– Нет, не признаю, – устало отрицал Сверчок.
– Как?! – удивился Гейт. – Разве не вы рисовали все эти листовки? – в душе Капитана затеплилась надежда, что вчера задержали случайного, ни в чем не виновного прохожего.
– Я, но я не подстрекал никого к бунту, я просто высказывал свое мнение.
Мужчина безнадежно отвернулся.
– У вас есть сторонники в высказывании «своих» мнений?
– Нет. Я всегда действовал один. Я одиночка, – ответил Сверчок.
Гейт взял со стола толстую папку и напоследок еще раз внимательно посмотрел на задержанного. Тот ответил открытым невинным взглядом нашалившего ребенка и улыбнулся.
– Прощайте, – сказал Гейт и вышел из комнаты.
Под палящим июньским солнцем было жарко. Одним из последних Гейт вышел из Департамента и направился на площадь. Громкоговорители гудели со всех сторон, приглашая жителей города наблюдать за вынесением приговора. Капитан подошел к шеренге военных, выстроенных у высокой стелы, на вершине которой была установлена скульптура женщины с отрубленной головой в руках – пафосный символ верности Конфедерации, утверждающий о готовности отрубить собственную голову, если в ней зародится идея о предательстве устоев общества.
Мужчина коснулся кепи, приветствуя сослуживцев, и встав по левую руку от Командора Хэнка, передал ему папку с делом Сверчка.
Площадь была полна зевак. Люди молча толпились, отгороженные от цепи военных невысоким металлическим ограждением. Но, несмотря на толпу, было тихо, отчего голос, летящий из громкоговорителей, эхом растекался по улицам города. Гейт встретился глазами с Лали, она стояла в шеренге женского подразделения Департамента по левому краю площади.
В центре, недалеко от небольшой деревянной трибуны, на асфальте сидел Сверчок со связанными за спиной руками. Рядом с ним стоял сержант, наблюдая, чтобы пленный не сбежал. Но Сверчок и не думал об этом. Он сидел, по-детски улыбаясь, направив лицо к солнцу и наслаждаясь его теплом. На огромной площади старик казался еще меньше ростом. Он словно превратился в маленькую точку среди серого моря людских силуэтов, которое вздымалось едва заметными глазу волнами от жара, идущего от нагретого асфальта.
Раздался громкий гудок, и Командор Хэнк взошел на трибуну, поправляя фуражку, на мгновение показав седые, блестящие на солнце волосы. Высокого роста, на вид лет пятидесяти, но наверняка он был старше, на приподнятой над землей трибуне он казался атлантом. Сколько Гейт помнил, Хэнк всегда был на передовых позициях в Департаменте. Когда ему было тридцать, он был ближайшим советником своего предшественника Командора Росса, а после его смерти занял его должность.
Хэнк открыл папку с делом и заговорил:
– Все вы знаете Сверчка. Много лет вы читали его листовки, некоторые из вас даже переписывали их от руки и передавали другим.
Ропот раздался со всех сторон, но Командор поднял вверх руку, призывая к тишине.
– Сегодня разговор не о вас. Сегодня мы говорим о нем. – Хэнк махнул рукой в сторону арестованного. – Этот человек многие годы живет среди нас, ест нашу еду, укрывается под крышей теплого дома, пользуется всеми нашими благами и одновременно… плюет нам в лицо, называя Конфедерацию зверем, уничтожающим личность. Если он имел в виду ту лицемерную личность, которой является он сам, то таких предателей не только можно, но и нужно уничтожать. Им нет места в нашем обществе, среди людей, верных законам и принципам. Им нет места среди нас, готовых отрезать собственную голову ради общего блага страны. Сегодня вы увидите, как этот человек – Иван Дамиров – понесет свое наказание. Не за листовки, не за свободу выражения своего мнения, как он говорил на допросе, а за предательство страны, которая все эти годы оберегала его, давала ему кров и пищу. – Командор захлопнул папку и махнул рукой сержанту, стоявшему рядом со Сверчком.
