Во всем виноваты опыты Маркони. Если бы четыреста с лишним лет назад он не изобрел радио, жизнь Гейта и Лали могла сложиться совсем иначе.

Если у тебя никогда не было секретов, ты можешь завладеть чужой тайной совершенно случайно, даже если не хочешь. Особенно в военные времена, когда люди не доверяют друг другу и не говорят о важном вслух. Он не хотел. Он не мог рисковать, потому что у него была она – друг, возлюбленная, жена. Будучи детьми, они придумывали кодовые слова, чтобы делиться друг с другом секретами. Но однажды их невинная детская игра превратилась в большую взрослую тайну.

Говорят, человек приходит в мир один и уходит один. Он хотел уйти вместе с ней, когда настанет час, или хотя бы быть рядом, держа ее за руку. Миром правит иллюзия, что выбор всегда остается за тобой, но на деле оказывается, что выбор всегда уже сделан кем-то другим, тебе остается лишь принять его. Нравится тебе это или нет. С правительством нельзя шутить, зная, что оно сильнее, зная, что оно прослушивает тебя, и каждую минуту ты находишься под наблюдением. Зная, что в первую очередь радиоволны были изобретены для контроля, а не для любви.

Из воспоминаний Аны Мунаш

2319 г., сектор 0.

Она сидела на земле и крутила в руках небольшую металлическую пружинку.

– Что это? – спросила девочка у незнакомого подростка в серой мятой рубашке и широких шортах, пробегающего мимо нее.

От неожиданности тот остановился и внимательно рассмотрел провода и спирали в ладонях девочки.

– Похоже на катушку связи от рации. Для общения на расстоянии, –мальчишка почесал затылок и вернул детали обратно.

– Ты кто такая, как тебя зовут?

– Лали.

– Гейт, – мальчик кивнул, рассматривая девочку и периодически оглядываясь, вдруг его застукают другие ребята за разговором с малолеткой.

– Гейт, а для чего они нужны?

– Если соединить несколько деталей вместе, то можно сделать рацию и общаться.

– Как это?

Гейт удивился ее настойчивости, но присел рядом на пыльный камень и начал объяснять:

– Ну, понимаешь, две антенны будут улавливать волны на расстоянии, и можно будет говорить с другим человеком, даже не видя его.

– А если мы сделаем две эти таких рации, ты будешь говорить со мной? – Лали смотрела на Гейта большими серыми глазами.

– Еще чего! Ты маленькая. Сколько тебе лет? – Он сделал важный вид, словно задумался о чем-то очень серьезном и жизненно необходимом.

– Восемь.

– А мне тринадцать, о чем мне с тобой разговаривать! – Почему-то он сам поморщился от собственных слов, а в животе стало холодно и противно.

Лали слегка нахмурилась, но не заплакала. А Гейт от смущения начал пинать лежащие под ногами сухие осенние листья. Повсюду на небольшой поляне были разбросаны транзисторы и провода. Вероятно, кто-то выбросил ненужные радиодетали в стороне от общей свалки, и теперь они, как рыбьи кости, торчали из травы.

– Вот все так говорят: ты маленькая, с тобой неинтересно. А мне скучно, здесь все старше меня, а мама не может забрать меня раньше окончания смены.

– Поэтому ты сидишь здесь одна?

Лали молча кивнула.

– Хорошо. Я сделаю нам приемники. Только ты никому не рассказывай о них. Даже родителям. Пусть это будет наш секрет, иначе все отберут, а нас выпорют. Законом запрещено иметь самодельные рации. Ты же знаешь, что такое закон?

Лали, казалось, забыла о своей недавней грусти и широко раскрытыми глазами смотрела на Гейта, в ответ лишь кивая головой.

– Но нам нужны еще детали: транзисторы, резисторы, конденсаторы. Поможешь мне найти их здесь? Паяльник есть у моего отца, я попрошу его привезти.

Девочка радостно запрыгала на месте, хотя ни слова не поняла из того, что перечислил Гейт.

– Откуда ты знаешь так много об этом?

