Конечно, я утрирую.

Напиться “в *опу” у меня никогда особо не получается, намного раньше просто становится откровенно нехорошо. Не выходит и сейчас. Может, просто слишком бурлят эмоции, пережигая алкоголь в крови.

А вот шеф ничего такого не обещал, но исполняет за двоих.

– Джин, хочу поднять за тебя тост!

Это уже десятый по счету, но я только согласно киваю.

– Ты классная, Джин, – язык плохо его слушается, но он упорно продолжает: – Ты такая классная, такая суперская, такая мегазвезда, что прямо ух-х-х, да. Я когда тебя первый раз увидел, сразу понял, что ты такая. И ты такая, да. И я так тебя люблю, что даже прж…режр… переживаю, да. Переживаю, что ты… ик… рили крутая, а до сих пор одна. Почему? Тебя кто-то… ик… обидел? Кто-то из этих мудаков? Ты скажи, я им… ик… яйца оборву, да. Надо?

С него станется пойти и оборвать кому-нибудь чего-нибудь. А это чревато. Так что лучше перевести все в шутку. Что я и делаю.

– А с чего ты взял, что я одна? А вдруг я вообще… по девочкам?

– Ты? Не-а, – шеф мотает башкой, и его хвост рассыпается по плечам шелковистой волной. Вот спрашивается, на хрена мужику такие волосы, а? И такие длинные ресницы?

– Ты точно не по девочкам. Ты сто процентом по мальчикам. Только не пойму, почему одна.

– А вдруг мне ты нравишься? – беззлобно продолжаю поддевать шефа.

Он упирается щекой в кулак и внимательно смотрит на меня блестящими от выпитого спиртного глазами.

– Не-а. То есть ты меня, конечно, любишь, я в этом ни на грамм не сомневаюсь. И веришь мне. И готова за мной в огонь и в воду. Но я тебе не нравлюсь. Как бы это так сказать… В общем, не стоит у тебя на меня.

Ты смотри, а ведь правильно все разложил. Люблю. Верю. Готова. Но не стоит.

– Но я знаю, на кого стоит.

Черт! А вот это интересно.

– И на кого же?

– На Дана точно стоИт. Но не стОит. Он того не стоит. Ты для него слишком… хорошая, да. А с ним надо быть стервой. Сучкой. А ты так не сможешь. И он тебя сломает. Как сломал свою жену – хорошую девочку Лизу. Давай выпьем?

– Давай, – соглашаюсь я, немного ошарашенная таким экспрес-психоанализом.

Упомянутого Данила я вижу регулярно, но как-то мимолетно. Мы частенько пересекаемся в офисе “СаусОйла”, куда я каждое утро забегаю поздороваться с его экспедиторами и выпытать у них цифры отгруженных за ночь танкеров и прочую инфу. На самом деле, положа руку на сердце, они могут и не говорить, потому как сведения эти практически являются коммерческой тайной. Но им дали “добро”, и они делятся. И я даже знаю, кто дал это “добро”. Информация в этой сфере, как впрочем, и во всех остальных, на вес золота. И тот, кто первым узнает и успеет ее применить, имеет шанс урвать нового клиента и, соответственно, премию. И Стив получает эти премии регулярно. И о нас не забывает.

И шеф, дьявол его раздери, прав. Опять.

Потому что парень-гроза, который не делает ну никаких видимых шагов к сближению, гвоздем сидит в моих мозгах.

И я НЕ влюбилась. Нет! Я не собираюсь портить свою жизнь влюбленностью в женатого человека.

Но хочу его так, что страшно порой спалиться.

– Рыжик, после твоих визитов мои парни работать не могут, – улыбается он, сидя за своим столом.

– Мне не приходить? – округляю глаза в притворном возмущении.

– Ни в коем случае. Без твоих визитов я работать не смогу.

И что он имеет в виду? И почему у меня от этих простых слов горят щеки, а руки начинают подрагивать?

– Ольчик, у нашего Данилы днюха, мы тут подарок ему готовим. Поможешь?

– Конечно, а что надо?

– Слушай, а давай ты споешь ему “Happy birthday”, а? Но не просто так, а как Мэрилин Монро для Кеннеди пела. Он точно заценит…

Он сам им об этом сказал? А зачем? И я бы спела, но боюсь, что голос дрогнет. И что шутки не получится. А получится слишком откровенное “трахни-меня-немедленно” мурлыканье мартовской кошки. Так что лучше не петь.