Юноша с силой поднял старика на ноги и повернул его лицом к молчаливой толпе. Достав из кобуры пистолет, сержант приставил его к виску мужчины, и среди тишины раздался гулкий выстрел. Сверчок еще какое-то время простоял на ногах, а затем обрушился вниз, подобно ленте, сложился у ног солдата.
Толпа ухнула.
– Конфедерация заботится о нас! – громкий лозунг прозвучал со всех сторон, объединивший голоса военных, сотрудников Департамента и жителей города.
– Конфедерация заботится о нас! – вторили голоса.
– Конфедерация заботится о нас!
И мгновение спустя на площади вновь повисла гнетущая тишина. Лишь где-то вдалеке слышалась сирена приближающейся неотложки.
Гейт вбежал в корпус военного училища и остановился. Оправляя форму, стал рассматривать агитационные плакаты на стенах, выкрашенных грязно-синей краской. Медленно он пошел по коридору, стараясь отдышаться и ступать как можно тише, чтобы не мешать идущим в классах занятиям.
– Разрешите на пару слов Лали? – спросил Гейт, касаясь пальцами кепи, приветствуя вышедшего на стук лейтенанта.
Девушка удивлено выглянула из класса:
– Что ты здесь делаешь?
– У тебя много еще уроков сегодня?
– Два, а что?
– Давай сбежим?! – Гейт заговорщически улыбнулся.
– С ума сошел что ли! – Лали покрепче закрыла дверь, чтобы учитель не мог их услышать.
– Ребята в колледже рассказывали, что можно пробраться на дамбу через потайную дырку в заборе. Мы скоро пойдем туда. Пошли с нами? – Гейт умоляюще посмотрел на девушку, отчего та засмеялась.
– Какой ты все-таки дурак. Иди с ними сам, а мне учиться надо!
Но в ответ Гейт скорчил такую забавную гримасу, что девушка вновь невольно рассмеялась.
– Ладно. Урок закончится через 10 минут. Встретимся за воротами.
Гейт улыбнулся и также тихо пошел обратно.
Выйдя за ограду колледжа, компания рванула по улице в сторону окраины.
– Если нас поймают, нам попадет, – сказал полноватый светловолосый парень, запыхавшийся от быстрого бега.
– Да, точно влетит! – добавил другой, радостно смеясь.
– Там можно купаться круглый год. Мне брат рассказывал.
– Конечно можно, там же горячая вода вытекает из труб. Главное, в воронку не попасть, а то засосет.
Лали была самой младшей в компании, поэтому просто помалкивала, держась рядом с Гейтом.
Оказавшись на окраине города, они остановились у невысокого забора из колючей проволоки, за которым раньше располагался городской пляж. Но пляж давно закрыли и построили небольшую дамбу для сбора и отстоя воды, чтобы после дождя река не выходила из берегов и не затапливала город. Позже сюда подвели трубы для слива горячей водопроводной воды, отчего даже зимой вода у дамбы не замерзала. Вдалеке у контрольно-пропускного пункта стояли двое военных, следивших за порядком на вверенной им территории.
Один из мальчишек наклонился и отогнул колючую проволоку. Потом приподнял ее так, чтобы можно было пролезть под ней. Проволока уже была разрезана кем-то ранее, но дыра была так ловко спрятана, что случайный прохожий никогда не догадался бы о подготовленном здесь лазе. Аккуратно пробравшись за изгородь, пригибаясь, чтобы не быть замеченными, они добежали до берега реки, где неровные песчаные насыпи скрыли их от посторонних глаз.
– Я думал, будет сложнее, а оказалось пару минут забот, – гордо сказал один из подростков. – Мой брат ходил сюда с друзьями купаться. Круто он придумал, верно?
– Верно.
– И я хочу искупаться! Я тоже! – Ребята посмотрели вниз на темную водную гладь. – Ух, и глубоко там, наверное.
– Зато, говорят, вода теплая.
– Еще бы, водопровод.
– Я, пожалуй, искупнусь, – самый старший парень снял штаны и рубашку и спрыгнул вниз. Вода издала хлопок, забурлила, а потом выплюнула его наружу. Смельчак улыбался и махал руками, приглашая остальных.