– Люблю читать журналы по физике, мой отец – инженер, у нас дома навалом всяких книг.

– А ты будешь приходить сюда играть со мной, когда мы сделаем рации? – спросила Лали.

– Да, когда позовешь меня, – ответил Гейт.

Гейт передавал ей сигнал, а она улавливала его в другом корпусе детского военного лагеря. Сигнал был простым, всего лишь одно слово – «привет». Он говорил его в маленький приемник, опутанный проводами и черной тряпкой, чтобы не увидели надзиратели. Она отвечала «привет», и после этого они шли на встречу в секретное место на поляне, где случайно увиделись в первый раз.

Позже он смастерил похожий приемник у себя и у нее дома. А спустя годы они стали жить вместе: легко и непринужденно. Им даже не нужно было подстраиваться друг под друга, они просто идеально сложились, как шестеренки.

Все было как обычно: военное положение в небольшом старом городе Y, окруженном высокой стеной «Рубежом», страх быть пойманным и беспричинно осужденным, холодные рукопожатия коллег, избегающих смотреть друг другу в глаза, и едкое, жгучее, как перец, чувство вины, что работаешь на правительство, а где-то рядом умирают люди, которых заподозрили в предательстве. Хотя в опасности были все, независимо от званий и должностей. Конфедерация не любила выскочек, требуя лишь одного – беспрекословного соблюдения законов и порядка.

Все было как обычно. Пока однажды они не услышали:

– Привет…

Никто не мог знать об их радиоприемниках, надежно спрятанных дома. Тем более, никто не знал этого кодового слова, которое они использовали лишь в детстве. Они никому не рассказывали о нем. О таком не говорят посторонним. В один миг маленькая детская игра превратилась в большую взрослую тайну. Настолько большую, что Гейт, не произнеся ни слова, плотно задвинул шторы и закрыл створки кондиционера, через которые в квартиру поступал свежий воздух.

– Привет, – повторил радиоприемник.

Это означало, что за ними наблюдают и видят все их меры предосторожности. Отмолчаться было невозможно, они уже были на крючке.

– Привет, – ответил Гейт.

И в этот миг ничего не произошло. И в последующий тоже. Приемник оставался немым свидетелем их страха.

Топот ребячьих шагов эхом отражался от бетонных стен коридора. Гейт выглянул из комнаты. Мимо него с шумом неслись мальчишки, хватая его за края рубашки. С треском верхняя пуговица отскочила от ворота и, покатившись, ударилась о стену напротив.

– Что стоишь? Хватай девчонку!

– Какую девчонку? – спросил Гейт, приглаживая темные взлохмаченные волосы. И тоже побежал вслед, смутно догадываясь, о ком речь.

– Мелкую. Ты слышал, у нее полно всяких транзисторов и проводов?

– Мы должны отобрать их, – деловито добавил другой парнишка, потирая ладони.

Мальчики выбежали из корпуса и наткнулись на Лали, окруженную подростками.

– А ну, показывай, что у тебя в карманах!

Но Лали молчала, лишь вытирала рукавом покрасневший нос.

– Хватит вам, отпустите ее, – вступился Гейт, – что вы связываетесь с малявкой. Вон там, в лесу, валяется куча всяких проводов, пойдемте, я покажу.

– Мы знаем про поляну, она утащила оттуда наши провода. Это наша свалка! А девчонкам там не место.

– Да бросьте, проводов вам мало, – Гейт встал рядом с Лали и протянул ей носовой платок. Все-таки мама знает толк в детских лагерях, раз положила платки во все карманы его брюк.

– Ты, наверное, тоже девчонка, раз возишься с ней, – засмеялись ребята постарше, окружая Гейта.

В носу у мальчишки неприятно защипало, и от этого вдруг захотелось плакать. Он уже приготовился к потасовке и крепко сжал кулаки на случай нападения. Он не любил драться, так как частенько бывал бит из-за маленького роста и щуплого телосложения, но всегда вступал в бой, если того требовали обстоятельства.