– Ты опять работаешь в выходной, Рыжик? Стив тебя совсем загонял, нельзя же так, – качает он головой и открывает заднюю дверь служебного автомобиля. – Садись, подкинем домой.

И я сажусь, а он садится рядом, бросив водителю коротко:

– Сперва завезем Олю, потом вернемся в центральный.

И всю дорогу мы молчим. Молчим, но сидим, практически соприкасаясь бедрами. И в местах соприкосновения моя кожа под слоями одежды горит и плавится, а легкие настолько забиты его запахом, его ароматом, что еще чуть-чуть, и я захлебнусь, утону и, плюнув на водителя и чертово кольцо, перекину ногу на его бедро, оседлаю и вопьюсь в губы голодным поцелуем. Мне иногда приходит в голову, что я не трахнуть его хочу, а сожрать. Вот впиться в шею зубами, сцепить челюсти и утробно рычать окружающим: “Это. Моя. Добыча!”

Довезя до дома, Данил обязательно выходит из машины, помогает выйти мне, даже если я в джинсах и ботинках, и с улыбкой прощается:

– Пока, Рыжик. Береги себя.

А я дохожу до квартиры, сдираю с себя одежду и помогаю себе в горячем душе получить столь необходимую и желанную телу разрядку. Пока ощущение его прикосновений свежи в памяти, а аромат не выветрился из легких окончательно.

Вот на него стоИт. Да. А на других нет.

Короче, я все же умудряюсь каким-то образом напиться в этот вечер.

“Хочу, чтоб именно ты меня целовал,

Па-дидили-дидили-дидили-дам

Пу-буп-пи-ду!”

Меня слегка пошатывает. Самую малость. Но я прекрасно соображаю. Все-все. И мне все совершенно ясно и понятно. Да. И даже язык не заплетается на пу-буп-пи-ду. И ключом я прекрасно попаду в замок сама. Да. И не надо мне помо…

– Ой, а ты что тут делаешь?

– Да смотрю, девушка идет красивая. Одна. Дай, думаю, провожу ее. А то до дома девушка одна не дойдет.

– И прекрасно я домой девушкой дошла. И ничего со мной… Ой, уронила.

– Стой уже. Сам подниму.

Он поднимает выпавшие из моих рук ключи и открывает дверь так, словно делает это постоянно.

И почему-то в этот момент ноги вдруг решают, что можно расслабиться и дальше никуда не идти. А зачем? Если можно попроситься на ручки?

– Рыж, погоди. Постой секундочку, я только разую тебя. Стой. Не навалива… Ладно. Если тебе так удобно.

Черт возьми, как же приятно. И руки у него такие теплые. И такие нежные. А у меня педикюр несвежий. И я целый день как савраска носилась. Небось воняют ноги-то.

– Не воняют. Не переживай, – усмехаются он. – И у тебя и без педикюра очень милые пальчики на ногах.

Да я вся, в общем-то, миленькая.

– И ты вся реально миленькая. И да. Ты все это говоришь вслух.

Не все. Если я скажу вслух все, то…

– А если я скажу вслух все, что думаю, то ты пошлешь меня. Потому что я тебя хочу. Так что аж зубы сводит. Но я стараюсь быть джентльменом и не собираюсь пользоваться…

– Да нахрен мне твое джентльменство не сдалось. Понимаешь? Я тебя хочу. Вот прямо сейчас хочу. И я даже рада, что я нетрезвая и имею полное право говорить то, что у меня на уме. А на уме у меня ты. Но сперва я должна предупредить – я тебя не люблю.

– Нет?

– Нет. Вот еще. Ты женат. А я без педикюра. Поэтому никакой любви.

– Чисто секс?

– Чисто секс. Чисто гормоны. Чисто похоть и вожделение. Но прямо здесь и сейчас. Слабо?

– Не пожалеешь?

– Значит слабо.

– Не бери меня на слабо, Рыжик. Ты просто не знаешь, с кем связываешься.

– Это ты, страшно амбициозный, но дико милый парень-гроза, не знаешь, с кем связываешься. Потому что я тебя… ик… использую, поиграюсь тобой, сломаю и выброшу. Верну тебя твоей славной девочке-жене Лизе после того, как собью свою охотку. Понял?

– Понял. Пойдем умываться, хищница.

Мы, мужчины, врем в первую очередь себе, когда отрицаем любовь с первого взгляда. Она есть. Существует. Как минимум в моей жизни.

И именно над ней, своей жизнью, я потерял контроль с тех пор, как в нее ворвалась одна сладкоголосая сирена.