизвольно сильно вцепившись в волосы и прижимая к себе.
Его руки скользнули под её ягодицы и слегка сжали их. Гермиона всхлипнула прижимаясь ещё ближе. Член Гарри был уже каменным и больно упирался в грубую ткань джинсов. Но это сейчас было второстепенным. Он проник в неё пальцем, стимулируя переднюю стенку влагалища, вылизывал с ещё большим остервенением, получая удовольствие от её громких стонов. Наконец она выгнулась струной, несколько раз прокричала его имя и замерла, ошарашенно хлопая ресницами.
Гарри поцеловал её в губы и, заглядывая в глаза, принялся судорожно расстегивать пряжку своего ремня. Тело пылало, приобретя болезненную чувствительность, и одежда, мягко говоря, вызвала дискомфорт.
— Гарри… — шёпотом произнесла Гермиона и её тонкие пальцы скользнули по его животу, отчего он едва не зарычал. Звук расстегнутой ширинки и ненавистные джинсы вместе с боксерами летят прочь, обнажая вздыбленного зверя во всей своей красе.
— Ого, — рука Гермионы осторожно обхватывает восставшую плоть и Гарри уверен, что будь в комнате чуть больше света, он бы прочитал в её глазах страсть к исследованию. Он невольно усмехнулся от своих мыслей и снова принялся гладить её по бедрам, наблюдая, как неуверенно она проводит ладонью чуть вверх.
— Можешь сжать сильнее, — вырывается у него вместе со смешком, но Гермиона, ещё не до конца пришедшая в себя после оргазма, словно не слышит и лишь аккуратно касается пальцем головки.
Гарри постанывает, но сейчас ему хочется явно большего, возбуждение достигло апогея, кровь кипит и он резко наваливается сверху, выскользнув из её рук и завладев губами. Они невероятно податливые и сладкие. Он осторожно провёл пальцем по чувствительным лепесткам, раскрывая вход, и аккуратно прикоснулся головкой к клитору, не разрывая поцелуя. Жар клокочет внизу живота, страсть, подобно неуправляемой стихии, сносит последние остатки разума и он медленно входит внутрь, ощущая приятную тесноту, и замирает, глядя в её глаза.
